ЮМОР YAXY.RU


Сказки иностранных писателей

Сказки Ли Юнаса Лаурица Идемила

" Зов мельницы "

  • Список тем link
  •  

          Жил-был на белом свете охотник, и звали его Туре Сёлвесен. Отправился он как-то раз в Чёрные горы, да забрёл так далеко, что и не знал уж, как ему назад дорогу найти.
           С вечера, как только первые сумерки опустились на землю, брёл он и брёл вдоль берега буйной стремительной горной реки; она бурлила и пенилась, брызги долетали до самой тропинки у края обрыва.
           И как ни искал охотник мостика или брода, не смог он на другой берег перебраться.
           Берег реки становился все круче и круче.
           Там, где скалы так сжимали русло, что, казалось, вода вскипала, остановился охотник и ещё раз осмотрелся — нет ли где поблизости переправы.
           И вдруг видит — посреди реки лежит обломок скалы, река обегает камень двумя рукавами. Он то выныривал из воды, то снова погружался в неё; шапка пены вздымалась и опадала: грязная, тёмного болотного цвета, росла она в кипении белых речных струй, под натиском бешеного потока.
           А оттуда, из пены, доносились неясные звуки, слышались какие-то голоса.
           Внизу, у самых ног, грохотал водопад — гром стоял такой, будто кто-то под землёй гигантские мельничные жернова вращал.
           И из самой глубины кипящего потока будто смотрит на охотника чьё-то странное недвижное чёрное око.
           Но вот глядит охотник — камень тот и не камень вовсе, а мельница: посреди реки мельница с распахнутой настежь дверью.
           Тут-то в пенных хлопьях и углядел он жернова, они медленно ходили по кругу, подчиняясь беспрерывному вращению колёса.
           Жернова мололи и мололи, гора пены росла и росла, словно и вправду вся река вокруг кипела.
           «И чего только не увидишь в здешних горах, чему уж тут дивиться», — подумал Туре-охотник.
           Но только он снова тронулся в путь, как до него долетел чей-то злобный смех.
           Странные звуки доносились снизу, из водопада.
           А зловещий смех гремел все громче и громче, он будто пытался вырваться на волю из пенящейся пучины.

    Глянь-ка, Туре бродит там,
    над рекою,
    над рекою,
    над рекою.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Может, он для нас несёт
    куль с мукою,
    куль с мукою,
    куль с мукою.

           «И чего только не почудится, эта река кому хочешь голову заморочит», — подумал он.
           Но все громче и громче скрипели жернова, все сильнее и сильнее тёрлись они друг о друга в своей дикой прожорливой радости.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Туре кручи по плечу
    и завалы,
    и завалы,
    и завалы.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Только б он забрёл сюда
    в эти скалы,
    в эти скалы,
    в эти скалы.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Туре Сёлвесен, страшись
    злой стремнины,
    злой стремнины,
    злой стремнины.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Милая твоя на дне
    той пучины,
    той пучины,
    той пучины.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

           Никак было охотнику не отвести взор от недвижного чёрного ока среди вздымающейся под жерновами пены, а на реке тем временем возник стремительный водоворот: поток мчался большими кругами, что-то бурлило, шипело, из глубины глухо доносились тысячи странных голосов.
           И все время слышался среди них все тот же глухой стон.
           Все яснее и яснее различал охотник своё имя, оно будто тоже росло там, в глубине под жерновами; в конце концов почудилось ему, что земля заходила у него под ногами.
           А из бездны неслось:

    Туре кручи по плечу
    и завалы,
    и завалы,
    и завалы.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

           Где-то там, в самом сердце пенной мглы, ходили по кругу жернова, свет быстро сменялся тьмой, мелькали тени; жернова тёрлись друг о друга и выбрасывали в туман все новые и новые хлопья.
           И вдруг через мгновенье раздался какой-то высокий резкий звук, будто неподалёку тупую пилу вострили.

    Туре кручи по плечу,
    и завалы,
    и завалы,
    и завалы.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

    То она тебя со дна
    зазывала,
    зазывала,
    зазывала.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

    Ну-ка, Туре, попляши
    вместе с нами,
    вместе с нами,
    вместе с нами.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

    Да по крыше застучи
    каблуками,
    каблуками,
    каблуками.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

    Ха-ха-ха, хо-хо-хо,
    пляшут тролли,
    пляшут тролли,
    пляшут тролли.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

    Омут брачным ложем стал
    поневоле,
    поневоле,
    поневоле.
    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.

           Понял Туре, что сознание покидает его, и попробовал вырваться из-под власти странного недвижного чёрного ока: стал он смотреть вверх по реке, туда, где бежал глубокий поток.
           И будто скользнула там, в тумане, тень девушки со склонённой, покрытой платком головой.
           Словно виделось ему все это и не виделось. Тень по воздуху перепорхнула па другой берег реки. Почудилось охотнику, что знаком ему этот призрак, и кровь от страха застыла у него в жилах — вот-вот обернётся девушка и взглянет на него.
           Но не обернулась она, а так и продолжала скользить по воздуху, склонив покрытую платком голову.
           Попробовал Туре с места сдвинуться, и будто удалось ему чуть-чуть ногой шевельнуть.
           Но тут слышит он — где-то далеко-далеко за горами заиграл, запел рожок пастуший:

    Цветики прекрасные,
    золотые, красные,
    на лужайке вечерком
    отдохнём с милым дружком.

           А потом вдруг зарыдал рожок, да так жалобно:
    На дуде я играла,
    на дуде я играла,
    кровью сердце моё истекало.
    Солнышко прекрасное,
    золотое, красное,
    будит в могилах
    среди камней
    тени несчастные
    мёртвых людей.
    Холодно! Холодно!

           Внезапно умолкла песня, и зов пастушьего рожка перешёл в затихающий стон. И только лесовик завывал вдали на склонах, да мельница все так же ревела и хохотала.
           А в раскатах злобного хохота слышалось:

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Туре кручи по плечу
    и завалы,
    и завалы,
    и завалы.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Ну неси скорей муку
    к нам под скалы,
    к нам под скалы,
    к нам под скалы.

           Ревела река, да лесная нечисть завывала вдали.
           А недвижное око все смотрело и смотрело на охотника, маня его к себе с какой-то неистовой страшной силой.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    Ха-ха-ха, хо-хо-хо, пусты клети,
    пусты клети,
    пусты клети.

    Тррр-тррр-тррр-трр, тррр-тррр-тррр-трр.
    И пойдут на радость вам
    малы дети,
    малы дети,
    малы дети.

    Оставьте свой комментарий об этой страничке: