ЮМОР YAXY.RU

   Эбеновое дерево (Diospyros Decalh.) – родовое название растений из сем. Ebenaсеае. Это – деревья или кустарники, большей частью с попеременными, редко почти с супротивными листьями и с пазушными соцветиями, иногда низведенными до одного цветка. Цветки двудомные, реже полигамные. Чашечка мягковолосистая, разрастающаяся после цветения, о 4 – 5 (3 – 7) лопастях. Венчик тарельчатый, трубчато-колокольчатый или кружковидный, снаружи более или менее шелковистоволосистый, о 4 – 5 – (3 – 7) лопастях. В мужском цветке 4 или много тычинок (чаще 16), с свободными или сросшимися нитями. В женском цветке 4 – 8 стаминодиев; пестик с конической или шарообразной завязью о 8 – 6 – 4 – 16 гнездах; плод – шарообразная или яйцевидная ягода. Всех видов рода насчитывается до 180, дико растущих в тропических и подтропических странах. Древесина многих видов, под именем Э. дерева идет на столярные изделия в торговле различают следующие сорта Э. дерева. I. Черное. Э. дерево; 1) из Lagos, Gabun, Olb-Calabar (из Камеруна) – доставляет D. Dendo; 2) занзибарское Э. дерево – древесина D. mespiliformis, растущего в тропической Африке; 3) мадагаскарское Э. дерево – древесина D. haplostylis и D. microrhonchus; 4) Э. дерево мауриция – D. tesselaria; 5) индийское Э. дерево, из Бомбея, Цейлона, Сиама – D. Рurpu, D. melanoxylon, D. silvatica, D. Ebenum, D. montana, D. ramiflora, D. Ebenaster, D. peregrina; 6) манильское Э. дерево – D. Ebenaster и D. philippensis; 7) Э. дерево – Acapulco и Cuernavaca – D. Ebenaster. II. Белое Э. дерево – древесина D. melanida и D. chrysophyllos, растущих на Маскаренских о-вах; – D. Malacapai, – на Филиппинских о-вах (отчасти), III. Жилистое Э. дерево, иначе коромандельское или каламандерское Э. дерево – древесина D. hirsuta; часто смешиваемый с этим сортом – камагукское и филиппинское Э. дерево – D. multiflora IV. Красное Э. дерево – древесина D. rubra, растущего на о-ве Мавриции. V. Зеленое Э. дешево – древесина D. chloroxylon, растущего в Передней Индии. Кроме того, под именем зеленого или коричневого Э. дерева в торговле встречается древесина Pecoma leucoxylon, растения из сем. Bignoniaceae, растущего в Вестиндии. Это – высокое дерево, с пальчатыми листьями и розовыми или белыми цветками, собранными в кисти. С. Р.

   Эвглена (Euglena) – род семейства эвглен (Euglenina) подотряда эвгленовых (Englenoidina), отряда Flagellata или Autofiagellata, класса биченосцев или Mastigophora. Э. одноклеточные животные микроскопической величины (0,03 – 0,2мм.), встречаются как в пресных водах (по преимуществу в лужах, канавках, болотах и др. стоячих водах), так и в морях. Тело продолговатое, веретенообразное, или цилиндрическое или лентовидное, тупо срезанное на переднем и заостренное на заднем конце. Жгутик прикрепляется в углублении на переднем конце тела. Эктоплазма тонкая, у некоторых видов снабжена спирально расположенными утолщениями или полосками. Хроматофоров обыкновенно несколько (разнообразной формы) или один (лентовидный или разрезной); одно ядро; пиреноиды у немногих видов; на переднем конце тела глазок (stigma) и несколько сократительных вакуолей, открывающихся в резервуар с выводным каналом (рот и глотка по прежнему обозначению). Тело метаболично. Размножаются продольным делением; инцистируются легко. Различают ок. 12 видов, найденных во всех частях света. В. Ш.

   Эвдаймонизм или эвдемонизм (от Eudaimonia – счастье) – этическое направление, полагающее своим принципом или целью жизни счастье. Греческое слово eudaimonia, подобно русскому «счастье», обозначает, во-первых, субъективное состояние удовлетворенности, во-вторых – объективный условия, так называемые внешние блага, вызывающие состояние удовлетворенности (здоровье, богатство etc.). Хотя оба элемента, субъективный и объективный, обыкновенно тесно связаны, однако возможно и полное их расхождение, т. е. человек может быть несчастным при наличности всех объективных данных, обусловливающих счастье, и наоборот. Второе хорошо иллюстрируется индийской сказкой о том, как искали, по приказанию царя, рубашку счастливого человека, и во всей империи счастливым оказался один нищий, рубашки не имевший. Сообразно различию указанных элементов счастья и виды Э. оказываются различными, смотря по моменту, которому придается решающее значение. Родовое понятие Э. распадается на два главных вида: гедонизма, усматривающего счастье в индивидуальном наслаждении, и утилитаризме усматривающего счастье в возможном благополучии большинства людей, причем центр тяжести естественно передвигается от индивидуума в социальную сферу и от субъективизма – в область объективных условий благополучия. Вся древнегреческая этика носит на себе характер более или менее эвдаймонистический, причем чистый гедонизм (киренаиков) постепенно заменяется «моралью расчета» и допускает, наряду с своей эгоистической основой, мотивы альтруистического характера. Так например, этика Платона и Аристотеля далеко отошла от эгоистического гедонизма Аристиппа; однако, основа этических воззрений обоих гениальных мыслителей остается эвдаймонистической. Платон (в «Филебе») и Аристотель в «Никомаховой этике» нисколько не сомневаются в том, что eudaimonia есть принцип этики, и расходятся с киренаиками лишь относительно средств достижения счастья. Оба мыслителя сознают слабость эгоизма, как основы морали: в изречении Платона, которое он охотно повторяет – «лучше терпеть несправедливость, чем быть несправедливым», – яснее всего чувствуется стремление к освобождению этики из оков эгоизма и Э. Христианская мораль представляет собой разрыв с античной, узко-национальной и индивидуальной нравственностью. Нравственность греков, сколько бы они не заблуждались относительно принципов её, может быть названа автономной, ибо понятие о счастье ставится в прямую зависимость от человеческого творчества; христианскую мораль следует назвать гетерономной в том смысле, что её этические нормы и понятия о счастье стоят в зависимости от религиозных представлений, данных Откровением и поэтому независимых от разума. Христианство изменило воззрение на формальную сторону этических норм и на их происхождение, но в содержании удержало эвдаймонистический момент, сделав его трансцендентным. Счастье, как цель, определяющая человеческую нравственность, достигается в ином мире, в котором нет разногласия между нравственным достоинством и его естественным результатом – счастьем. Но, сделав эвдаймонию трансцендентной, христианство, вместе с тем должно было признать негодность эгоистической и гедонистической морали в пределах мира явлений. Действительно, ежели нравственные нормы суть веления Бога, проистекающие из Его природы, то они должны иметь абсолютное значение и тем самым исключать принципы, с ними не согласимые. Таким образом, гедонизм и более утонченная его форма – «мораль расчета», взвешивающие и оценивающие различные виды наслаждения с точки зрения рассудка и пользы для индивида – оказались упраздненными. Универсальный характер христианства и социальная его тенденция сделали невозможным возвращение к Э. в форме индивидуальной, и попытки восстановления Э. по необходимости должны были принять форму утилитаризма, видящего цель жизни не в индивидуальном счастье, а в счастье возможно большего числа людей. Вся этика западноевропейских народов по своему содержанию остается христианской и в будущем нельзя предвидеть изменения этих принципов. Ницшеанство, отвергающее содержание христианской морали, не дает почвы для развития этических начал, ибо представляет собой чистейший натурализм, т. е. отрицание не только христианской нравственности , но и нравственности вообще. Современная этика, оставаясь по существу христианской, с ослаблением веры в догматику, а также в личное бессмертие, должна была устранить или ограничить эвдаймонистические элементы христианской морали, на которую указано выше. Сверх того, в этических учениях все более и более выступает на первый план социальный момент, отнюдь не противоречащий христианству. Если, таким образом, в содержании нравственного сознания человечества не произошло в течение почти 2-х тысяч лет существенных изменений, то нельзя того же сказать относительно формы. Обоснование этических требований естественно должно было стать иным, чисто рациональным, т. е. не зависимым от религиозных представлений. В этом отношении Канту принадлежит большая заслуга, не в том, что он пытался обосновать религию нравственностью, – дело , на наш взгляд, безнадежное, – а в том, что он оправдание этических требований искал вне сферы религиозной.
   Э. Р.

   Эволюция – понятие, которое получило ход и общее признание в XIX в. Объем этого понятия может быть более узким и более широким. Когда мы говорим о развитии человека или организма, то применяем понятие Э. к наиболее узкой сфере; когда мы говорим о прогрессе, то применяем это понятие к более широкой области, а именно к народу, или даже ко всему человечеству; наконец, мы можем дать понятию Э. и еще более широкий объем, если станем применять его ко всем явлениям не только органического, но и неорганического мира; в этом последнем значении понятие Э. получает характер всеобъемлющего философского принципа. Содержание понятая не изменится от того, будем ли мы суживать или расширять его объем, т. е. будем ли говорить о развитии индивида, об историческом прогрессе или о мировой Э.: во всех указанных трех случаях мы по необходимости внесем в указанные понятия одно и то же содержание, т. е. найдем в них одни и те же признаки. Первое условие, без которого немыслима Э., есть изменение; не всякое изменение есть Э., но всякая Э. предполагает изменение. Если мы представим себе мир, в котором не происходило бы никаких процессов, то мы не имели бы возможности применить к нему идею эволюции. Э. есть вид изменения; ее отличительная особенность (differentia specifica) заключается в том, что в эволюционном процессе каждое новое состояние по отношению к предшествующему мыслится как более совершенное в количественном или качественном отношении, т. е. оно сложнее, ценнее, значительнее предшествующего. Хотя бы мы приложили все старание к устранению идеи совершенствования и к замене ее какой-либо иной (напр. осложнением), в конце концов эта идея в той или иной форме все же проявится и окажет свое влияние. Второе отличие Э. от изменения заключается в том, что первая предполагает единство субъекта, в коем происходит изменение, второе же мыслимо и без этого единства. Если я разлагаю воду на ее составные элементы, кислород и водород, то первая, т. е. вода, имела столь же самостоятельное существование, как и вторые, т. е. кислород и водород, и при разложении воды никакого развития не произошло. Совершенно иное дело в том случае, когда мы предполагаем Э.; здесь новое состояние заменяет собой предшествующее в том же самом субъекте; новое состояние представляют собою как бы новую ступень, на которую поднялся индивид. Итак, понятия развит. прогресса и Э. при различном объеме имеют три общих признака: изменение, совершенствование и единство субъекта. Расширение объема понятия развития сделано человеческой мыслью весьма рано; но можно себя спросить о правильности подобного расширения. Непосредственную очевидность понятие развития имеет лишь в применении к жизни индивида; здесь мы видим рост умственных и нравственных сил и рост физический. В истории этой непосредственной очевидности нет, ибо развитие моральных начал многими подвергается сомнению, умственное же развитие хотя и более очевидно, но прерывается периодами упадка и даже полной гибелью весьма высоких культурных завоеваний. Все-таки мысль о прогрессе может быть защищаема сильными доводами, ибо только такое представление об истории, которое допускает идею прогресса, может указать смысл исторического процесса. Защитники идеи прогресса могут также указать на то, что фактически история захватывает все больший и больший круг народов и из частной истории некоторых избранных народов становится действительно «всемирной» историей, разумея под «всем миром» нашу планету. Периоды упадка и гибели целых народов или культурных типов играют не большую роль, чем те явления «ухудшения» или вырождения, на которые легко может указать естествознание и которые все же не препятствуют проведению общей идеи Э. в органическом мире. Если уже идея прогресса встречается с затруднениями, то гораздо большие стоят на пути идеи мировой Э.; тем не менее и здесь мы встречаемся с упорною попыткой мыслителей защитить и удержать эту идею. В этом стремлении сходятся мыслители разных, часто противоположных направлений. Главным стимулом к перенесению понятия, Э. из области живого мира, в область неорганическую служило философское требование рассматривать все существующее как единое целое, с точки зрения одного объединяющего принципа. Отсюда должно было возникнуть желание сгладить границы живого и мертвого, материи и духа, и оно могло найти свое осуществление в двух противоположных попытках представить себе возникновение жизни из мертвой материи – и, наоборот мертвой материи из живого духа. Второй, тоже весьма существенный стимул для расширения понятия развития на все мировые процессы заключается в идеях нравственного порядка. Самая нравственность получает совершенно иной смысл и значение, ежели ее понять не только как явление индивидуальной или даже социальной жизни, но и как явление мировой жизни. Без сомнения, факты космологические и геологические могут быть подведены под эволюционную схему, что и сделал с большой обстоятельностью Спенсер, распространив мысль К. Э. фон-Бэра об органической эволюции на всякую эволюцию. Сущность эволюции Спенсер видит в превращении однородного в разнородное, а причину Э. – в том, что каждая действующая сила производит более одного изменения, как и каждая причина производит более одного действия. Благодаря такому расширению объема понятия Э. получилась схема, которая как нельзя лучше охватывала все явления реального мира и давала картину их возникновения; этим самым требование единства получало полное удовлетворение. Очень сильную опору эволюционная теория получила благодаря трансформизму или дарвинизму. Если все формы органического мира можно объяснить из дифференциации одной или нескольких простейших форм, то половина задачи, касающаяся органического мира, представляется решенной. По своему существу эволюционизм есть не что иное, как торжество исторической точки зрения, распространение ее на все явления; поэтому он имеет и все достоинства и недостатки историзма. Будучи весьма удобной схемой и полезной рабочей гипотезой, эволюционизм объясняет лишь происхождение явлений, нисколько не касаясь существа их; поэтому он нуждается в дополнении со стороны общих философских воззрений, и это дополнение может получить в разных философских точках зрения. Соединившись с этими точками зрения, эволюционизм тем самым подпадает и всем затруднениям и возражениям, которые они заключают в себе. Вполне очевидно, что эволюционизм не соединим ни с дуалистической философией, так как он именно и направляется против неё, ни с крайним субъективизмом или солипсизмом, в котором все явления сводятся к деятельности нашего "я". Напротив того, со всеми формами монистической философии эволюционизм очень хорошо соединим. Основных форм монизма две, если не считать средней, посредствующей формы: первая – материалистический монизм, вторая – идеалистический монизм. Лучшим представителем первой формы монизма в соединении его с идеей развития является Герберт Спенсер; наиболее полным выразителем идеалистического, эволюционного монизма был Гегель. Против первой формы эволюционизма нельзя возразить ничего существенного, ежели он выдает себя лишь за научную гипотезу, объясняющую лишь одну сторону явлений; но ежели он хочет быть философским учением (как, напр., у Геккеля в его «Naturliche Schopfungsgeschichte»), последним словом механического мировоззрения, то против такого притязания естественно возникают все те возражения, который всегда делались против материалистического и механического миросозерцания, в какую бы форму оно ни облекалось. Приходится указывать на слабость гносеологической основы, эволюционистического материализма, на невозможность обоснования нравственности и на искусственность объяснения явлений природы, ежели из него исключить всякий намек на целесообразность; наконец, самый эволюционный процесс, ежели его представлять себе только как простое осложнение явлений, становится совершенно непонятным и лишенным значения. Совершенно иным является идеалистический эволюционизм: отличаясь большим богатством содержания и большей гибкостью, он представляет с точки зрения философской гораздо большую ценность. Можно говорить о трудности его проведения, о некоторой фантастичности представлений, которыми он орудует, но нельзя не отметить, что идеалистический эволюционизм не только рисует картину и объясняет возникновение явлений, но также отвечает и на вопрос о смысле их. Как телеологическое мировоззрение не исключает механизма, а предполагает его, в качестве средства, так и идеалистическая система может воспользоваться теорией Э.
   Теория Э. слагалась постепенно. В Греции были зачатки как эволюционных, так и трансформистских представлений. На Анаксимандра и Эмпедокла указывают как на предшественников Дарвина, но без достаточных оснований. В космогонических учениях, а также в атомистической теории Демокрита, без сомнения есть элементы Э., поскольку эти учения касались мирообразования, т. е. старались объяснить себе возникновение порядка из хаоса и образование мировой системы из сочетания атомов; и так как разница между материей и духом не сознавалась вполне отчетливо, то представление об Э. в известном смысле охватывало все явления. Однако, учения греков во многих весьма существенных чертах отличались от современных представлений. Учение о периодичности мирообразований, представление о двух закономерностях – небесной и земной, – мешали отчетливому проведению идеи Э. Этой идеей пользовались лишь для выяснения того, как мир слагался, но к настоящему его состоянию понятия развития не применяли. В этом отношении только один мыслитель составляет исключение, а именно Аристотель. Он старался смягчить дуализм Платона путем сложной системы понятий, причем идея развития им предполагается, когда он говорит о переходе возможности (или потенции) в действительное актуальное бытие. В конце греческой философии, у Плотина, мы встречаемся с своеобразным представлением об истечении (эманации), которое представляет обратный эволюции процесс, т. е. постепенное ухудшение явлений по мере отдаления их от первой причины бытия. В средние века не было почвы для развития теории Э. Представление о творении из ничего, чуждое грекам, само по себе еще не исключало возможности Э.; но малый интерес к изучению явлений природы и полное господство теологических представлений не благоприятствовали развитию учения об Э. Необходимо, однако, отметить попытку Августина построить историю, как постепенный подготовительный процесс в человечестве к водворению града Божия, и систему Иоанна Скотта Эригены, у которого своеобразно соединены представления об эманации и Э. В эпоху Возрождения идею Э. ясно высказал Джордано Бруно, который представлял себе единое бытие состоящим из системы монад, различной степени сложности; мировая душа объединяет собой монады, т. е. одухотворенные атомы. Мировая душа является формующим началом, проникающим и направляющим все, начиная от самого простого и кончая самым сложным. Фантастичные представления Бруно, столь характерные для эпохи просвещения, не имели непосредственного влияния на ход философии. Эмпиризм Бэкона и рационализм Декарта шли по совершенно иному пути. У Бэкона, в его «Атлантиде», мы встречаемся с совершенно ясно выраженным трансформизмом, т. е. учением о возможности изменения видов растений и животных, хотя эволюционных представлений там нет и следа. Дуализм Декарта не благоприятствовал идее Э., точно так же, как и пантеизм Спинозы, представлявшего себе природу (Deus sive natura) в виде субстанции, а не живого субъекта. Только у Лейбница мы вновь встречаемся с представлением о монадах и о различных ступенях их развития. Идея Э. становится господствующей у последователей Канта. У самого Канта она играет роль в докритических сочинениях; но общая тенденция его критической философии вряд ли благоприятствовала понятию Э. В «:Критике силы суждения» (часть II, 81) встречается упоминание об эволюционной теории, и она противополагается эпигенезису, обе теории являются видами престабилизма и касаются рождения животных. Эволюционизм смотрит на рождение, как на «эдукт», а на эпигенезис – как на «продукт», т. е. рассматривает рождение как простое выведение, и потому, по мнению Канта, правильнее было бы называть его теорией инволюции (Einschachtelungstheorie). Симпатии Канта на стороне эпигенезиса. Из сказанного видно, что термин Э. у Канта имеет еще совершенно иное значение, чем то, которое ей придается теперь. У последователей Канта – Фихте, в особенности Шеллинга и Гегеля – теория развития получает вполне отчетливое и полное обоснование. Шеллинг и его последователи применяли эту теорию к явлениям внешнего мира не всегда удачно, вследствие чего так назыв. «натурфилософия» стала предметом насмешек; Гегель применял теорию Э. главным образом к явлениям духовного мира, и его влияние на исторические науки было чрезвычайно велико. Современная эволюционная теория, развившаяся на почве естественных наук, отчасти в прямой противоположности к идеям натурфилософии и философии Гегеля, в идейном своем содержании вряд ли содержит в себе нечто большее и лучшее, чем идеализм последователей Канта, который погрешал не столько по существу, сколько по своему методу (диалектическому) и по недостаточному вниманию к эмпирическому знанию. Ср. Дж. Кроль, «Философская основа Э.» (Харьков, 1898); Г. Друммонд, «Прогресс и Э. человека» (М., 1896); Ф. Хеттон, "Чтения об Э. " (СПб., 1893). Э. Радлов.

   Эгейское море или море Архипелаг. – Так называется северо-восточная часть Средиземного моря. Южную границу Э. моря представляет цепь островов, из которых наибольшие Кандия или Крит и Родос. Восточной границей служит берег Малой Азии, западной – берег Греции, на севере – берег Турции. В сев. западной части Э. моря находится пролив Дарданеллы, соединяющий это море с Мраморным. Отличительной чертой Э. моря является обилие островов, из которых наиболее замечательны: Кандия, Евбея, группа Цикладских о-вов (Парос, Милос, Андрос, Наксос и др.), ова: Атос, Лимнос, Тазос, Митилены (Лесбос), Хиос, Самос, Икария, Родос и др. Благодаря этому обилию островов часто употребляемое название Э. моря, Архипелаг, сделалось нарицательным для обозначения группы островов. Большая часть о-вов Э. моря вулканического происхождения, причем некоторые из них (напр., группа о-вов Санторин) образовались в историческое время. Нередки в Э. море землетрясения, который иногда бывают очень опустошительны. Из полуостровов Э. моря особенно интересен по своей форме Халкидский полуостров; последний глубоко вдается в море и оканчивается тремя отдельными длинными полуостровами, разделенными заливами. На восточном полуострове находится знаменитая св. гора Афон, где расположен целый ряд монастырей, отличающихся строгостью уставов и привлекающих массу богомольцев. Рельеф дна. Наиболее глубокие места Э. моря расположены к СЗ от острова Самоса (наибольшая глубина 1260 м.), к С от Халкидского полуострова (глубина 600 – 1000 м.) и к ЮЗ от острова Псара, лежащего несколько западнее острова Хиоса (глубина 1040 м.). У северных и отчасти восточных берегов, а также у некоторых островов Цикладской группы глубина на довольно большое пространство не превосходит 100 м. В центральной части моря глубина от 200 до 600 м. Температура воды на поверхности колеблется в течение года от 27 Ц. до 12° (11° в северной части Э. моря). Придонные температуры 11° – 12°. Содержание солей меньшее. чем в остальных частях Средиземного моря; на поверхности несколько ниже 36%, у дна 38,3 % (взято у Шотта ("Wissenschaftliche Ergebnisse der Deut. Tiefsee Expedition auf dem Dampfer «Valdivia» (1902)). Плавание по Э. морю, лежащему на пути судов, идущих из Черного и Мраморного морей, в общем весьма приятно, благодаря хорошей, ясной погоде, но осенью и ранней весной нередки штормы, приносимые циклонами, идущими от сев. Атлантического океана через Европу в Малую Азию. Жители островов прекрасные моряки. С.

   Эгида (AigiV) – в греч. мифологии атрибут Зевса, Афины и Аполлона, как божеств грозных атмосферных явлений, символизирующий грозовую тучу. В «Илиаде» она называется то «блестящей», то «темной»; она наводит ужас и даже молния не в силах одолеть её. Наряду с этим представлением, сохраняющим следы первоначальной природной символики, Э. считается произведением Гефеста. В руках «эгидодержавного» Зевса Э. – не оборонительное и не наступательное оружие, а символ ужаса, который бог наводит на своих врагов. Позднее видели в Э. «козью» шкуру, принадлежавшую козе Амальтее – оружие Зевса в борьбе его с титанами. В произведениях искусства Э. изображалась как кожаный щит с узорами, напоминающими металлические украшения, и змеями. Э. Афины также имела космическое значение, поскольку названная богиня считалась олицетворением небесной атмосферы и ее грозных явлений. Э. Афины снабжалась головой Горгоны.

   Эгоизм – этот термин может иметь два не вполне совпадающие значения: 1) эгоизм в смысле теоретическом – точка зрения, признающая реальность сознания других людей, помимо сознания познающего субъекта, или несуществующей, или научно недоказуемой. Есть догматический и критический солипсизм. Начало догматическому солипсизму положил Декарт («Princ. phil.», I, 4; «Medit.», I). Такие же мысли встречаются у Мальбранша и Фенелона. Последний говорит: "Не только все эти тела, которые, как мне кажется, я воспринимаю, но сверх того и все духи, которые, как мне кажется, находятся в общении со мною... могут вовсе не быть реальными, быть чистейшею иллюзией, которая всецело совершается лишь во мне; быть может, я единственное существо в мире («De l'exist. de Dieu», стр. 119). Термин «эгоист», в смысле теоретического солипсиста, впервые, по-видимому, употреблен Вольфом. В философии XIX в. термин «эгоизм» в смысле теоретическом заменяется словом «солипсизм», слову же «эгоист» придается исключительно моральное значение. Начало критическому солипсизму положено Кантом. В его «Метафизике» есть следующее замечательное место: "Тот, кто утверждает, что нет никакого существа, кроме него, есть метафизический эгоист, эгоиста такого рода нельзя опровергнуть доказательством на том основании, что он не позволяет заключать от действия к причине. Феномены могут даже иметь в основании многие другие причины, которые производят подобные действия. Возможность двух причин, вызывающих то же действие, препятствует доказать метафизическим эгоистам, чтобы что-нибудь существовало, кроме них. Кант хочет этим сказать, что проявления чужой одушевленности могут без логического противоречия быть истолковываемы эгоистом как закономерный результат движений, выполняемых мертвым автоматом природы. К теоретическому солипсизму в ХIХ в. близко подходят Фихте и Шопенгауэр, хотя последний и замечает что эта точка зрения принимается всерьез «только в сумасшедшем доме». В новейшее время критический солипсизм признается неопровержимым, с научной точки зрения, многими (Вундт, Фолькельт, Кяуфман и др.); его прямыми сторонниками являются Шуберт Зольдерн и Александр Введенский («О пределах и признаках одушевления», 1892). 2) Эгоизм моральный или практический есть такой взгляд на человеческое поведение, по которому единственным мотивом человеческих действий является удовлетворение личных потребностей, т. е. стремление к личному благополучию. Однако, такое широкое определение морального эгоизма, охватывающее учения софистов, циников, киренаиков, эпикурейцев, Гобсса, Спинозы, Гольбаха, Гельвеция, Руссо, М. Штирнера, Бентама, Джона Ст. Милля, Мейнонга и Шуберта-Зольдерна, не исключает глубоких различий в развитии этого общего положения. Поэтому моральный эгоизм может или провозглашать основной пружиной поведения удовлетворение грубых личных чувственных потребностей (Ла-Меттри), или удовлетворение тонких личных потребностей, в состав которых может входить и удовлетворение потребностей других, вследствие совпадения личных выгод с общественными (Бентам), или в силу желания избежать неприятности, причиняемой видом чужого страдания (Гельвеций), или в силу удовольствия, получаемого из сознания превосходства над страждущим, которому сочувствуешь и помогаешь (Руссо), или в силу того, что, живя от рождения в общественной среде, мы привыкаем поступаться собственными интересами ради чужих, и последние образуют с первыми такую неразрывную ассоциацию что входят в мотивацию наших поступков (Джон Милль), или в силу того, что эта привычка фиксировались в нас путем эволюции и стала унаследованным предрасположением (Спенсер) и т. д. Поэтому сторонник эгоистической мотивации человеческих действий; может вовсе не быть защитником узкоэгоистической морали; достаточно вспомнить Гюйо и Фейербаха. Теоретический Э. не связан необходимо с моральным в узком смысле слова. Примером этого может служить Шуберт-Зольдерн. Шуберт-Зольдерн считает чужие состояния сознания данными мне лишь в качестве моих; с другой стороны, он говорит: «я не знаю никакого другого конечного мотива, как удовольствие». "В корне ошибочно говорить: мне доставляет удовольствие чужое удовольствие, ибо это чужое удовольствие, поскольку оно вообще может иметь значение, есть мое удовольствие, и это положение следовало бы выразить так: мне доставляет удовольствие мое собственное удовольствие что было бы или плеоназмом, или абсурдом. Совершенно ошибочно также, когда социальный Э. рассматривает чужое удовольствие, как нечто такое, что возбуждает во мне удовольствие, и через это впервые получает для меня ценность, ибо чужое удовольствие есть непосредственно мое удовольствие и имеет непосредственную ценность, а не впервые в качестве возбудителя удовольствия. Поэтому альтруизм по своей ценности не зависит от Э., но совершенно однороден с ним и координирован: они оба замкнуты в общем единстве сознания, во всеохватывающем "я". Вся разница здесь лишь в наличности промежуточных звуков и движений. Без «ты» не было бы и эмпирического "я", без твоих страданий не было бы и моих. Нравствен тот., кто понял что чужие радости – его радости, чужие страдания – его страдания; безнравствен – кто недостаточно познал чужие чувства и признал их своими". Зиммель, в своей критике книги Шуберта-Зольдерна «Grundlagen einer Ethik», указывает в вышеприведенном рассуждении 2 quaternio terminorum: I) А) всякое чувство благополучия, какое только во мне имеется, по своей природе равнозначно всякому другому, какое я испытываю. В) Счастье других существует лишь во мне, ибо оно может иметь ко мне отношение лишь как мое представление. С) Следовательно, счастье другого непосредственно есть также мое счастье и между ними нет никакой противоположности природы и ценности. Здесь в меньшей посылке "я" понимается в смысле сверхиндивидуальном. II) А) Всякое чувство удовольствия, какое я представляю, действует, мотивируя мое поведение. В) Твое удовольствие, представляемое мною, существует лишь как мое представление. С) Твое удовольствие есть мотив моего поведения. Здесь в большой посылке разумеется настоящее удовольствие, а в меньшей – не непременно таковое, но и холодная мысль. Наконец, по Шуберту-Зольдерну выходит, что чем лучше знаешь, тем больше способен любить человека, что крайне сомнительно. Альтруизм – понятие противоположное эгоизму; Ог. Конт характеризует им бескорыстные побуждения человека, влекущие за собой поступки на пользу других людей. Понятие альтруизма охватывает чувства сострадания, сорадования и деятельной любви. До Конта альтруизм называли чувством симпатии (Кэмберленд, Шэфтсбюри, Гутчесон, А. Смит, Руссо). Конт не выводит альтруизм из полового чувства, как Руссо, Фейербах, Литтре и Гюйо, но считает его первичным инстинктом, рядом с Э. См. Иодль «История этики»; Eislerе Worterbuch der philosophischen Begriffe" (ст. Egoismus, 1899); Гюйо, «Мораль Эпикура» и «Современная английская мораль»; Simmel, «Einleitung in die Moralwissenschaflen» (1896); Schubert-Soldern, «Grundlagen einer Ethik» (1887); Sidgwick, «Methods of Ethics». И. Лапшин.

   Эдельвейс (Gnaphalium Leontopodium Scop. или Leontopodium alpinum Cass., из сем. Compositae) – одно из самых известных альпийских растений. Густое беловойлочное опушение покрывает все растение, особенно выделяясь на его верхних узколанцетных листьях, которые в виде звезды окружают соцветие, заканчивающее собою не ветвистый стебель. Головки цветов окружены покрывалом из сухих, на конце перепончатых листочков. Середину головок занимают обоеполые трубчатые цветки, которые, благодаря недоразвитию завязи, функционируют только как тычиночные. Плодущими цветками являются нитевидные женские, которые располагаются обыкновенно по краю головки. Длинные сухие волоски Э., наполненные воздухом, скручены и перепутаны в густой войлок, который предохраняет растение от высыхания, защищая листья его от сухого ветра, губительно действующего на растения скал и горных карнизов с тонким слоем почвы, где обыкновенно и обитают Э. Кроме Альп, Э. встречается в горах Туркестана, на Алтае, в Забайкалье и на крайнем востоке Сибири. В. А. Д. Эдикул (aediculum, уменьшительное от aedes) – по этимологическому смыслу слова всякое небольшое строение у древних римлян, как частного, так и сакрального назначения. Но в обиходе слово это приобрело ограниченное значение и стало обозначать небольшой храм, часовню. Очень часто Э. составлял дополнение к главному, большому храму и помещался в его ограде, служа для менее торжественных жертвоприношений тому же божеству, которому посвящено и главное святилище. Так, известен Э. Виктории при храме (aedes) той же богини в Риме. Помпейская живопись дает нам изображения таких же часовен, но стоящих совершенно отдельно, независимо от главного храма, и имеющих, следовательно, значение самостоятельного священного места (templum). Небольшие размеры не позволяют, конечно, отправлять в Э. культ данного бога с подобающей торжественностью; небольшой храмик служит только помещением для статуи бога; поэтому Э. этого типа посвящаются главным образом второстепенным богам. Существование в римской религии значительного числа местных богов, культ которых тесно связан с определенным местом, таковы гении улицы, квартала (lares соmрitales и т. п.), наконец, боги покровители семьи, дома и т. д., требовало значительного количества святилищ, приуроченных к этим местам. Разумеется, размеры этих святилищ должны были быть очень незначительны и даже форма часовни, миниатюрной копии храма, не всегда являлась осуществимой. Суррогатом Э. является ниша в стене дома, отделенная снаружи архитектурным орнаментом. Две колонки по бокам поддерживают фронтон, в самой же нише помещается статуэтка бога. Только это стремление хотя бы в орнаментированном виде напомнить фасад храма указывает на генетическую связь уличных или домашних святилищ с отдельно стоящей часовней. Таким путем слово Э. приобретает значение ниши, в которой помещается изображение какого-нибудь бога. Так как надобности культа требуют присутствия в одном и том же храме алтарей нескольких богов, то, естественно, для разграничения святилищ каждого употребляется Э. в последнем значении слова. Необходимость создать в одном храме несколько меньших, обратить самое здание лишь в футляр для последних, приводит к тому, что каждая ниша храма становится особым Э. Таковы хотя бы ниши Пантеона в Риме. Э. становится равнозначен приделу, капелле, в уменьшенных размерах. С другой стороны, постоянное профанирование античного храма, служившего, как известно, не только целям религиозного характера, но и коммерческим, и политическим, создает необходимость отвести внутри храма уголок, куда бы не проникала мирская суета, где бы статуя и алтарь бога могли быть защищены от секуляризующих повседневностей. Внутри храма выстраивается другой, маленьких размеров храм, который и становится собственно святилищем, и в этом смысле Э. называется та часть храма, которая имеет уже чисто религиозное назначение. Католический табернакл, вмещающий главный алтарь, представляет лишь развитие и продолжение этой формы Э. Становясь центральным местом в храме. Э. сосредоточивает в себе главные художественные и иные ценности и украшается с особым усердием. Между тем другая его разновидность, создавшаяся под влиянием приноровления к условиям места, ниша для уличных или домашних богов, естественно, стремится упроститься. Часто вместо настоящей статуи в него помещается лишь живописное изображение почитаемого бога (или богов, так как часто один и тот же Э. посвящается двум или трем богам, напр., бог покровитель семьи и изображение умершего предка). Отсюда один шаг к замене архитектурной орнаментировки ниши живописными имитациями. Наконец, процессии, занимавшие видное место в античном культе, требовали особой формы небольшого портативного подобия храма, в котором могла бы помещаться участвующая в процессии статуя бога. Э. давал довольно значительное разнообразие форм уменьшения и стилизации архитектурного типа храма. И портативный Э. явился лишь копией одной из них, а именно ниши. Терракотовый или каменный ящик с архитектурно орнаментированной передней, открытой стороной – вот наиболее простой способ создать для бога подвижный храм. Впрочем, у нас нет никаких оснований предполагать, чтобы эта форма портативного Э. являлась исключительной. Археологические находки позволяют только констатировать ее распространенность. Как уже было замечено, в одном Э. иногда помещалось несколько богов, причем далеко не всегда это делалось из необходимости сэкономить место. В иных случаях Э. служил внешней объединяющей формой, которая имела назначением подчеркнуть внутреннее единство, связывающее воедино нескольких богов. Так, нахождение в одной нише Юпитера, Юноны и Минервы в капитолийском храме подчеркивало родство этих богов между собой, выдвигало их, как триаду. Кроме литературных описаний Э. у различных авторов и дошедших до нас образцов, напр., в Помпее, для ознакомления с формой их имеют большое значение и монеты, которые умещали на себе изображение Э. удобнее, чем изображение целого храма, и, быть может, медальеры пользовались ими, как символическим (pars pro toto) способом намекнуть на настоящий храм. Ср. статьи С. Рейнака в «Dictionnaire des Antiquitйs», Daremberg'a и Saglio. З. С – C-ский.

   Эдинбург (Edinburgh) – главный город Шотландии, под 55°57'23" сев. шир. и 3°11' зап. шир. от Грин., в 3, 2 км. от южного берега Фортской бухты. Средняя температура самого теплого месяца +14,6° Ц., самого холодного +3° Ц. Жителей в 1901 г. 316479 (в 1801 г. – 66544 чел.). Э. славится своим живописным положением на трех прибрежных холмах, отрогах Пентландгилля, между р. Лейт и горой Тронь Артура (251 м.), спускающейся к З от Э. крутыми склонами (Салисбери-Крэг). Город распадается на южный, старинный, с очень узкими улицами и высокими (до 10 этажей) домами (XVI в.), где теперь ютятся бедные классы населения, и на новый, правильно построенный (с 1768 г.) город. Овраг, разделяющий обе части города (бывшее озеро Лох-Нор), разделан под парк. Обе части города соединяются мостами. Лежащая у подножья горы Артурова Трона часть города С.– Леонардгилль и югозападная часть города Дарли заселены рабочим населением. Предместья (Ньюингтон, Грэндж, Мерчистон, Морнингсайд и др.), лежащие к Ю от города, имеют дачный характер. В центре города старый замок, расположенный на холме в юго-западном углу огромного парка; с замка открывается живописный вид на море и город. На восточной окраине города находится мрачный замок Голируд, резиденция шотландских королей. Здание бывшего парламента, с 1707 г. место суда высшей инстанции (Supreme Court), с библиотекой (442 т. томов); дом реформатора шотландской церкви Джона Нокса; городская обсерватория. Из 150 церквей Э. наиболее замечательны собор С. Мэри, с башней в 90 м. выш., в ранне-готическом стиле и церковь С. Джильс (ХIV – XV вв.). Памятники королевы Виктории, принца Альберта, королей Карла II и Георга IV, Питта, Веллингтона, Нельсона, Давида Юма, Вальтера Скотта, Роберта Бернса, Дёгальда Стюарта, Ливингстона. В новой части города замечательны здания государственного архива (Register office), здание национальной галереи и музея. Университет, основанный в 1583 г. Всех профессоров и доцентов 55, студентов и студенток 2814. Университетская библиотека содержит 210 т. томов и 8000 рукописей. Ботанический университетский сад. Две высших средних школы, 3 духовных и 3 учительских семинарии, 2 медицинских и 2 ветеринарных школ. техническое училище, рисовальная школа. Королевский институт (музеи и библиотека), промышленный музей. Много учебных обществ. Э., крупный центр учено-литературной деятельности Шотландии, издавна получил прозвание «Северные Афины». Журналы «Edinburgh Review» (теперь издается в Лондоне) и «Blackwood's Magtеzin» имеют всемирную известность. В промышленном отношении Э. не занимает выдающегося положения, хотя 23 % населения работают в различных промышленных и ремесленных заведениях. Первое место занимают, заведения графической промышленности: около 100 типографий, много литографий, переплетных заведений и словолитен. Пивоваренные, винокуренные, писчебумажные и стеклоделательные заводы; экипажное производство и изготовление готового платья. Значительная книжная торговля (150 фирм).
   История. Э. ведет свое название от Эдвина, короля Нортумбрии (616 – 633). Древнейшая часть города – замок Э. Кэстль – назывался прежде Maiden-Castle (лат. Castrum рuellarum – Девичий замок), так как в нем воспитывались дочери пиктских королей. В Х веке упоминается под именами Dun Caden, Edin и Edwinsburg. В середине XV века Э. сделался резиденцией Стюартов и главным городом Шотландии; тогда же город был укреплен. Парламент правильно стал собираться в Э. с 1436 г. В 1296, 1544 и 1650 гг. Э. был взят английскими войсками. В 1745 г. Э. был осажден претендентом Карлом Эдуардом. Город почти весь сгорел в 1530 и 1701 гг. Ср. Andersen, «History of Edinburgh» (1856); Gillies, «Edinburgh past and present» (1886); «Memorials of Edinburgh» (1891); Dalzel, «History of the university of Edinburgh» (1862).

   Эдип (OidipouV) – потомок Кадма, из рода Лабдакидов, сын фиванского царя Лая, и Иокасты или Эпикасты, излюбленный герой греческих народных сказаний и трагедий, в виду множества которых очень трудно представить миф об Э. в его первоначальном виде. Согласно наиболее распространенному сказанию, оракул предсказал Лаю о рождении сына, который убьет его самого, женится на собственной матери и покроет позором весь дом Лабдакидов. Поэтому, когда у Лая родился сын, родители, проткнув ему ноги и связав их вместе (от чего они опухли: OidipouV с опухшими ногами), отослали его на Киферон, где Э. нашел пастух, приютивший мальчика и принесший его затем в Сикион или Коринф, к царю Полибу, который воспитал приемыша, как собственного сына. Получив однажды на пиру упрек в сомнительности происхождения, Э. обратился за разъяснениями к оракулу и получил от него совет – остерегаться отцеубийства и кровосмешения. Вследствие этого Э., считавший Полиба своим отцом, покинул Сикион. На дороге он встретил Лая, затеял с ним ссору и в запальчивости убил его и его свиту. В это время в Фивах производило опустошения чудовище Сфинкс, задававшее несколько лет подряд каждому загадку и пожиравшее всех, кто ее не отгадывал. Э. удалось разгадать эту загадку (какое существо утром ходит на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех? Ответ – человек), вследствие чего Сфинкс бросился со скалы и погиб. В благодарность за избавление страны от продолжительного бедствия, фиванские граждане сделали Э. своим царем и дали ему в жены вдову Лая, Иокасту – его собственную мать. Вскоре двойное преступление, совершенное Э. по неведению, открылось, и Э. в отчаянии выколол себе глаза, а Иокаста лишила себя жизни. По древнему сказанию (Гомер, Одиссея, XI, 271 и след.) Э. остался царствовать в Фивах и умер, преследуемый Эриниями. Софокл рассказывает о конце жизни Э. иначе: когда открылись преступления Э., фиванцы, с сыновьями Э., Этеоклом и Полиником, во главе, изгнали престарелого и слепого царя из Фив, и он в сопровождении своей верной дочери Антигоны отправился в местечко Колон (в Аттике), где в святилище Эриний, которые наконец, благодаря вмешательству Аполлона, смирили свой гнев, кончил свою полную страданий жизнь. Память о нем считалась священною, а могила его была одним из палладиев Аттики. Как действующее лицо, Э. выведен в трагедиях Софокла: «Царь Эдип» и «Эдип в Колоне» (обе трагедии имеются в стихотворном русском переводе Д. С. Мережковского. СПб., 1902), в трагедии Еврипида «Финикиянки» (стихотв. русский перевод И. Анненского, «Мир Божий», 1898, № 4) и в трагедии Сенеки «Эдип». Было немало и других поэтических произведений, занимавшихся судьбою Э.: сюда относятся не дошедшие до нас сатирическая драма Эсхила «Сатирический Сфинкс», трагедии Эсхила, Эврипида, Каркина, Ксенокла, Феодекта, Эвбула, Юлия Цезаря, эпическое произведение Мелета и др. Из названных произведений «Царь Э.» Софокла – одна из лучших трагедий древности, могущая поспорить по силе драматизма с Шекспировским «Королем Лиром». Н. О.

   Эдисон – (Томас-Алва Edison) – знаменитый американский изобретатель, главнейшим образом в области электротехники, род. в 1847 г. в Северо-Америк. Соедин. Штатах, в мст. Милане, шт. Oгайо. Развитию своих природных дарований много обязан влиянию матери, умной и образованной женщины, английского происхождения (предки отца – голландцы), давшей ему первоначальное образование. С семи лет жил в Порт-Гуроне, шт. Мичиган. 12-ти лет был предоставлен самому себе: был определен отцом поездным мальчиком (развозил газеты) на жел. дор. между ПортГуроном и Детроа. Здесь издавал оригинальную поездную газету, набиравшуюся и печатавшуюся в поезде («The grand Trunk Herald»), Здесь в поезде, в багажном вагоне устроил свою первую лабораторию. Параллельно усиленно работал над самообразованием, пользуясь общественной библиотекой Детроа. В 1861 г., научившись работать на телеграфном аппарате, поступил телеграфистом в ПортГуроне. Последовательно работал на телеграфах в Стратфорде (Канада), Адриане (шт. Мичиган), Форт-Вейне, Индианополисе, Мемфисе, Цинциннати, Луисвилле и др. (до 1867 г.). Уже в это время проявилась его склонность к изобретениям (напр., автоматический телеграфный репетитор и др.), которые, однако, приносили ему только неприятности по службе. С 1868 г. состоял на службе в Бостоне в комп. запад. телегр. союза, где имел возможность испытать на деле изобретенную им еще в 1864 г. дуплексовую систему телеграфирования. В 1869 г. состоит на службе в телегр. комп. Ло и в 1870 г., после изобретения печатающего телеграфного аппарата (в компании с Поппе), приглашен техником в комп. зап. телегр. союза. С этого времени явилась возможность особенно широко проявиться его изобретательской деятельности. Э. переселился в Ньюарк, шт. Нью-Джерси, где устроил большую электротехническую мастерскую (300 рабоч.) по изготовлению телеграфных и других электротехнических приборов, с двумя лабораториями. С 1876 г. Э. переселился в Менло-Парк, близ Нью-Йорка. где устроил свои знаменитые мастерские и лаборатории, из которых вышла большая часть его гениальных изобретений. В 1887 г. Э. перенес свою деятельность в основанную им специальную лабораторию в Оранже, шт. Нью-Джерси. Из массы изобретений Э. наибольшее значение имеют: печатающий и автоматический телеграфные системы двойной (дуплексовой) и четверной (квадруплексовой) телеграфной передачи; разработанные технически электрическая лампа накаливания и системы распределения электрической энергии для освещения; технические усовершенствования в устройстве динамо-машин; существенные усовершенствования в устройстве микрофонов (угольный порошок) и в деле телефонирования на большие расстояния. Все изобретения в этих областях считаются сотнями; так, на одну систему распределения электрического освещения Э. взято до 1890 г. свыше тысячи привилегий. Главнейшее же изобретение Э. – это его фонограф в массе его видоизменений, начатый разработкой в 1878 г., кроме того, Э. разработан способ электромагнитного выделения железа из руды, применяемый на практике в Америке в больших размерах. Всех изобретений Э. нет возможности перечислить. Достаточно сказать, что нет почти ни одной области электротехники, где бы не были им сделаны какие-либо изобретения или усовершенствования. Последним изобретением Э. (занимается с 1897 г.) является его электрический аккумулятор, дающий при малом весе большой запас энергии (емкость). Во всех изобретениях Э. поражает простота и практичность, а также та настойчивость, с которой Э. преследует раз поставленную себе цель (напр., разработкой фонографа занимался с 1878 г. по 1896 г.). Я. Н. Георгиевский.

   Эзоп – родоначальник названной по его имени «Эзоповой» басни. По древнейшему преданию, он жил около середины VI в. до Р. Хр., был рабом самосца Иадмона и умер насильственной смертью в Дельфах. Позднее его родиной называли Малую Азию, что вполне правдоподобно, так как с этим согласуется характер его имени. Его смерть в Дельфах была украшена легендой, которую можно восстановить по Геродоту и Аристофану, комбинируя их с более поздними свидетельствами. Согласно этой легенде Э., находясь в Дельфах, своим злословием возбудил против себя нескольких граждан, и они решили наказать его. Для этого они, похитив золотую чашу из храмовой утвари, тайно вложили ее в котомку Э. и затем забили тревогу; приказано было обыскать богомольцев, чаша была найдена у Э., и он, как святотатец, был побит камнями. Через много лет последовало чудесное. обнаружение невинности Э.; потомки его убийц были вынуждены уплатить виру, за получением которой явился внук того Иадмона, который был его господином. Историческое ядро этой легенды заключается в отношении Дельфов, этого средоточия поэзии VI в., к Эзоповой басне: будучи вначале враждебным, оно со временем стало дружественным, т. е. Дельфы сочли за лучшее принять под свое покровительство этот популярный и влиятельный тип повествовательной поэзии. – Что касается до самой Эзоповой басни, то под этим именем древние разумели ту, в которой действующими лицами выступали животные и др. бессловесные существа и предметы. Другой разновидностью была так назыв. сибаритская басня, в которой выступали люди; кроме того, были еще басни ливийские, египетские, кипрские, карийские, киликийские. Поименованные местности все лежат на окраинах (западной, южной, восточной) греческого миpa; это стоит в связи с часто замеченным фактом, что произведения народной словесности лучше сохраняются и раньше обращают на себя внимание именно на окраинах, где антагонизм с иными народностями заставляет более дорожить сокровищницей национальных преданий. Согласно этому мы и во фригийце Э. должны будем видеть просто собирателя и пересказчика греческих басен; его популярность была причиной того, что всякая басня «эзопического» характера была приписываема ему. Есть основание предполагать, что в эпоху Аристофана (конец V в.) в Афинах был известен письменный сборник Эзоповых басен, по которому учили детей в школе; «ты невежда и лентяй, даже Э. не выучил!», говорит у Аристофана, одно действующее лицо. Это были прозаические пересказы, безо всякой художественной отделки. Признание Э. Дельфами было для поэтов косвенным призывом внести в поэтическую литературу этот заброшенный вид народной словесности; откликнулся на него Сократ, под влиянием того мистического настроения, в котором он, как избранник дельфийского Аполлона, провел последние дни своей жизни. Переделки Сократа не сохранились для потомства; мнимые отрывки из них подложны. Свод Эзоповых басен в прозе составил в конце IV в. Димитрий Фалерский. До нас из древности дошли лишь вольные поэтические переделки Бабрия (III в. по Р. Хр.) на греческом, Федра (I в. по Р. Хр.) и Авиена (IV в. по Р. Хр.) – на латинском яз.; те же сухие прозаические пересказы, которые озаглавлены в рукописях, как «Эзоповы басни», все составлены в средние века. – интерес к басням Э. переносился и на его личность; за неимением достоверных сведений о нем прибегали к легенде. Фригийский краснобай, иносказательно поносивший сильных мира сего, естественно представлялся человеком сварливым и злобным, на подобие Гомеровского Ферсита, а потому и портрет Ферсита, подробно изображенный Гомером, был перенесен и на Э. Его представляли горбатым, хромым, с лицом обезьяны – одним словом, во всех отношениях безобразным и прямо противоположным божественной красоте Аполлона; таким он изображался и в скульптуре, между прочим – в том интересном изваянии, которое до нас сохранилось. В средние века была сочинена в Византии анекдотическая биография Э., которая долго принималась за источник достоверных сведений о нем. Э. представлен здесь рабом, за бесценок продаваемым из рук в руки, постоянно обижаемым и товарищами рабами, и надсмотрщиками, и хозяевами, но умеющий удачно мстить своим обидчикам. Эта биография не только не вытекла из подлинной традиции об Э. – она даже и не греческого происхождения. Ее источник – еврейская повесть о мудром Акирии. принадлежащая к циклу легенд, которыми была окружена у позднейших евреев личность царя Соломона. Посредствующие звенья между этой повестью и византийской биографией Э. еще не обнаружены; сама повесть известна главным образом из древнеславянских переделок. Биография Э. получила широкую популярность и была рано переведена на многие языки, между прочим, на болгарский, турецкий и румынский.
   Литература. История Эзоповой басни – один из самых чувствительных пробелов в истории античных литератур; ей должно предшествовать собрание всех сводов и отрывков Эзоповой басни, а это – очень трудная задача, которая вряд ли скоро найдет исполнителя. См. Keller, «Geschichte der griechischen Fabel» (1852). Лучшее издание басен – Halm (Лпц., у Teubner'a); биографии – Eberhard – «Fabulae Romanenses» (там же). Об Акирии ст. Ягича в «Byzantinische Zeitschrift» (1892); ср. также Лопарев, «Слово о св. Феостирикте» («Пам. древн. письменности» № 94). Ф. З.

   Эйлер (Леонард Euler) – один из величайших математиков XVIII стол., род. в 1707 г., в Базеле. Отец его, Павел Э., был пастором в Рихене (близ Базеля) и имел некоторые познания в математике, приобретенные под руководством Якова Бернулли. Отец предназначал своего сына к духовной карьере, но сам интересуясь математикой, преподавал ее и сыну, надеясь, что она ему впоследствии пригодится в качестве интересного и полезного занятия. По окончании домашнего обучения молодой Э. был отправлен отцом в Базель для слушания философии. Обладая отличною памятью, Э. скоро и легко усвоил себе этот предмет и нашел время поближе ознакомиться с тем, к чему его влекло призвание. т. е. с геометрией и математическими предметами. Профессор Иоанн Бернулли очень скоро обратил внимание на Э. и нашел в нем необыкновенный талант. Он предложил молодому человеку заниматься с ним отдельно в особые часы для разъяснения неясностей и затруднений, которые встречались в сочинениях, рекомендуемых профессором Э. +для изучения. Получив в 1723 г. степень магистра, после произнесения речи на латинском языке о философии Декарта и Ньютона, Э., по желанию отца своего, приступил к изучению восточных языков и богословия. Способности его преодолели и эти предметы, но влечение к математическим наукам развивалось все более и более. Частые беседы с Иоанном Бернулли о вопросах математических в кругу семейства профессора дали Э. случай познакомиться с двумя сыновьями Иоанна, а именно Николаем и Даниилом Бернулли. Общее влечение к математике соединило их с Э. дружбой и дружба эта повела Э. по новому пути. В 1725 г. Николай и Даниил Бернулли были приглашены в члены петербургской академии наук, недавно основанной императрицей Екатериной I во исполнение намерений Петра Великого. Уезжая, молодые Бернулли обещали Э. известить его, если найдется и для него подходящее занятие в России. На следующий год они сообщили, что для Э. найдется место, но, однако, в качестве физиолога при медицинском отделении академии. Узнав об этом, Э. немедленно записался в студенты медицины базельского университета. Прилежно и успешно изучая науки медицинского факультета, Э. находил время и для занятий по математическим предметам; за это время он написал напечатанную потом в 1727 г. в Базеле диссертацию о распространении звука («Dissertatio physico de sono») и исследование по вопросу о размещении мачт на корабле («Meditationes super problemate nautico de complantatione malorum»). Последнее, написанное на тему, предложенную французской академией, было принято академией в 1727 г. как достойное премии и напечатано в изданиях ее. Ту же работу, в качестве диссертации, Э. защищал для получения профессуры по кафедре физики в базельском университете. Занять место профессора ему здесь не удалось и он отправился в Петербург, где, по рекомендации академиков Германна и Даниила Бернулли, был назначен адъюнктом академии по математике и немедленно деятельно и прилежно стал работать, представляя академии исследования по разным вопросам прикладной математики. Почти в день приезда Э. скончалась покровительница академии императрица Екатерина I, и событие это печально отозвалось на судьбе академии. Новые порядки и новое управление стали угрожать даже самому существованию молодого учреждения. Иностранным академикам пришлось подумывать о возвращении на родину. Э. решился принять сделанное ему предложение о поступлении в морскую службу. Адмирал Сиверс, предугадывая пользу, которую может принести флоту такой ученый, выхлопотал для Э. чин лейтенанта флота и обещал дальнейшее скорое повышение по службе. Однако, вследствие выхода нескольких академиков и отъезда их на родину, Э. предложили получить оставшееся вакантным место профессора физики, которое он и занял; затем в 1733 г. он был сделан академиком на место, оставшееся свободным после отъезда друга его Даниила Бернулли за границу. Обладая громадным талантом, Э. вместе с тем обладал необыкновенным трудолюбием; соединением этих двух качеств и объясняется многочисленность и полезность его трудов. В 1735 г. потребовалось в академии выполнить одну весьма сложную работу. По мнению академиков, на это нужно было употребить несколько месяцев труда. Э. взялся выполнить это в три дня и исполнил работу, но вследствие этого заболел нервною горячкою с воспалением правого глаза, которого он и лишился. Вскоре после этого, в 1736 г., появились два тома его аналитической механики («Mechanica, sive motus scientia analytice exposita», Petrop.). Потребность в этой книге была большая; немало было написано статей по разным вопросам механики, но хорошего трактата по механике не имелось, а существовавшие до этого времени трактаты были неудовлетворительны. В 1738 г. появились две части введения в арифметику на немецком языке, в 1739 г. – новая теория музыки («Tentamen novae theoriae musicae, ex certissimis harmoniae principiis dilucide expositae», Petrop.). Затем в 1840 г. Э. написал сочинение о приливах и отливах морей («Inquisitio physica in caussam fluxus et refluxus maris»), увенчанное одной третью премии французской академии; две другие трети были присуждены Даниилу Бернулли и Маклорену за сочинения их на ту же тему. Томы II, III, IV, V, VI, VII издания нашей академии: «Commentarii Acad. sc. Petrop.», вышедшие до 1841 г., и том VIII, вышедший в этом году, заключают значительное число мемуаров Э. по различным вопросам чистой и прикладной математики. В 1740 г., по кончине императрицы Анны Иоанновны, началось регентство Бирона. В это жестокое для России время Э. получил приглашение от Фридриха Великого переехать в Берлин. Очевидно, что при приглашении этого приобретшего уже известность ученого имелось в виду оживить берлинскую академию, пришедшую в упадок вследствие продолжительной войны. Поощренный вниманием короля, Э. собрал около себя небольшое ученое общество, а затем был приглашен в состав вновь восстановленной королевской академии наук и назначен деканом математического отделения. В 1743 г. в томе VII «Miscellanea Berolinensis» он поместил 5 мемуаров, из них 4 по чистой математике и из них последний («De integratione aeqnationum differentialium altiorum graduum») замечателен в двух отношениях. В нем указывается на способ интегрирования рациональных дробей путем разложения их на частные дроби и, кроме того, излагается обычный теперь способ интегрирования линейных обыкновенных уравнений высшего порядка с постоянными коэффициентами. Начиная с 1745 г. стали выходить мемуары возобновленной королевской академии, по тому в год, и в этом издании, в каждом томе, начиная с первого (1745 г.), находим от трех до девяти мемуаров Э. Так продолжалось до тома XXV-го 1769 г. и даже в 1772 и 1773 годах в новых мемуарах этой академии. Не желая прерывать сношений с петербургскою академию, он находил множество материала для других мемуаров, которые наполняют томы от IX (1744 г.) до ХlV (1751 г.) «Commentarii», затем от тома I (1750 г.) до тома XX (1776 г.) «Novi Commentarii Acad. sc. Petrop.» и далее от тома I (1777) до тома IV (1780) издания: «Nova acta Acad. sc. Petrop.». Кроме этого Э., начиная с 1744 г., написал несколько больших сочинений, изданных отдельно. Так, в 1744 г. напечатано в Лозанне сочинение под заглавием: «Methodus inveniendi lineas curvas maximi minime proprietate gaudentes, sive solutis problematis isopertmetrici latissimo-sensu accepti». Основным типом вопросов изопериметрических может служить вопрос об определении замкнутой кривой, которая при данном периметре заключает наименьшую площадь. Подобными вопросами интересовались и занимались геометры современные Э. и некоторые геометры раньше Э. Вопросы такого рода требуют определения такой функции, чтобы некоторый интеграл, заключающий эту функцию под знаком интеграла, был бы наименьшим или наибольшим. При решении получается некоторое дифференциальное уравнение, которому должна удовлетворять искомая функция. К числу изопериметрических вопросов относятся также вопросы об определении движения материальной системы при условии, чтобы интеграл, выражающий действие, был наименьшим или наибольшим. Автор рассматривает все подобные вопросы и приводит их к вопросам об интегрировании дифференциальных уравнений. После него только изложение решений таких вопросов изменилось, но сущность метода осталась та же. В том же 1744 г. напечатаны в Берлине три сочинения о движении светил, первое – теория движения планет и комет, заключающая в себе изложение способа определения орбит их из нескольких наблюдений; второе и третье – о движении комет. По желанию короля Э. перевел с англ. яз. и в 1744 г. издал книгу: «Neue Grundrisse der Artillerie von Robins», перевод, снабженный объяснениями и примечаниями Э. В сочинении Робинса, известного в истории артиллерии изобретателя баллистического маятника, были приведены различные выводы по внешней и внутренней баллистике. Э. в своих примечаниях сначала выводит теоретически закон сопротивления в виде двучлена, первый член которого, пропорциональный квадрату скорости, обусловливается ударом снаряда (шарового) о воздух, второй член, пропорциональный четвертой степени скорости, обусловливается перевесом давления сжатых частей струй воздуха на переднюю часть над давлением разреженных частей струй на заднюю. Получаемый при этом законе формулы баллистики представляются в весьма сложном виде, неудобном для употребления. Позднее в мемуаре: «Recherches sur la veritable соurbe que dеcrive les corps jetes dans l'air» («Mem. de Berlin», 1753) он ограничивается первым членом и получает формулы баллистики шарового снаряда удобно применимые. В 1746 г. напечатаны три тома разных статей («Varia Opuscula»), в числе которых между прочим находятся статьи по механике: решение вопроса о движении материальных точек, остающихся внутри движущегося канала, о возмущениях в движении планет и сопротивлении движению со стороны эфира, о движении гибких тел; по физике: «Recnerches sur la nature des moindres particules des corps», «Sur la Iumiere et couleurs», «Dissertatio de magnete». За теорию магнитных явлений, основанную на предположении о протекании эфира через промежутки между атомами, автор получил премию французской академии. В 1748 г. издана в Лозанне книга в двух томах: «Introductio in analysin infinitorum», упрочившая славу Э., как первостепенного математика. Почти все то, что преподается и теперь в курсах высшей алгебры и высшего анализа, находится в этой книге. В первом томе ее с необыкновенною ясностью и простотою изложены свойства функций рациональных и трансцендентных: тригонометрических, круговых, показательных и логарифмических, разложение последних в ряды, представление их в виде бесконечных произведений; свойства непрерывных дробей. Во втором теме аналитическое исследование кривых линии вообще и кривых второго, третьего и четвертого порядка и поверхностей второго порядка. В 4-й главе этой части выведены формулы преобразования координат прямоугольных в прямоугольные же при перемене начала координат и направления осей; здесь впервые вводятся те три угла, которые называются Эйлеровыми углами и играют в кинематике твердого тела существенную роль. В 1749 г. издана в Петербурге в двух томах «Scientia navalis, seu tractatus de constructione ac dirigendis navibus». Это полное и систематическое сочинение по навигации, заключающее в себе теорию равновесия и устойчивости судов, рассмотрение вопросов о качке на зыби, о форме судов и кораблестроении, о движении судов силою ветра и управлении судном. Сочинению этому предшествовали некоторые мемуары автора в разных ученых изданиях, из которых два были увенчаны премиями франц. академии. От короля и от императрицы автор получил за это сочинение значительные денежный награды. Оно было переведено на языки итальянский, английский и русский. В 1773 г., когда Э. был уже в Петербурге, сочинение это было издано в более понятном для моряков изложении под заглавием: «Theorie complete de la construction et des manoevres des vaisseanx». В 1755 г. в Берлине издано было в двух томах сочинение: «Institutiones calculi differentialis, cum eius usi in analysi finitorum ac doctrina suerierum». Книга эта заключает в себе систематическое и полное изложение оснований дифференциального исчисления и применений его к учению о рядах, к решению уравнений, к нахождению наибольших и наименьших значений функций, к раскрытию неопределенных выражений. Занимаясь вопросами о преломлении лучей света и написав немало мемуаров об этом предмете, Э. издал в 1762 г. сочинение: «Constructio lentium objectivarum ex duplici vitro» (Petrop.), в котором предлагается устройство сложных объективов с целью уменьшения хроматической аберрации. Английский художник Доллонд, открывший два различной преломляемости сорта стекла, следуя указаниям Э., построил первые ахроматические объективы. В 1765 г. механика Э. была дополнена сочинением: «Theoria motus corporum solidorum seu rigidorum Rostoch.», в котором находятся те дифференциальные уравнения вращения твердого тела, которые носят название Эйлеровых уравнений вращения твердого тела. Много написал Э. мемуаров об изгибе и колебании упругих стержней; эти вопросы были также одним из предметов исследований Даниила Бернулли. Вопросы эти интересны не только в математическом, но и в практическом отношении. Один из таких вопросов есть вопрос о так назыв. продольном изгибе, рассматриваемый в мемуаре: «Sur la force des colonnes», помещенном в томе XIII (1759 г.) мемуаров берлинской академии. К числу весьма важных для практической механики предметов, которыми занимался Э., относится предложенное им очертание зубцов по разверткам круга об этом говорится в статьях томов V и ХI «Novi Comment. Acad. Petrop.». Фридрих Великий, вполне оценивший гениальный талант и обширные познания великого геометра, давал ему поручения чисто инженерного характера; так, в 1749 г. он поручил ему осмотреть канал Фуно между Гавелем и Одером и указать необходимые исправления в недостатках этого водного пути; далее поручено было исправить водоснабжение в Сан-Суси. По поводу этого появилось немало статей по гидравлике, написанных Э. в разное время. Биографы Э. утверждают, что он очень желал вернуться в Poccию. В 1766 г. он получил через посла в Берлине, князя Долгорукова, приглашение имп. Екатерины II вернуться в академию наук на всяких условиях, каких бы Э. ни пожелал. Не смотря на уговоры остаться, делавшиеся со стороны особ королевского дома, он принял приглашение и в июне месяце прибыл в Петербург. Только что он поселился в доме, купленном для него на счет императрицы, как подвергся тяжкой болезни, после которой потерял зрение левого глаза вследствие образования катаракты. Благодаря услугам окружающих его лиц и сыновей его, Э., не смотря на потерю зрения, при своих гениальных способностях и замечательной памяти, диктовал свои дальнейшие мемуары и издавал отдельные свои книги. К числу последних принадлежит «Institutionum calculi integralis», изданная в Петербурге в 1768 – 70 гг. в трех томах и переизданная в 17927 – 94 гг., после смерти автора в 4 томах. Эта замечательная книга заключает в себе решение множества вопросов точного или приближенного интегрирования дифференциальных уравнений обыкновенных разных степеней и порядков и дифференциальных уравнений с частными производными, а кроме того здесь же находится и вариационное исчисление. В 1770 г. издано введение в алгебру, в 1769 – 71 гг, – «Dioptrica» в трех томах. В 1772 г. – «Theoria motuum Lunae». За сочинение «Theorie de la Lune et specialement sur l'equation seculaire», напечатанное в 1770 г., автор получил премию французской академии. По гидродинамике автор написал более двадцати мемуаров. Уравнения гидродинамики первого порядка с частными производными от проекций скорости, плотности и давления называются гидродинамическими уравнениями Эйлёра. Э. принадлежит доказательство соотношения между числом вершин, ребер и граней многогранника. Соотношение это такое: сумма числа вершин и граней равна числу ребер плюс два. Такое соотношение подозревал Декарт, но Э. доказал его в мемуарах: 1) «Elementa doctrinae solidorum»; 2) «Demonstratio nonullarum insignium proprietatum...» оба в IV томе «Novi Comment. Petrop.», Э. принадлежит весьма много мемуаров по теории чисел. В них он доказал многие свойства чисел, данные раньше его без доказательства. Так он доказал и обобщил известную в теорию сравнений теорему Фермата. Он также доказал, что всякое простое число вида 4n+1 всегда разлагается на сумму квадратов других двух чисел. С 1769 по 1783 г. Э. написал около 380 статей и сочинений. Неутомимость и настойчивость в научных исследованиях Э. были таковы, что в 1773 г., когда сгорел его дом и погибло почти все имущество его семейства, он и после этого несчастия продолжал диктовать свои исследования. Вскоре после пожара искусный окулист, барон Вентцель, произвел операцию снятия катаракты, но Э. не выдержал надлежащего времени без чтения и ослеп окончательно. В 1783 г. Э. скончался от апоплексического удара в присутствии своих помощников при работах проф. Крафта и Лекселя. Похоронен он в Петербурге на Смоленском кладбище. Три сына его и их дети остались в России. Самым лучшим памятником его славы и научной деятельности было бы полное издание всех его статей и сочинений, число которых простирается до 756, но для этого потребуются значительные средства, так как число печатных листов будет около 2000. Биографиями Э. могут служить: «Eloge de М. Leonard Euler par N. Fuss» (СПб., 1782; здесь список сочинений и статей Э.); «L'introduction a l'analyse des infiniment petits do М. Euler, traduit du latin par М. Pezzi, precede l'eloge de M. Euler par de Condorcet» (Страсбург, 1786). Очерк некоторых сочинений и статей Э. находится в книге «Vorlesungen uber Geschichte der Маthematik von Moritz Cantor» (Лпц., Teubner, тт. I, II, 1900; III, 1898). Д. Бобылев.

   Эйфель (Александр Густав Eiffel) – франц. инженер, род. в 1832 г. Строил жел. дороги, мосты (мост в Бордо, мост через Дуэро у Опорто в Португалии и мн. др.), виадуки, вокзалы (в Пеште), вращающийся купол обсерватории в Ницце, который, не смотря на тяжесть в 100000 кгр., легко может приводить в движение один человек; усовершенствовал систему подвижных мостов и т. д. Он был инженером Панамского общества и поставщиком для него машин, приготовлявшихся на его машиностроительном заводе в Леваллоа Перре (близ Парижа). Разоблачения, касавшиеся Панамского общества, коснулись и его; его обвиняли в получении от Панамского общества 19 милл. франк, за фиктивные работы. Преданный суду (1893) вместе с отцом и сыном Лессепсами и другими причастными к делу лицами, Э. был приговорен к 2 годам тюрьмы и 20000 фр. штрафа, но кассационный суд отменил приговор, за истечением уголовной давности. Он написал, между прочим: «Conference de G. E. sur la tour de 300 metres» (П., 1889); «Les ponts portatifs economiques» (в сотрудничестве с Collins, П., 1888). В. В – в.
   Всесветную славу Э. приобрел постройкой в Париже к выставке 1889 г. башни, принадлежащей к замечательнейшим техническим сооружениям XIX в. Эйфелева башня воздвигнута на Марсовом поле, против Йенского моста; по высоте (300 м.) она почти в 2 раза выше самых высоких зданий в мире (Хеопсова пирамида 137 м., Кельнский собор 156 м., Ульмский собор 161 м. и др.). Вся башня сделана из железа и состоит из трех этажей. Нижний этаж представляет пирамиду (129,2 м. каждая сторона в основании), образуемую 4-мя колоннами, соединяющимися на высоте 57,63 м. арочным сводом; на своде находится первая платформа Эйфелевой башни. Платформа представляет квадрат (65 м. в поперечнике). На этой платформе поднимается вторая пирамида-башня, образуемая также 4-мя колоннами, соединяющимися сводом, на котором находится (на высоте 115,73 м.) вторая платформа (квадрат в 30 м. в поперечнике). Четыре колонны, возвышающиеся на второй платформе, пирамидально сближаясь и постепенно переплетаясь, образуют колоссальную пирамидальную колонну (190 м.), носящую на себе третью платформу (на высоте 276,13 м.), также квадратной формы (16, 5 м. в поперечнике); на ней высится маяк с куполом, над которым находится площадка (1,4 м. в поперечнике) на высоте 300 м. На башню ведут лестницы (1792 ступени) и подъемная машина. На первой платформе имеется ряд зал, отведенных под ресторан; на второй платформе помещаются резервуары с водой для гидравлической подъемной машины и ресторан в стеклянной галерее. На третьей платформе помещаются астрономическая и метеорологическая обсерватории и физический кабинет; с балконов 3 платформы открывается вид на 140 км. в окружности. Маяк освещает район в 10 км. Общий вес башни около 9 милл. кгр.; железных частей 7,3 милл. кгр. Фундамент выведен из бетонных массивов. Колебания башни во время бурь не превышали 15 стм. Сооружение Эйфелевой башни продолжалось с 28 января 1887 г. до 31 марта 1889 г. и обошлось в 6,5 милл. франк. В настоящее время Эйфелева башня принадлежит акционерному обществу; в 1909 г. она сделается собственностью государства.

   Эйюбиды – известная по борьбе с крестоносцами удельная месопотамско-сирийскоегипетская династия ХII – XIII вв. (1169 – 1262), отчасти и XIV в. (до 1341 г.), которую основал курд Саладин ибн-Эйюб. Главной ее ветвью оказалось потомство его брата Мелик-Адиля; другие ветви потомки прочих братьев Саладина и его дяди Ширкуха. Держат себя независимо по отношению к своему государю, месопотамскосирийскому атабеку Нуреддину Зенгиду, пославшему Саладина с войском для завоевания Египта, Саладин начал еще в 1169 г. После смерти Нуреддина (1174) он двинулся из Египта в Сирию и постепенно успел занять владения наследников Нуреддина; кроме того им было отвоевано большинство крепостей крестоносцев и, еще раньше, Триполи от норманнов (1172); был занять также Йемен (1173). Среди удельных междоусобиц, которые возникли после смерти Саладина (1193) верховным главою созданной им обширной империи, простиравшейся от Евфрата за пределы Нила, сделался его брат Мелик-Адиль (XIX, 26), при котором, однако, были сохранены некоторые уделы его родственников в Сирии и который свои владения сам разбил на уделы между своими сыновьями; в руках прямых потомков Саладина остался только Алеппо. Одному из сыновей Мелик-Адиля (ум. в 1218 г.), Мелик-Камилю, удалось еще раз сосредоточить в своих руках значительную часть наследства Саладина и МеликАдиля. После его смерти (1238 г.) начались беспрерывные усобицы мелких Э. В Египте, Дамаске и Месопотамии держались различные ветви потомков Адиля, в Алеппо – потомки Саладина, в Хаме, Хымсе (Эмессе) и Йемене – потомки других представителей рода Э. (двух братьев и дяди Саладина). Велись усобицы целую четверть века; египетские Э. боролись с дамасскими за южную Сирию, дамасские хотели отнять у алеппских скверную Сирию; тем временем крестоносцы с 1239 г. вели, с перерывами, последний, шестой крестовый поход (1239 – 70). Кончилось тем, что в Египте водворилось (1250) господство мамелюков, а Сирию (1260) завоевали монголы, которые еще за пятнадцать лет перед тем овладели уделами Э. месопотамских (1245); позже, от изгнанных крестоносцев (окончат. 1291) и монголов, досталась мамелюкам и Сирия. Только в Хаме (город в сев. Сирии) удержалась и при монголах, и при мамелюках удельная ветвь потомков брата Саладина, Нуреддина Шаханшаха ибн-Эйюба, и правила там до 1341 г. Предпоследний из хаматских князей Э. этой ветви, являвшийся уж наместником мамелюков, Абульфыда (ум. в 1331 г.), был знаменитым арабским историком и географом. См. А. Мюллер, «история ислама» (т. Ill, гл. 4, СПб., 1896); А. Крымский, «история арабов» (стр. 227 – 238, М., 1903); Стэнли Лэн-Пуль, «Мус. династии. Хронологические и генеалогические таблицы» (стр. 58 – 61, 78, СПб., 1899). А. Крымский.

   Экватор небесный – большой круг небесной сферы, которого плоскость перпендикулярна к линии, соединяющей полюсы сферы, и параллельна плоскости земного Э. Служит основной плоскостью для счета склонений и прямых восхождений светил.

   Экзема – представляет часто острую, но в большинстве случаев хроническую, сопровождаемую зудом болезнь кожи, обнаруживающуюся отчасти неправильно рассеянными или тесно скученными узелками (папулами), пузырьками и гнойничками (пустулами), а отчасти распространенною краснотою и припухлостью кожи, причем поверхность последней бывает мокнущей или покрыта чешуйками, или усеяна желтыми корками (Kaposi). Уже это определение, данное известным венским дерматологом Капози, показывает, насколько многообразна картина болезни. Это многообразие послужило причиной того, что в прежнее время отдельные формы высыпи описывались, как отдельные болезни, под разными наименованиями, и только предшественник Капози, знаменитый Гебра, объединил их под общим названием Э., доказав, что различные формы представляют только отдельные ступени развития одной и той же болезни, причем болезнь не обязана проходить все фазы, а может остановиться на любой из них. Э. – самая распространенная из кожных болезней. Острая Э. начинается покраснением и припуханием кожи, на которой скоро высыпают узелки, величиною с просяное зерно до булавочной головки. Далее узелки превращаются в пузырьки с прозрачным содержимым, которое в дальнейшем течении мутнеет и становится гнойным. Роговой слой кожи на пораженных участках отстает, и получается мокнущая поверхность. Когда отделение уменьшается, секрет успевает засыхать в корки желтого, зеленого, коричневого или совершенно темного, от примеси крови, цвета. Мало-помалу процесс затихает, отделение прекращается, корки отпадают, пораженная поверхность затягивается новой кожицей, которая остается некоторое время красноватой, шелушится, и, наконец, кожа возвращается к норме. Если острая Э. занимает ограниченное протяжение, то субъективные жалобы больного незначительны: чувство напряжения кожи, умеренный зуд, легкое познабливание; только на местах, которые подвергаются трению одежды или противолежащих частей тела (в сгибах, на половых частях), могут возникать боли; незначительное повышение температуры обыкновенно держится короткое время, иногда же совершенно отсутствует. Если же Э. распространяется по всей поверхности тела (универсальная Э.), то лихорадка бывает более продолжительная и высокая, общее состояние сильно расстроено, всякое движение болезненно, больной вынужден лежать, но и в постели терпит страдания от неизбежного давления и трения. Острая Э. длится 1 – 4 – 6 недель, а универсальная острая Э. обыкновенно еще дольше. Течение болезни часто затягивается новыми обострениями. Кроме того, наблюдаются нередко возвраты Э. без всякой видимой причины у одного и того же субъекта через определенные промежутки времени, напр., каждые полгода, каждый год. Острая Э. лишь в редких случаях распространяется по всей поверхности тела, обыкновенно же она поражает отдельные участки кожи, а именно чаще всего лицо, половые части, руки и ноги. При Э. лица наступает обыкновенно сильное отечное припухание век, щек, ушных раковин. С переходом на волосистую часть головы Э. очень скоро становится мокнущей; отделяемая сывороточная жидкость засыхает и склеивает волосы. Острая Э. половых частей встречается главным образом у мужчин и также ведет к развитию сильного отека на этих частях. При Э. на руках и ногах наблюдается очень обильное высыпание пузырьков, которые достигают здесь больших размеров, чем на других частях тела; больной держит опухшие пальцы растопыренными, движения затруднены и болезненны; при движениях напряженная кожа легко дает более или менее глубокие трещины, особенно над суставами. Острая Э. при целесообразном лечении проходит в короткое время, что, однако, не исключает возможности рецидива; будучи запущена, она переходит в хроническую форму. Хроническая Э. еще многообразнее в своих проявлениях и локализациях, нежели острая. Различают обыкновенно две главные группы хронической Э., а именно сухая и мокнущая формы, из коих последняя гораздо чаще наблюдается. При хронической Э. отечная припухлость и краснота слабо выражены, но зато кожа становится жесткой, неподатливой и легко трескается при движениях. Одной из частых локализаций мокнущей хронической Э. является голова и именно волосистая ее часть, причем поражаются либо отдельные рассеянные участки, либо вся кожа головы. При длинных волосах и недостаточной опрятности волосы на голове склеиваются, спутываются, отделяемое экзематозной поверхности и сальных желез разлагается, и больной распространяет вокруг себя интенсивный, характерный, затхлый запах, по которому болезнь можно уже узнать на расстоянии. Этот так назыв. колтун (plica polonica), особенно распространенный в Привислянском крае, вызвал в прежнее время целую литературу о себе. После продолжительной головной Э. часто наступает выпадение волос. Хроническая Э. лица чаще всего поражает детей на первом году жизни. Вся поверхность лица мокнет или покрыта корками; чаще еще остаются свободными нос и окружность глаз. У взрослых Э. чаще занимает лишь отдельные места лица. В углах рта, в наружном углу глаза, у ноздрей нередко образуются трещины. Сочетание Э. носовых отверстий с Э. верхней губы есть частое явление у золотушных детей, как последствие постоянного истечения из носа вследствие хронического насморка. Э. краев век может повести к выпадению ресниц. Следующим по частоте местоположением хронической Э. являются конечности и на них прежде всего суставные сгибы, особенно коленный и локтевой. Здесь наблюдаются преимущественно мокнущие формы. При движениях образуются трещины, идущие в поперечном направлении над суставом, нередко очень глубокие, легко кровоточащие, причиняющий при малейшем движении такие боли, что пациенты почти лишены возможности ходить или двигать руками. На ладонях и подошвах преобладают сухие формы. Далее излюбленным местом хронической Э. являются голени в виду того, что часто встречающиеся здесь расширения вен сопровождаются зудом и ведут к расчесам. Хроническая Э. половых частей и окружности заднепроходного отверстая представляет мучительное страдание, вследствие сопровождающего его жестокого зуда; в области заднего прохода при этом образуются часто весьма болезненные трещины. На туловище Э. может развиться на любом месте; особенно часто поражается окружность грудного соска (у женщин) и пупка; у кормящих женщин Э. грудного соска может повести к воспалению грудной железы (грудница). В климактерические годы встречается у женщин своеобразная, крайне упорная форма Э. грудных сосков и их окружности: образуются гнезда с ярко-красной, сильно мокнущей поверхностью, ограниченные резкими, дугообразными и несколько возвышенными краями; эти гнезда лишь медленно увеличиваются и в большинстве наблюдавшихся случаев после многих лет переходили в раковое новообразование. Самым важным субъективным симптомом хронической Э. является более или менее сильный зуд, который бывает до того невыносим, что больные расчесывают себя до крови, хотя и сознают, что этим ухудшают свою болезнь. На общее состояние здоровья Э. сама по себе не оказывает влияния; но частое лишение сна вследствие зуда, затруднение движений вследствие трещин, невозможность бывать в обществе могут повести к ипохондрическому настроению и к общему расстройству здоровья. При продолжительных экземах наступает обыкновенно припухание соответственных лимфатических желез. Причиной Э. часто служат внешние раздражения, химические, термические или механические. К этому разряду искусственных Э. относятся в особенности так назыв. профессиональные Э., так, напр., у лакировщиков, литографов, наборщиков и т. д. под влиянием скипидара, который они постоянно употребляют при своей работе, у прачек на руках под влиянием мыла (щелочи) и воды, у пекарей, кузнецов, машинистов от работы у открытого огня, у сапожников, портных и т. д. от механического раздражения рук. К механическим раздражениям надо отнести также расчесывание, которое имеет место при паразитах и при всех болезнях, сопровождающихся зудом. Внутренние болезни могут быть только косвенной причиной Э. в том смысле, что они нарушают питание кожи и делают ее более ранимой; сюда относятся: золотуха, английская болезнь, сахарная болезнь, хронические расстройства пищеварения, малокровие. Остается еще целый ряд экзем, в которых нельзя найти ни внешней, ни внутренней причины. Хроническая Э. излечима, но требует часто много терпения как со стороны врача, так и больного; предоставленная самой себе, она может тянуться десятки лет. В. М. О – ий.

   Эклампсия (eclampsia) – болезнь, выражающаяся припадками общих судорог, сопровождающихся потерей сознания, весьма сходственных с эпилептическими. Собственно картина отдельного припадка ничем не отличается от эпилептического, особенно у взрослых, и если Э. выделяется как самостоятельная болезнь, то это основано на особых условиях, при которых возникают экламптические припадки, и на общем течении болезни. Мы встречаемся с Э. при двух совершенно различных состояниях организма – с одной стороны у грудных младенцев и в первые годы жизни, с другой – у взрослых женщин в последние месяцы беременности, или во время акта родов, или в первые дни послеродового периода. Поэтому различают Э. детей и Э. рожениц. Что касается Э. детей, то в ранние младенческие годы нервная система отличается особой возбудимостью, почему некоторые, сравнительно ничтожные, патологические изменения организма подают повод к общему судорожному приступу или ряду таковых. Сюда относится повышение температуры тела при инфекционных болезнях (корь, скарлатина, дизентерия, дифтерит, тиф, коклюш и др.), далее случайное раздражение кожи, напр., прокол ушной мочки, ожога; затем раздражения, исходящие из кишечника – глисты или вообще расстройство пищеварения, наконец, прорезывание зубов. По видимому, требуется особенное предрасположение, невропатическая конституция, обусловленная неблагоприятной наследственностью, для того, чтобы перечисленные моменты подавали повод к судорожному, экламптическому припадку. На это указывает то обстоятельство, что при расспросах самых разнообразных нервных больных в значительном числе случаев выясняется, что в раннем детстве у них при том или ином из указанных условий наблюдались судороги (нередко называемые «родимчиком»). Сам припадок Э. не опасен для жизни ребенка, и лишь небольшой процент погибает в непосредственной связи с ним. Гораздо больше опасности представляет Э., когда она выражается целым рядом непосредственно следующих друг за другом припадков, причем обыкновенно поднимается температура тела. Как уже указано выше, экламптические припадки вообще весьма сходственны с эпилептическими, но у детей, в особенности у грудных, они отличаются отсутствием типичности, беспорядочной сменой тонического напряжения мышц и клонических подергиваний. Существенное же отличие Э. от эпилепсии заключается в том, что при последней припадки появляются без всяких видимых внешних или внутренних раздражений и через некоторое время повторяются; при первой же все ограничивается одним или несколькими припадками под влиянием случайного раздражения, а затем субъект более не подвергается им.
   У рожениц или беременных Э. составляет крайне опасное осложнение, так как большой процент умирает в непосредственной связи с судорожными припадками, а кроме того, у многих выживших остается, как последствие припадков, заболевание почек. При вскрытии умерших от эклампсии находят с постоянством резкие изменения в печени, почках, в сердце и кровеносных сосудах, а также кровоизлияния в центральной нервной системе. Отсюда ясно, что мы здесь имеем дело с тяжким общим заболеванием организма, причем, однако, до сих пор исходная точка его неизвестна. Так как с самого начала экламптических судорог в моче обычно наблюдается присутствие белка, то многие склонны смотреть на Э. рожениц, как на болезнь, зависящую от страдания почек, и объяснять судороги нарушением их деятельности и отравлением организма составными частями мочи; в пользу такого взгляда говорит неоспоримое сходство экламптического состояния рожениц с уремией, которая также обнаруживается общими судорогами с потерей сознания. Однако, в последнее время некоторые врачи пытаются объяснить глубокое поражение многочисленных внутренних органов, свойственное эклампсии рожениц, влиянием низших организмов (бактерий), хотя убедительных фактических данных в этом направлении еще не удалось представить. Сама картина болезни весьма тяжелая. После небольших предвестниковых явлений, как головная боль, рвота, боль в желудке, наступает припадок общих судорог, вполне совпадающий с течением эпилептического, с полной потерей сознания. Очень часто дело не ограничивается одним приступом, а наблюдается целый ряд (серия) таковых, причем температура тела поднимается до 39° и выше. Нередко вслед за остановкой судорог у больной обнаруживается душевное расстройство с помрачением сознания, бессвязным бредом, обманами чувств и возбуждением, что также представляет большую аналогию с эпилепсией. Если вслед за припадком в течение нескольких суток не обнаружится резкого упадка сердечной деятельности или каких либо осложнений, то опасность для жизни устранена. При появлении экламптических припадков во время беременности необходимо прежде всего окончить роды; тогда обыкновенно и судороги прекращаются. Вообще же для лечения Э. рожениц служат преимущественно наркотические средства – хлороформирование, впрыскивание морфия, большие дозы хлоралгидрата. П. Розенбах.

   Эклектизм (от eklegw – избираю) – направление в философии, старающееся построить систему путем сочетания различных, признаваемых истинными, положений, заимствованных из разнообразных философских систем. Термин этот ввел в употребление Потамон (II в. по Р. Хр.), александриец, о котором говорит Диоген Лаертийский в конце своего введения в «Жизнь древних философов». Эклектическое направление, в том случае, когда оно приближается к синкретизму, т. е. к беспринципному и не методичному соединению противоположных систем, заслуживает осуждения. Такой Э. знаменует упадок философского творчества и появляется в истории, обыкновенно, после того как известный принцип теряет в сознании людей свою силу и господствующее положение. Так, после Платона и Аристотеля Э. постепенно распространяется, пока, наконец, в александрийской философии не получает всеобщего признания. То же самое замечается и в Вольфовой философии по отношению к философии Лейбница. В XIX в. эклектиком был Кузен (и Жуффруа), старавшийся сочетать принципы немецкого идеализма с началами английского эмпиризма. Критерием при определении истинности начал, который стараются сочетать, обыкновенно служит «здравый смысл». Ежели такое направление в философии и не выдерживает критики, то это еще не значит, что всякий Э. должен быть осуждаем. Всякая система должна считаться с твердо установленными фактами и с истинными положениями, какой бы философской школе они ни принадлежали. Эту сторону дела особенно хорошо выразил Лейбниц, утверждавший, что все системы философии правы в том, что они утверждают, ошибаясь лишь относительно того, что они отрицают. Выражая стремление считаться со всеми возможными направлениями и путем критики находить в них зерно истины, Э. следовательно может обозначать требование широты кругозора в деле обоснования собственной системы.

   Экология или ойкология – часть зоологии, обнимающая собой сведения касательно жилищ животных, т. е. нор, гнезд, логовищ и т. п. До сих пор Э. не достигла той степени развития, которая дала бы ей право на известную долю самостоятельности, так как до сих пор она еще не вышла из периода описаний и не выработала ни определенных методов, ни известной суммы обобщений. Если делались обобщения, то в громадном большинстве случаев они строились на почве антропоморфизма. Лишь в последнее время являются попытки научного обобщения, выросшие на почве новейших взглядов на инстинкт вообще. К числу таких попыток принадлежит исследование гнездостроения пауков Вагнера и Покока, гнездостроения ласточки Вагнера и др. Впрочем, гнездостроение общественных насекомых (муравьев, термитов, пчел, ось и др.) давно привлекало внимание исследователей, а равно делались попытки экспериментального исследования. Многочисленный описательный материал имеется относительно построек бобров, но многое все таки в их гнездостроении составляет загадку и, если до исчезновения этого животного не будет сделано экспериментальных исследований, эта загадка останется неразрешимой. Э. ждет и экспериментальных исследований и обобщения. В. М. Ш.

   Экосез – старинный национальный шотландский танец; первоначально исполнялся на волынке, был в трехдольном размере и не имел того скорого движения, которое получил впоследствии, сделавшись достоянием салонов. В начале XIX в. мелодию Э., как светского танца, стали писать в две четверти; форма двухколенная, каждое колено в восемь тактов повторялось. Э. был распространен в Германии, Франции. У многих выдающихся музыкантов Э. получил художественную обработку (напр. Э. в «Евгении Онегине» Чайковского). Э. вальс отличается от простого Э. только особым па. В общем позднейшей Э. живого, веселого характера. И. С.

   Экспертиза (в уголовном процессе) – исследование, истолкование и установление таких фактов и обстоятельств, для удостоверения которых необходимы специальные познания в какой-нибудь науке, искусстве, ремесле или промысле. Э. появляется в уголовном процессе значительно позже других судебных доказательств: приглашение врачей для исследования случаев причинения смерти и тяжких телесных повреждений впервые упоминается в каноническом праве, где говорится о peritorum medicorum judicium (18, X, de homicid., vol. 5, 12). В каноническом процессе и сложившемся под влиянием его местном германском врачи производили осмотр трупа самостоятельно; Каролина предписывает уже совместный осмотр трупа судом и одним или несколькими хирургами. Таким образом выработалась типическая форма Э. – сложный осмотр, производимый судом при участии сведущих людей. Применение этой формы доказательства особенно расширилось с упрочением официального положения врачей и с учреждением врачебных управ и коллегий. К мнению сведущих людей применялись правила формальной теории доказательств: достоверность Э. обеспечивалась постановлением ее по большинству голосов и последующею проверкою высшими инстанциями. Первоначально Э. состояла: 1) в докладе сведущих людей о признаках, обнаруженных при осмотре или освидетельствовании (visum repertum, rapport, Kunstbefund), и 2) в изложении ими заключения или мнения (раrеrе, avis, Kunsturtheil). Позднее сведущие люди стали приглашаться и в тех случаях, когда фактические обстоятельства были уже установлены судом и требовалось только научное их освещение и разъяснение. Наконец, в современном процессе сведущие люди нередко приглашаются лишь для установления фактических обстоятельств, в виду более наглядного познавания их судом. Таким образом Э. слагается из трех отдельных актов: 1) производства исследования по правилам той специальной отрасли знания,. представителем которой является данное сведущее лицо, 2) представления суду отчета о результатах произведенного исследования и 3) изложения заключения о значении обнаруженных исследованием признаков. Вопрос о процессуальной природе Э. представляется спорным. Итальянские канонисты (напр. Альберт Гандинус) видели в сведущих людях научных судей и заключение их признавали приговором (sententia), безусловно обязательным для судей. К этому мнению отчасти склоняется Миттермайер, который, хотя и видит в Э. самостоятельное доказательство, но вместе с тем находит аналогию между сведущими людьми и присяжными, признавая их полномочными судьями отведенных им вопросов (judices facti). В русской литературе сторонниками этого взгляда являются проф. Владимиров, д-р Пеликан, Зубов и Фукс. Аргументация защитников этой теории встретила возражения со стороны К. Арсеньева, вслед за появлением в 1870 г. книги Владимирова: 1) присвоение Э. обязательной для суда силы было бы возвращением к формальной теории доказательств; 2) между положением судьи и сведущего лица по существу их деятельности глубокое различие: эксперт основывает свое заключение на законах научных, дает ответ только тогда, когда данный вопрос может быть разрешен на научных началах и в сомнительных случаях может воздержаться от заключения; судья подчиняется закону положительному, безусловно обязан дать категорический ответ на вопрос о виновности подсудимого и не в праве уклониться от постановления приговора; 3) деятельность судей и экспертов различается и по форме: в коллегии судей спорный вопрос разрешается большинством голосов, а из мнений экспертов предпочтение отдается признаваемому наиболее близким к истине, хотя бы оно и высказано было меньшинством; 4) сторонники обязательности Э. для суда имеют в виду исключительно медицинскую, в частности – психиатрическую Э., а между тем не менее сложные и важные вопросы могут возникать и в других областях знания. Господствующим в литературе является воззрение на Э., как на один из видов доказательств, доставляющий суду лишь материал для разрешения спорных вопросов, к которому суд может отнестись критически. Однако, по вопросу о том, к какому именно виду доказательств следует отнести Э., различные исследователи не могут придти к соглашению. Одни (Бонье, Фейербах, Спасович) видят в Э. частный случай судебного осмотра, другие (Тримайн, Шнейдер, Баршев) считают сведущих людей учеными свидетелями, третьи (Фойницкий, Случевский, Тальберг) признают Э. особым видом доказательств. Признать Э. частным случаем судебного осмотра невозможно: Э. нередко производится и без участия суда, напр. при освидетельствовании потерпевшего в больнице, когда эксперты являются не помощниками судей, а органами вполне самостоятельными; затем возможна Э. и без всякого личного осмотра, напр., в случаях разрешения вопросов о влиянии малокровия на умственные способности, о том, на каком расстоянии можно слышать разговор и т. д.; наконец, осмотр является не видом доказательства, а способом, посредством которого суд может получить письменные или вещественные доказательства, Э. же не дает ни тех, ни других. Столь же неосновательно и сближение Э. с свидетельскими показаниями. Свидетель дается самим делом и незаменим; он доказывает о фактах и должен воздерживаться от суждений о них; обыкновенно свидетель случайно наблюдает тот факт, о котором затем дает показание; обязанность свидетеля исчерпывается рассказом о виденном или слышанном и его нельзя понудить к действию. Наоборот, в качестве эксперта может быть приглашено любое лицо, обладающее требуемыми специальными сведениями; эксперт призывается именно для сообщения своего мнения о фактах; он производит свои наблюдения не случайно, а всегда по поручению суда; наконец, он обязан не только дать показание, но и произвести необходимые исследования, наблюдения и т. п. Более правильным следует признать мнение тех, которые в Э. видят самостоятельный вид доказательства: эксперт, с помощью приемов, указываемых наукою или искусством, обнаруживает и раскрывает перед судом обстоятельства, которые иначе остались бы ему неизвестными, или дает известным суду обстоятельствам новое освещение, выясняющее истинное их значение; при этом Э., как и другие доказательства, подлежит свободной оценке суда.
   Э. применяется в уголовном процессе как на предварительном следствии, так и во время разбирательства дела на суде, во всех тех случаях, когда для точного уразумения обстоятельств дела необходимы специальные сведения. Э. долго ограничивалась лишь случаями причинения смерти и телесных повреждений, но, по мере развитая знаний и их специализации, область применения Э. постепенно расширялась и ныне всякая наука, всякое искусство, ремесло, промысел (по русскому законодательству – всякое занятие, ставшее техническим) может послужить основанием для Э. Возможна даже Э., опирающаяся на знания и опытность в области недозволенного, напр. правил и приемов запрещенной карточной игры; необходимо только, чтобы лица, приглашенные для такой Э., удовлетворяли не только техническим, но также нравственным требованиям. Излишним является производство Э. тогда, когда для уразумения спорного обстоятельства не требуется специальных технических знаний, а достаточно сведений общежитейских; необходимо лишь помнить, что функции судьи и эксперта безусловно несовместимы, так как иначе судья рискует увлечься и не может беспристрастно отнестись к своим выводам. Поэтому, если данный вопрос предполагает технические сведения, то суд для разъяснения его обязан обратиться к помощи экспертов. В некоторых случаях сам закон вменяет суду в обязанность производство Э.; таковы все вопросы медицинские, вопросы о сходстве и различии почерков, о подделке кредитных билетов, нарушения уставов казенных управлений (напр. лесного, питейного). некоторые нарушения уставов общественного благоустройства (напр. устава строительного) и т. п. В делах этого рода постановление судом приговора без производства Э. признается существенным нарушением форм и обрядов судопроизводства. Чаще всего в уголовном процессе применяется Э. врачебная, причем в каждом отдельном случае желательно приглашение врача, специально посвятившего себя изучению данной отрасли медицины. Особую отрасль врачебной Э. представляет ныне Э. психиатрическая, при которой широко применяются, с одной стороны, продолжительное клиническое наблюдение над испытуемым, с другой – антропометрические измерения, нередко дающие ценные указания на признаки вырождения. Тесно связана с врачебной Э. химико-микроскопическая Э., применяемая при исследовании случаев отравления: врач-физиолог в этих случаях без помощи химических реактивов и микроскопа не в состоянии дать точного заключения. Для сличения почерков и исследования подлинности или подложности документов применяется Э. каллиграфическая, фотографическая и т. п.; в последнее время поднят (Буринским) вопрос о применении в подобных случаях психографологической Э., основанной на изучении особенностей почерка отдельных лиц. В делах о банковых злоупотреблениях применяется Э. бухгалтерская; возможно применение Э. торговой, художественной и т. п. – одним словом, любая отрасль науки, искусства, ремесла и промысла может быть привлечена на помощь правосудию. Предметом Э. является вопрос о конкретном обстоятельстве подлежащем разрешению при помощи специальных сведений и опытности; при этом Э. дает только указания, служащие к разрешению данного вопроса и проект его разрешения с точки зрения технической, отнюдь не вторгаясь в юридическую сторону вопроса; так, эксперт психиатр дает заключение о том, страдает ли обвиняемый душевною болезнью и какого рода эта болезнь, но он не в праве входить в обсуждение вопроса о вменяемости обвиняемого. Экспертиза всегда должна строго ограничиваться пределами своей специальности: если, основываясь на специальных знаниях, нельзя дать точного ответа, эксперт должен воздержаться от заключения. Для суда имеют цену только те выводы, которые основываются на специальных знаниях; переходя в сферу логических размышлений, Э. становится бесполезною, а иногда даже вредною для правосудия. Литературу см. Сведущие люди. Все сказанное об Э. в делах уголовных применимо и к Э. в делах гражданских в той мере, в какой для разрешения их необходимы специальные (не юридические) сведения. А. С. Лыкошин.

   Экстрагирование, экстракция – Э. называется операция, которая имеет целью добывание растворимых в каком-нибудь растворителе частей данного твердого органического тела. Э. основано на различной растворимости компонентов, слагающих данное органическое тело. Чтобы экстрагировать какое-либо вещество из данного тела, последнее предварительно измельчают и подвергают действию растворителя или прямо в колбе, декантируя время от времени образующийся раствор, или, если хотят оперировать с возможно меньшим количеством растворителя, то в особых экстракционных аппаратах. Принцип устройства этих аппаратов состоит в том, что почти насыщенный раствор экстрагируемой части из верхнего отделения аппарата, где происходит экстракция, стекает в нижнее, откуда растворитель снова дестилируется в верхнее отделение, где снова насыщается растворимой частью данного тела и опять стекает в нижнее и т. д. Для экстракции в аппаратах, в качестве растворителя, обыкновенно употребляют сравнительно легко кипящие жидкости: эфир, бензол, хлороформ, лигроин, сернистый углерод и т. п.; если же приходится извлекать вещества, растворяющиеся в более высоко кипящих жидкостях, то обыкновенно экстрагируют, вываривая или выщелачивая в данном растворителе. Н. Тутурин. Экю (франц. Ecu) – старинная французская монета. Золотые Э. чеканились с 1338 по 1601 г. (другое название – денье д'ор), весом 4,532 гр., 990:1000 пробы; позже содержание золота уменьшалось. Серебряный Э. чеканился с 1600 г. сначала как половина золотого (demi ecu), весом 19,122 грам., 11/12 пробы = 2 франкам; чеканились также demi quart d'ecu. С 1641 г. стали чеканиться Э. под названием ecus blancs или louis d'argent, равные 60 су. С 1726 г. Э. обращались по курсу в 6 ливров. Э. оставались главной французской монетой до 1795 г., когда введены были франки.

   Элам – древнее государство, примыкавшее с В к Вавилонии и Ассирии и соответствовавшее позднейшей Персии с Мидией; границы к В и С не могут быть определены. Имя Э. – семитическое (евр. Elam, ассир.-вав. жен. р. Ilamtu = «возвышенная страна»), данное семитами низменной Вавилонии (греч. ElumaiV; туземные названия – Увая и Хапирти. Различаются отдельные области: Сузиана (Шушан), с г. Сузой, Анцан или Аншан = приблизительно Мидия, Ямутбал и Дуплиаш (на вавилонской границе); города – Кидалу (у Персидского зал.), Мадакту, Бубилу и др. Население было частью семитическое, но главным образом принадлежало к особой расе, может быть родственной негритосам (Морган). Впрочем, этнография Э. запутана. Суза была центром семитического элемента и культуры, Анцан – туземного. Источники истории Э. написаны клинописью, туземные – большею частью на туземном языке. Это кирпичи с надписями царей, тексты, начертанные на скалах (у Маль-Амира) и на глиняных табличках. Морган нашел, кроме того, в акрополе Сузы древнейшие таблички, с непонятными знаками. Из иностранных источников самые важные – летописи ассирийских царей, затем, памятники древних царей Вавилонии, Ветхий Завет и надписи Ахеменидов.
   История. Начало государства относится к глубокой древности и современно древним городским царствам южной Вавилонии. Суза была столицей таких же патеси, как Сирпурла, Ур и др. Новейшие раскопки дали нам памятники с упоминаниями около 17 патеси, состоявших под верховенством великих царей запада, с которыми они, однако, неоднократно вели войны, желая свергнуть иго; упоминаются победы над Э. Саргона I, Нарамсина, Гудеа, царей Ура и т. под. Э., будучи уже тогда объединенным государством, также стремился к завоевательной политике, как и его западные владыки. В 2280 г. до Р. Хр. Кудур-Нахунди, уже царь Э., не только был свободен от зависимости, но сам совершил победоносный поход и покорил Вавилонию, а с нею и всю Переднюю Азию. Вероятно, и до него были набеги эламитян; по крайней мере борьба южно-вавилонских городов, особенно Эреха, отразилась и в эпосе Гильгамиша, и в покаянных псалмах. Ассурбанипал ассирийский говорит, что он вернул из Сузы идол богини Наны, похищенный Кудур– Нахунди из того же Эреха за 1635 лет до него (625). Преемники Кудур– Нахунди, Шимти-Шильхак и Кудур-Мабук правили, как цари всей Передней Азии; последний называл себя «отцом Сирии» (Амурри) и посадил своего сына Рим-Сина на престол в Элласаре. К этому времени относится известный рассказ книги Бытия (гл. 14) об эламском царе КудурЛагамаре. Прогнал эламитян из Вавилонии Хаммураби, который даже вступил в пределы Э. и вошел в Сузу. Удержать Э. Вавилону не удалось: мы скоро опять слышим о войнах, а внутри страны замечается национальная реакция против семитизма; язык надписей делается туземным. Царь Хумбанумена старается упрочить независимость государства, его сын Ундашгал строит храмы всем божествам, почитавшимся в ней, не исключая и вавилонских. Во время касситского завоевания (XVII – XVI в.) Э. не избежал общей участи и таким образом опять соединился с Вавилоном в одно государство; официальным сделался вавилонский язык касситских царей. Но и тут Э. удалось освободиться; мы опять узнаем имена туземных царей и слышим о войнах. Царь Э. Хурбатила воюет с Куригилцу II вавилонским, который вторгается в Сузу; Kидин-Xутpудaш нападает на Вавилонию и берет Ниппур; одно время даже на вавилонском престоле сидел эламит Кудур-Нахунди, а идол Мардука был увезен в Сузу. Возвратить последний удалось только Навуходоносору I, освободившему Вавилон от эламского верховенства. В ассирийский период истории эламиты были постоянными врагами Ассирии из за Вавилона, который они считали своим исконным достоянием. Вся история их отношений до конца VII в. сводится к войнам с Ассирией, набегам на Вавилон, поддержке халдеев или других владетелей Вавилона против Ассирии, при условии эламского сюзеренитета. Нам известна довольно полно история этих отношений по вавилонским и ассирийским источникам. Новейшие раскопки сообщили нам несколько новых имен царей IX и VIII вв. (Хубан, Халлудуш-Шушинак и др.), писавших на туземном языке. В 743 – 717 гг. царь Э. Хумбанигаш поддерживал халдея Меродах-Баладана и разбил Саргона ассирийского при Дурилу, после чего овладел Вавилонией. После его смерти его преемник Шутрукнахунди оказался слабее Саргона, который покорил земли по нижнему течению Керхи и прогнал Меродах-Баладана не только из Вавилона, но и из Бит-якина. После смерти Саргона эламиты отвели его в Вавилон, но Синахериб опять одолел их (700). Неудачи эти вызвали восстание против Шутрукнахунди; на престол сел его брат Халлудуш (699 – 693), успешно воевавший с Ассирией, покоривший Сиппар, взявший в плен сына Синахериба Ассур-надин-шума, посаженного в Вавилоне, и воцаривший там Нергаль-ушециба. В это время начались в Э. смуты и узурпации. Победоносный царь был свергнут Кудур-Нахунди III, при котором ассирияне завладели временно Сузой. Он, в свою очередь, был свергнут Умманменану (692 – 689), опять успешно поддерживавшим верховенство Э. над Вавилоном и разбившим Синахериба при Хадуле. Два преемника его, Хумбахалдаш I и II, поддерживали мир с Ассирией до 674 г., когда был взят эламитами Сиппар. Следующий царь Уртаки был в мире с Ассархаддоном и даже вернул ему увезенных из Вавилонии богов. После смерти Ассархаддона Уртаки решился напомнить о своем верховенстве над Вавилоном, куда был посажен Шамашшумукин; но Ассурбанипал прогнал его. Вскоре Уртаки был убит своим братом Теуманном (655?), который стал избивать и других членов царского дома. Некоторые из них бежали к Ассурбанипалу и просили его вмешательства. При Туллисе, под стенами Сузы, Теуманн был разбит и убит; на престол был посажен Ассурбанипалом Хумбанигаш II, сын Уртаки, и таким образом Э. оказался под ассирийским верховенством. Он остался, однако, верен своим традициям и охотно принял под свою защиту мятежного Шамашшумукина вавилонского. По интригам Ассурбанипала, Хумбанигаш погиб жертвой восстания, поднятого его племянником Таммариту, который сел на престол, но все же продолжал его политику по отношению к Вавилону, и не без успеха. Новая революция, опять таки не без влияния ассирийского царя, помешала успехам Э.: Таммариту был свергнут и бежал к Ассурбанипалу, который его принял и даже через несколько лет снова поставил в цари, когда его эфемерные преемники-узурпаторы Индабигаш и Хумбахалдаш III не устояли в борьбе с Ассурбанипалом из-за Вавилона, и последний бежал в Хидалу. Таммариту снова восстал против Ассирии; в конце концов ему пришлось опять бежать в Ниневию, где он и умер. В Э. снова стал царствовать Хумбахалдаш III, который выгнал ассирийский гарнизон из пограничной крепости Бит-имби, и тем начал неприязненные действия. Против войска Ассурбанипала он опять не устоял, бросил столицу и бежал в Хидалу. Суза была взята и разрушена; ассирияне увезли 20 статуй богов и 36 царских статуй и произвели страшное опустошение; в это время был возвращен похищенный в 2280 г. идол Наны Эрехской. По уходе ассирийского войска, Хумбахалдаш вернулся, но должен был принять все условия победителей. При первой попытке вернуть себе независимость, он был отведен в Ниневию, где содержался в плену. Дальнейших сведений о судьбах Элама у нас нет. Может быть, он освободился от Ассирии, а может быть, и вероятнее, в нем произошел этнографический переворот – водворение арийцев мидян, начавших новый период истории. Последним отголоском эламского царства и народа было восстание Атрины при Дарии I персидском. Персидское царство, получившее от Э. одну из своих столиц, унаследовало от него и завоевательные традиции относительно Вавилона и вообще запада. С древним населением Э. долго еще приходилось считаться Ахеменидам: еще Артаксеркс II и Кир Младший в троязычных надписях второе место отводили его языку.
   Культура Э. покоилась на тех же основах, что и вавилонская. Это доказывается употреблением клинописи (знаков около 100, система, в общем, та же), характером искусства (найдено несколько барельефов, между прочим прядущая женщина; стены украшались барельефами, даже если были сложены из кирпичей и не были облицованы каменными плитами), религией. Нам известно множество имен богов, которые частью так сопоставлялись с вавилонскими, как, напр., римские с греческими; вавилоняне чтили некоторых из них, а эламиты почитали вавилонских. Ассурбанипал перечисляет 20 имен божеств Э., начиная с «Шушинак, бога их судеб, обитающего в сокровенных местах». Это был бог Сузы, сопоставлявшийся с Нинибом. Главным божеством государства был Хумман (вар. Умман, Амман), сопоставлявшийся с Мардуком. Общим именем для божества было Нап или Напир, Напирту. Ассурбанипал упоминает о храме с башней в Сузе, выстроенном из алебастра, говорит о царских мавзолеях, о жрецах, о храмовых сосудах, о священных рощах, в который не мог заходить непосвященный. На его барельефах изображены солдаты, уносящие идолы эламских божеств и статуи царей. Об устройстве государства, его величине и т. п. мы знаем мало. Цари носят большей частью двойные титулы: Сузы и Анцана, Сузы и Хапирти; может быть, этим обозначалось владычество над двумя этнографическими элементами населения. Имена царей – все не семитические; вавилонский язык некоторых из их надписей указывает на силу влияния вавилонской культуры. Неизвестно, как понимать наименование многих эламских городов, у Ассубарнипала, «царскими». Есть основания полагать, что государство было не чуждо феодальных черт. Так, на Маламирских скалах местный князь Ханни изобразил себя со своими чиновниками и подданными приносящим жертву и поместил длинную надпись.
   Язык коренного населения Э., не смотря на много положенного труда, пока не может быть с уверенностью отнесен ни к одной из групп. Ученые склоняются к сопоставлению его с кавказскими языками. Он агглютинирует, любит удвоения. Удалось распознать несколько диалектов и несколько периодов развития языка. Вторая редакция надписей Ахеменидов представляет ново-эламский текст, уже подвергшийся влиянию персидского яз.; древние документы, найденные в Куюнджике и представляющие, как полагают, донесения эламских чиновников, перехваченные ассириянами; еще древние надписи в Маламире; во время раскопок Моргана обнаружены памятники туземного языка, восходящие к началу второго тысячелетия до Р. Хр. Пока удалось разобрать смысл и установить грамматику только ахеменидских текстов; понимание прочих еще далеко не достигнуто.
   Изучение Э. и литература о нем. Вторая редакция ахеменидских надписей была разобрана собственно раньше третьей – вавилонской (работы Раулинсона, Норриса), но ее сначала принимали за мидийскую (особенно Опперт). Вейссбах доказал, что она составлена на новоэламском языке, и дал ее грамматику («Achamenideninschriften», Лпц., 1900). Тому же ученому принадлежит работа над куюнджикскими документами («Susische Thontafelchen». Beitrage zur Assyriologie, IV) и над маламирскими текстами («Anzanische Inschriften», 1891). Последними занимался также Сэйс (в трудах лейденского конгресса ориенталистов). Jensen посвятил большое исследование элам. собственным именам (в «Wiener Zeitschrift fur Kunde des Morgenl.», VI). В настоящее время над эламской филологией работают еще Husing («Elamitische Studien», Берл., 1898, и многочисленные статьи в «Orientalistische Litteraturzeitung») и Bork (ibid.). Для истории и археологии Э. обильный материал дали ассирийские летописи. Плиты эламских царей и надписи на скалах сообщили Лофтус (1852), Андреас (у Бушира), Лэйярд Маламир и КульФараун). В Сузе, после раскопок Лофтуса и Дьелафуа, не проникших далее ахеменидского слоя, с 1897 г. начали археологические изыскания французы под руководством Моргана. В 1900 г. Франция получила от персидского правительства монополию на производство раскопок. Были найдены не только памятники Э., начиная с глубокой древности, но и те глубоко интересные произведения вавилонской культуры, которые во время частых побед Э. над Вавилоном были перенесены в Сузу, как трофеи (между прочим знаменитый свод законов Хаммураби и много документов о поземельных владениях). Пока вышло 4 т. «Delegation en Perse» (будет 6); тексты издаются и толкуются ассириологом Шейлем. На основании этого материала написаны статьи: de-Morgan, «L'histoire de l'Elam d'apres les materiaux fornis par les fouilles a Suse» («Revue Archeologique» т. 40, 1902); Captain, «Hist. de l'Elam» (1902). См. еще очерк Винклера в 3 т. «Weltgeschichte» Helmolt'a (есть русский перевод), написанный еще до издания результатов раскопок, но до сих пор не утративший значения. Автор видит в Э. культурного посредника между Вавилоном и Индией. Б. Тураев.

   Элегия (греч. elegeia) – лирическое стихотворение грустного, задумчивого настроения: таково содержание, обычно вкладываемое теперь в слово, имевшее в прежней поэтике и иное значение. Этимология его спорна: его производят от предполагаемого припева elege (сказал увы), от eu legein, от лидийского elegoV, как назывался напев двойной флейты, обязательно сопровождавшей в Малой Азии причитания и скорбный песни. У греков название Э. обозначало особую стихотворную форму – так назыв. элегическое двустишие, – в которую облекалось не любое, а определенное содержание, по преимуществу лирика раздумья. В этом смысле в греческой Э. видели связующее звено между эпосом и лирикой: она изображает внешнее явление, а затем настроение, им вызванное. Содержание греческой Э., было, однако, достаточно разнообразно: воинственное у Таллина и Тиртея, политическое у Мимнерма, философское у Солона и Теогнида, тоскливое и обличительное у Архилоха и Симонида (Катулл не знал ничего «maestius lacrimis Simonideis»). Писали Э. также Антимах, Каллимах, которого Квинтилиан называет лучшим греческим элегистом, Филета и др. В Рим форма перешла вместе с названием, но приняла здесь большую определенность и возвышена бессмертными произведениями Проперция, который перенес александрийскую любовную Э. на римскую почву, Тибулла, отчасти Катулла и особенно Овидия. Писал Э., не дошедшие до нас, также Корнелий Галл. В «Tristia» Овидий дал глубоко-лирическое и индивидуальное выражение скорби, в «Героидах» перелил любовную Э. в форму послания. Останавливаясь на Греции и Риме, как на основных моментах зарождения Э., теоретики в дальнейшем изложении расходятся: одни следят за судьбами элегического настроения в европейской лирике, что расширяет их задачу до включения в область Э. и провансальских тенцон, и сонетов Петрарки и т. д.; другие суживают эту область, относя к Э. по преимуществу стихотворения, носившие это название. И в том, и в другом мало определенности. Традиционные формы, имеют теперь не теоретическое, но исключительно историческое значение. Об обособленной истории элегической формы говорит едва ли возможно; можно назвать лишь образцы этой формы, которые теоретики разных стран считают выдающимися. Так, во французской поэзии отмечают «Contre les bucherons de la forest de Gastine» Ронсара, «Consolation» Малерба, «Consolation» Ракана, «Aux nymphes de Vanx» Лафонтена, «Neere» Андре Шенье, «Tombeau du jeune laboureur» Шендолле, стихотворения Милльвуа, Каз. Делавиня, Ламартина, Виктора Гюго, Деборд– Вальмор, m-me Жирардэн, Альфреда Мюссэ. У немцев элегическая форма привилась тотчас по возрождении немецкой поэзии в XVII веке. Сюда относятся «Vom Abwesen meiner Liebsten» Март. Опица, «An mein Vaterland» П. Флемминга, «Heldenbriefe» Гофмансвальдау, стихотворения Гельти, Салиса, Матиссона, Тидге, "Римские "Э. Гете, «идеалы», «Прогулку», «Resignation», «Идеалы и жизнь» Шиллера, сонеты Шлегеля, канцоны Цедлица, многие стихотворения Гейне, Анаст. Грюна, Ленау, Карла Бека, Альфреда Мейснера, Платена, Фрейлиграта, Дингельштедта, Гервега, Макса Вальдау, Эм. Гейбеля, Герм. Лингга. Элегическое произведение, несомненно оказавшее влияние на всю европейскую лирику – знаменитая «Elegy written in a country churrchyard» (1749) Томаса Грея, переведенные на французский язык М. Ж. Шенье, на русский – Жуковским. Другие создатели английской Э. – Сидней, Спенсер, Коули, Юнг и т. д. вплоть до Байрона и Шелли. В Италии Э. писали Аламанни, Кастальди, Кьябрера, Филикани, Гуарини, Пиндемонте, в Испании – БосканАльмогавер и Гарсиласо де-ла-Вега, в Португалии – Камоэнс, Кортереаль, Феррейра, Родригес Лобо, Саа де-Миранда. В русской подражательной лирике XVIII в., когда стихотворцы прозаики считали своим долгом перенести народную почву все европейские поэтические формы, Э., начиная с Третьяковского, представлена рядом образцов. Любопытны сентиментальные Э. Павла Фонвизина (1764); писали их Рубан, Ип. Богданович, Нартов, Нарышкин, Аблесимов. Самостоятельное развитие русской лирики, сделавшее ее неподдельным выражением национального характера, запечатлело ее с особенной резкостью элегическим характером. «Печалью согрета гармония и наших дев, и наших муз»; грустному настроению отдали дань чуть не все русские поэты. При нынешнем широком и неопределенном понимании названия элегии невозможно указать русского – да и европейского – лирика, который не писал бы Э. Но и при самом широком содержании этого термина нельзя не видеть, что Э. – лирический род, наиболее соответствующий современному настроению и оттого захвативший чуть не всю область современной лирики; другие, некогда популярный формы, напр. ода, почти забыты. Особый вид Э. – без достаточного основания – видят некоторые русские теоретики в думе, давшей название некоторым русским стихотворениям, но не составляющей обособленной формы в сложной массе современного элегического творчества. А. Горнфельд.

   Элегия – род музыки характера печального, движения медленного. Elngiaqne – музыкальный термин, требующий исполнения элегического.

   Электра (Hlekra): 1) дочь Океана, супруга Тавманта, от которого у нее родились Ирида и Гарпии; 2) дочь Атланта, одна из семи Плеяд. Легенды о ней приурочивались к острову Самофракии, получившему название «острова Э.». Здесь, по преданию, Зевс вступил с Э. в связь и она родила ему трех детей: Дардана, основателя Троянского царства и родоначальника династии Дарданидов, Язиона и Гармонию, супругу Кадма, основателя Фиф. 3) Одна из 50 дочерей Даная. 4) Две небольшия реки в Мессении и на Ю острова Крита. 5) Дочь Агамемнона и Клитемнестры, излюбленная героиня греческих трагедий. Эпос еще не знает Э.; ее впервые ввели в свои произведения лирические поэты, завещавшие образ Э. трагикам. Вместе с Антигоной она составляет одно из украшений греческой драмы. Согласно наиболее распространенному сказанию (Софокл), при убиении Агамемнона Эгистом Клитемнестра хотела погубить и малолетнего Ореста, брата Э., но Э. спасла его и передала старому дядьке, который увел мальчика к царю Крисы (в Фокиде), Строфию; там Орест и был воспитан, вместе с сыном Строфия, Пиладом. Э. осталась в отцовском доме, где ей пришлось вести очень тяжелую жизнь: не будучи в состоянии забыть убитого отца, она проливала все время слезы и отравляла спокойствие преступной четы. Клитемнестра не могла простить Э. того, что последняя спасла Ореста, который впоследствии мог явиться мстителем за Агамемнона. На 8-й год после убиения Агамемнона, в Микены вернулся Орест, чтобы, по приказанию дельфийского бога Аполлона, отметить за убитого отца. Э., обладая твердым и сильным характером, побудила нерешительного Ореста привести в исполнение приказание бога, и он, в смятении, убил сперва Клитемнестру, а затем и Эгиста. По Еврипиду Эгист, после убиения Агамемнона, выдал Э. за простого поселянина, чтобы ее дети не могли иметь притязаний на престол Агамемнона, как рожденные не от царской крови; но муж Э. оставил ее девушкой. Через восемь лет в хижину Э. пришел Орест. вернувшийся из Фокиды, и, обсудив с сестрой план мести, убил сперва Эгиста во время жертвоприношения, а затем, после долгих колебаний, и свою мать Клитемнестру в хижине Э., куда ее привела обманом Э. Действующим лицом Э. выведена в трагедии Эсхила «Хоефоры», у Софокла в трагедии «Э.» и у Еврипида в трагедиях «Э.» и «Орест». Н. О.

   Электрический заряд – количество электричества, содержащееся в данном теле.

   Электрический ток. – Если погрузить в проводящую жидкость, напр., в раствор серной кислоты, два разнородных металла, напр., Zn и Сu, и соединить эти металлы между собой металлической проволокой, то в этой системе возникает особый процесс, называемый электрическим током. Указанный выше способ получения Э. тока не единственный и даже не самый лучший, он только исторически первый. Э. ток возникает и в замкнутой цепи из двух металлов, если вызвать разность температур двух спаев этих металлов. Он возникает точно также под влиянием механических сил (динамо-машины). Последний способ дает самые сильные токи. Э. ток характеризуется разнообразными явлениями. Проволока, по которой он течет, нагревается; жидкость, по которой он проходит, подвергается химическим изменениям; магнитная стрелка вблизи тока ориентируется особым образом; два проводника с токами механически друг на друга действуют. Проходя через спай двух металлов, ток вызывает в них нагревание или охлаждение (явление Пелтье); в момент замыкания или размыкания ток индуктирует в соседнем проводнике кратковременный ток и т. д. Разумеется, не всякий ток достаточно силен, чтобы обнаружить ясно все явления; но это уже вопрос чисто количественный. Известно, каким образом исторически развивалось учение об Э. токе. Вольта показал, что два диска из различных материалов, приведенные в соприкосновение и затем разведенные оказываются наэлектризованными – один отрицательно, другой положительно. То же самое явление происходит при соприкосновении металла и жидкости. Вольта назвал металлы проводниками первого рода, проводящие жидкости – проводниками второго рода. Проводники первого рода могут быть расположены в особый ряд, ряд Вольты. Этот ряд обладает замечательными свойствами. Если два разнородных металла погрузить в жидкость, проводящую ток, то на этих двух металлах обнаруживается электризация, на одном положительная, на другом отрицательная. Между ними существует, следовательно, известная разность потенциалов. Эта разность потенциалов поддерживается; поэтому, если соединить концы металлов каким-либо проводником, то по этому проводнику должно произойти передвижение количеств электричества, так как потенциалы будут стремиться сравняться; но так как разность потенциалов на концах металлов поддерживается, то система не может придти в статическое состояние и вдоль по проводнику пойдет, как говорят, Э. ток. Сосуд с жидкостью, в которую погружены два различных металла, можно назвать простейшей схемой гальванического элемента, Заметим, что представление о токе, как о передвижении Э. количеств в проводнике приводить к выводу, что движущийся в определенном направлении заряженный шарик должен вызвать явление подобное току. Это подтверждается опытами Роуланда. Заметим также, что в известных условиях возможен Э. ток в проводнике без существования разности потенциалов между различными точками его. Таков ток, возникающий в кольце при возникновении или исчезновении Э. тока в катушке, расположенной симметрично относительно всех точек кольца. Заметим, что вопрос о течении электричества в проводнике двух или трех изменений представляет очень большие теоретические затруднения и очень малый практический интерес. Им занимались, между прочим, Кирхгоф и Гельмгольц. Мы разберем только случай течения тока в линейном проводнике, заметив, что линейный проводник не должен представлять собою математическую линию. Линейный проводник – это такой, где в каждом сечении плотность тока всюду одна и та же и притом ток параллелен оси, т. е. перпендикулярен к площади сечения. Приложимость закона Ома чрезвычайно велика. Проверки, предпринятый рядом лиц, в общем, подтвердили этот закон. Опыты над Э. током в газах показали, что и при токах в газах не наблюдается пропорциональности между величинами у и Е, как следовало бы по закону Ома. Дж. Дж. Томсон интерпретировал это явление, наблюденное многими лицами. Все вышеизложенное относится к тому случаю, когда оба металла, т. е. полюсы элемента соединяет только один проводник или же ряд последовательно соединенных проводников. Если же ток разветвляется в ряд отдельных проводников, то для определения силы тока в каждой ветви надо пользоваться законами Кирхгофа. Законов Кирхгофа два.
   1) Алгебраическая сумма сил токов во всех линейных проводниках, пересекающихся в одной точке, равна нулю.
   или i1+i2+i3-i4-i5=0
   i1+i2+i3= i4+i5
   2) В каждом замкнутом контуре, выделенном мысленно из данной сети проводников, алгебраическая сумма, составленная из произведений сил тока в ветвях данного контура на сопротивления в тех же ветвях, равна алгебраической сумме электродвижущих сил, расположенных в ветвях рассматриваемого контура.
   Sikrk=SEk.
   На формуле Ома и ее следствиях основаны главнейшие способы определения силы токов, разностей потенциалов и электродвижущих сил и, наконец, удельных сопротивлений и сопротивлений проводников. Заметим, что вышеприведенные выражения для формулы Ома относятся к току уже установившемуся. В момент возникновения тока в проводнике и в момент исчезновения сила тока будет выражаться более сложными формулами, в которых приняты во внимание экстра токи замыкания и соответственно размыкания, возникающие благодаря самоиндукции цепи.
   Перечисляя в начале статьи главнейшие свойства Э. тока, многим из которых посвящены отдельные статьи, мы, конечно, должны были начать с нагревания проводников. Ток, проходя по проводникам, нагревает их. Количество теплоты, выделяемое данным током в данной проволоке, прямо пропорционально квадрату силы тока и сопротивлению проводника, а также продолжительности прохождения тока. Так формулируется закон Джоуля Ленца. Заметим, что закон Джоуля Ленца очень просто вытекает из закона Ома и из выражения для энергии Э. тока. Работа, которую ток может совершить в единицу времени, пропорциональна произведению из его силы тока на электродвижущую силу А = с. ei. Ток нагревает провод, т. е. его Э. энергия переходит в тепловую. Следовательно, количество теплоты Q, выделенное током в единицу времени, должно быть также пропорционально произведению ei Q=c1ei, но e=ir; следовательно, Q=c1i2r, а это и есть закон Джоуля Ленца.
   Э. ток обладает известным запасом энергии, и эта энергия чрезвычайно многообразно и легко переходит во все прочие виды энергии. Замечу, что на этом энергетическом взгляде на электричество основана возможность подсчета электродвижущей силы гальванического элемента. В элементе совершается химическая работа. Эта работа переходит в электрическую энергию. Механизм передачи безразличен. Работа полученная определяется работой затраченной. Исходя из подобных соображений, Гельмгольц дал формулу для электродвижущей силы элемента, воспользовавшись для этого принципом свободной энергии, введенным им в термодинамику. Этот подсчет не предрешает никаких теорий о сущности гальванического тока. Основанный исключительно из опыта взятых численных соотношениях, он останется верен при всех теориях.
   Остается только вкратце рассмотреть различные взгляды на причину электризации при соприкосновении. Таких взглядов существует в сущности два. Одни ученые говорят, что электризация при соприкосновении есть явление физическое. Может быть, при соприкосновении двух металлов происходит какая-либо деформация в эфире, сопровождаемая электризацией металлов. Гельмгольц, которого, вообще говоря, можно причислить к сторонникам этой гипотезы, выражает свое мнение таким образом. Все явления в проводниках первого рода могут быть объяснены, исходя из предположения, что различные химические элементы различно притягивают оба электричества, и что эти силы притяжения действуют только на неизмеримо малых расстояниях, в то время как электричества действуют друг на друга также и на более значительных расстояниях. Электризация при контакте объясняется таким образом разностью в притяжениях, которые прилежащие к месту контакта части металла оказывают на электричества. Любопытно, что взгляды эти не так далеки от взглядов современных сторонников электронной теории. Стоит только слово «электричество» заменить словом «электрон». Контактная теория нашла себе подтверждение в работах лорда Кельвина и Мёррея. Другие ученые полагают, что два металла не обладают электризацией, если не действуют химически друг на друга, или если между ними нет слоя влаги, окислов и т. д. Таким образом всякие два металла, электризующиеся при контакте, в сущности представляют из себя гальванический элемент. Заметим, что и первая, контактная, теория не отрицает вовсе роли промежуточной среды, не приписывая ей только первенствующего значения. Что касается самого процесса проводимости электричества в проводниках, то известно, что проводимость проводников второго рода т. е. электролитов, объясняется таким образом. Ток разлагает нейтральную молекулу электролита на две части, два иона. Положительно заряженный катион идет к катоду а отрицательно заряженный анион – к аноду. Это передвижение совершается под влиянием электрических сил. Известно, что весьма большое количество электрических явлений в газах удалось объяснить, обобщив идею электролитической диссоциации, первоначально принятую для жидкостей, и на газы. Проводники первого рода стояли в стороне. Понятно поэтому, что необходимо было сделать попытку распространить это же обобщение и на металлы. Это обобщение было сделано несколькими лицами. В частности Дж. Дж. Томсон высказал такой взгляд. В металлах ток проводится свободными корпускулами (то же, что электроны), которые движутся в металле в виде идеального газа. Томсон вывел из своих рассмотрений формулу зависимости сопротивления проводника от магнитного поля. Эта формула хорошо подтвердилась в опытах Паттерсона. В заключение нельзя не сказать несколько слов об удивительно изящной осмотической теории гальванического элемента, высказанной Нернстом. Я буду краток. Если мы погрузим в какой-либо раствор металл, то этот металл начнет растворяться; при этом металл переходит в раствор не иначе, как в виде положительных ионов. Это растворение совершается с известной силой (electrolytische Lоsungstension). Однако, как только ионы металла начнут растворяться, тотчас же возникает сила, противодействующая этому растворению. Благодаря выделению положительных Ионов, металл зарядится – жидкость +. Вследствие этого дальнейшее выделение ионов металла будет затруднено и уже выделившиеся ионы будут испытывать силу, стремящуюся возвратить их к металлу. Благодаря значительной плотности заряда иона, эта сила достигнет громадной величины раньше, чем сколько-нибудь заметное количество металла перейдет в раствор. При этом возможны два случая. 1) Установится подвижное равновесие. Это и есть случай, когда говорят, что металл не растворяется. 2) Возможно, что заряды, происшедшие при растворении, станут настолько велики, что притянут из раствора какой-либо другой положительный ион. Это происходит при погружении железа в медный купорос; железные ионы переходят в раствор, а медные оседают на железе. Рассмотрим, как на основании только что приведенных соображений можно объяснить возникновение электродвижущей силы в элементе Даниеля. Пусть цинковый стержень опущен в цинковый купорос, а медный – в медный купорос. Пока цинк и медь не соединены между собой проводником, невозможен переход цинковых или медных ионов в раствор, так как возникающие заряды очень быстро воспрепятствуют этому. Однако, дело изменится, если соединить медь и цинк проводником, так как тогда будут выравниваться заряды на металлах, вследствие чего один металл будет растворяться, а другой будет осаждаться. Реакция будет происходить таким образом, что металл с большей силой растворения (в данном случае Zn) будет переводить свои ионы в раствор, а металл с меньшей силой растворения (Сu) будет извлекать ионы из раствора. Однако, переход ионов из цинка в раствор и выделение медных ионов из раствора на медный электрод имеет своим последствием в наружной цепи передвижение электричества от меди к цинку, т. е. возникновение Э. тока. На применениях вышеизложенных соображений к частным вопросам, на концентрационном элементе и т. д. мы не останавливаемся. отсылая читателей к ст. Электрохимия. К. Б.

   Электрическое поле – пространство, в котором могут быть обнаружены каким-либо способом Э. силы.

   Электроды. – Электродами называют части проводников гальванической цепи, погруженный в вещества, подвергаемые действию гальванического тока. Э. устраивают чаще всего из твердых, проводящих ток веществ, т. е. из металла или угля. Жидкие Э. встречаются нередко в лабораторной и заводской практике, примером чему могут служить ртутные Э., а также Э. из других расплавленных металлов. Термин электрод предложен Фарадеем, чтобы им заменить для частных случаев более общий термин «полюсы». Отсюда следует, что электрод может быть характера положительного полюса; такой электрод Фарадей назвал анодом, а электрод характера отрицательного полюса получил название катода. В зависимости от тех химических превращений, которые совершаются при прохождении тока на границе электрод | электролит Э. бывают обратимые и необратимые. Границу эту принято графически обозначать выше поставленной вертикальной чертой, как и вообще границу двух веществ, на которой могут развиваться электровозбудительные силы. Обратимым электродом называют такой, у которого в месте соприкосновения электрода с электролитом, при перемене направления тока, совершается химическое прекращение, как раз обратное тому, что совершалось при первоначальном направлении тока. Э., не удовлетворяющие этому требованию, носят название необратимых. Пример обратимого электрода: тяжелый металл (медь, цинк, кадмий и др.) погруженный в раствор соли того же металла. При прохождении тока от меди к медному купоросу – растворяется медь, при обратном направлении тока медь осаждается. Кроме качественных требований, обратимый электрод часто должен удовлетворять количественным требованиям. Такой случай наблюдается для газоплатиновых электродов, т. е. для платины, погруженной частью в раствор электролита частью же в атмосферу газа, выделяющегося при электролизе, хотя бы, например в атмосферу водорода. Если сила тока обратного будет такова, что у водород платинового анода будет происходить только растворение водорода, но не будет выделения кислорода, такой электрод обратим для водород платинового катода. Обратимые металлические или газо-металлические электроды носят название электродов первого рода. Э. первого рода обратимы для катионов СuЁ, ZnЁ, CdЁ, Hя и т. д., а газо-металлические – для Оўў. Cl' и др. Э. второго рода являются обратимыми для анионов Clў, Brў, Jў и др. На существование обратимости в этих электродах было впервые указано Нернстом, он же дал и теорию этих электродов. Они представляют металлы, покрытые слоем нерастворимых солей этих металлов, погруженные в раствор соли с тем же анионом, как и у нерастворимой соли. Примером может служить ртутный электрод, покрытый слоем каломели (Hg2Cl), или серебряный электрод, покрытый слоем хлористого серебра (AgCl), погруженные в раствор хлористого калия. При прохождении тока в одном направлении, когда электрод является анодом, выделяющийся ион хлора, соединяясь с металлом электрода, образует нерастворимую соль, т. е. как бы хлор «осаждается током на электроде»; когда же электрод становится катодом, хлор нерастворимой соли переходит в раствор. Эта качественная сторона явлений не дает, конечно, полной картины происходящих процессов, и говорит о том, что в таком электроде хлор является как бы металлом, отличающимся только знаком электричества его иона, возможно только для общей характеристики явления. Теория же явления, дающая точное представление, основана на химическом взаимодействии веществ у электрода. Еще сложнее теория обратимых электродов 3-го рода. Эти Э. предложены Лютером, как обратимые для металлов, выделяющих водород из воды и, следовательно, не могущих служить в металлическом состоянии электродами. Остановимся на одном примере обратимого Э. для кальция (Са). Свинцовая пластинка, покрытая слоем смеси солей сернокислого свинца и сернокислого кальция, погруженная в раствор, содержащий хлористый кальций и насыщенные сернокислым свинцом и сернокислым кальцием, представляет, по Лютеру, обратимый Э. для кальция.
   Форма и величина электродов бывает самая разнообразная, в зависимости от тех требований, которым они должны удовлетворять. Существенной для электрода является та его поверхность, через которую ток попадает в электролит.
   Если ток электричества (J – сила тока) равномерно распределен по всей поверхности электрода (S), тогда величина носит название плотности тока для данного электрода. Для электрохимических целей часто необходимо хотя бы приблизительное знание этой величины; поэтому вычисляют эту величину делением J на S даже и в таких случаях, когда ток только приблизительно равномерно распределен по электроду. За единицу поверхности электрода принимают 100 квадратных сантиметров и обозначают N. D. 100, для измерения же J – обычную величину, т.е. силу тока, равную одному амперу. Так что N. D.100=1,5А обозначает, что через поверхность электрода в 100 квадратных сантиметров проходит ток силой в 1,5 ампера. Из специальных электродов должно упомянуть о каломельном обратимом электроде второго рода, получившем большое распространение, благодаря постоянству и простой конструкции. В сосуд с впаянной снизу платиновой проволокой, на дне которого находится ртуть, покрытая слоем каломели, наливается нормальный раствор хлористого калия, т. е. 74,6 гр. в литре раствора, или 0,1 нормальный. Электровозбудительная сила на границе этого электрода и электролита, по Оствальду, в первом случае равна 0,56 вольт, во втором 0,616 вольт. Электрод этот носит название «постоянный каломельный электрод» и применяется в электрохимии.
   Вл. Кистяковский.

   Электролитическая диссоциация или ионизация (литер. Svante Arrhenius, «Ueber die Dissociation der in Wasser gelosten Stoffe», «Zeitschr. fur physikalische Chemie», 1887; Sv. Arrhenins, «La dissociation electrolytique des solutions. Rapport an Congres internat a Paris 1900»; Max Roloff, «Die Theorie der Elektrolytischen Dissociation» и др.). – Термин «электролитическая диссоциация» предложен Аррениусом в 1887 г. В электролитах, растворенных в воде, и в некотор. других растворителях Аррениус предложил признать особое распадение молекулы на ионы, заряженные положительным и отрицательным электричеством, и назвал это распадение электролитической диссоциацией. Так, например, хлористый калий КCl в водном растворе частью распадается на ион калия с положительным зарядом электричества, на катион К·, и на ион хлора с отрицательным зарядом, анион Cl'; в соляной кислоте молекулы НCl распадаются на катион Н· и анион Сl; в растворе едкого натра NaHO имеются ионы Na· НО', в растворе глауберовой соли Na2SO4, имеются уже двуэквивалентные анионы SO4?, несущие двойной против одноэквивалентного иона заряд, и два иона Na· Na·, или возможны также ионы Na· и NaSO4; триэквивалентные ионы образуются в растворе красной соли K3 Fe(C'N)6; его ионы Fe(CN)6?ў и три К· т. п. Ионы в растворах совершенно свободно перемещаются, только электрические силы, как бы заменяющие химическое сродство, поддерживают в самой малейшей капле раствора равномерное распределение числа положительных и отрицательных электрических зарядов. Новое предположение Аррениуса дало возможность охватить одной стройной теорией обширный ряд явлений, изучаемых в физике, химии, физиологии растений и животных, особенно же новая идея имела благотворное влияние на развитие теоретической электрохимии. Новая теория была названа Аррениусом теорией электролитической диссоциации и английскими авторами (Лодж и др.) теорией ионизации. Основной постулат новой теории противоречил многому, что считалось до ее появления общепризнанным и само собой понятным. Сродства тех частей молекул, который выше названы ионами, например, К· к Cl', одно из наибольших; отсюда казалось само собой понятным, что, благодаря огромным притяжением между такими частями, молекула в этом месте чрезвычайно прочна. Не трудно показать, что и новая теория признает существование огромных притяжений между частями молекул – ионами. Она даже дает возможность приблизительно их вычислить. В этом легко убедиться, если припомнить вычисление, сделанное Гельмгольцем задолго до появления теории Э. диссоциации и приведенное в его лекции, посвященной памяти Фарадея: если миллиграмм-эквивалент катионов и анионов сосредоточить в двух разных точках на расстоянии сантиметра, тогда, чтобы удержать их на этом расстоянии, нужно было бы применить силу, близкую ста тысячам биллионов килограмм. Вычисленная величина не может быть реализирована, но она показывает, что и между отдельными ионами действуют сравнительно значительные силы. Казалось бы, что при действии таких сил невозможно допустить подвижности ионов. Однако, в молекулярной теории жидкостей, чтобы объяснить текучесть, допускается полная подвижность молекул, не смотря на значительные между ними притяжения, достигающие сил нескольких тысяч килограмм на квадратный сантиметр жидкости. Очевидно, и для ионов можно признать подвижность, подобную заведомо признаваемой для молекул жидкостей. Получается аналогия электролитически диссоциированных молекул жидкому состоянию вещества, а не диссоциированных – твердому. Для определения степени Э. диссоциации a, т. е. относительного числа ионизированных молекул к общему числу растворенных молекул, пользуются отношением эквивалентной электропроводности данной концентрации (L) к максимальной эквивалентной электропроводности
   С 1883 г. Аррениус занимался изучением электропроводности. Он нашел, что для объяснения изменений электропроводности электролитов должно признать два вида молекул растворенного электролита: активные, обусловливающие проводимость данного раствора, и не активные, не влияющие на величину электропроводности. По мере разбавления число активных молекул, названных впоследствии электролитически диссоциированными, увеличивается и в достаточно разбавленных растворах все молекулы растворенного электролита становятся активными. В тех же работах Аррениус указал, что скорость многих химических реакций зависит от степени активности реагирующих веществ. Это указание привлекло внимание Оствальда, исследовавшего скорости омыления кислотами и щелочами сложных эфиров. Если активность электролита определяется электропроводностью и той же активностью определяется скорость химической реакции, тогда очевидно, что между электропроводностью и скоростями химических реакции должны, существовать соотношения: т. е. чем активнее кислота, тем лучше она проводить ток, тем скорее совершается реакция под влиянием этой кислоты. Предположения Аррениуса подтвердили опыты. Вскоре после этих работ появилось знаменитое исследование. Вант-Гоффа, в котором он показал, что очень разбавленные растворы повинуются законам газов, причем вместо упругости газов для изучения свойств растворов должно измерять особую силу, которая носит название осмотического давления раствора. Было давно известно, что при диффузии растворенного вещества из более крепкого раствора в слабый действуют какие-то силы. Величину этих сил, заставляющих растворенные молекулы перемещаться в сторону чистого растворителя, а растворитель перемещаться в сторону растворенных молекул, научил измерять Вант-Гофф, определив их как осмотическое давление. Эти силы были опытно изучены уже раньше появления теории Вант-Гоффа Пфеффером; они определяются тем давлением, которое развивается в ячейке с полупроницаемой оболочкой, наполненной раствором и погруженной в чистый растворитель. Полупроницаемая оболочка пропускает воду и не пропускает растворенного в ней вещества, вода диффузионным током входит в ячейку и развивает внутри ее силу, которую измеряют, сообщая замкнутую со всех сторон ячейку с манометром. Вант-Гофф провел аналогию между этим явлением и известным свойством газов увеличивать свой объем. Газ увеличивает свой объем, производя на стенки давление; подобно этому и растворенное вещество увеличивает свой объем, производя осмотическое давление на полупроницаемую оболочку. Указанная выше аналогия привела Вант-Гоффа к открытию замечательных законов. Законы эти характера предельных законов, т. е. строго действительны только для очень разбавленных растворов. Оказалось, что величину осмотического давления возможно вычислять по известной формуле для газов P.V=RT, притом не изменяя даже численного значения постоянной величины. R, входящей в эту формулу; в ней Т, как и для газов, остается абсолютной температурой, т. е. температурой по Цельсию +273, Р – осмотическое давление, а V – тот объем раствора, в котором растворена грамм молекула вещества. Вант-Гофф также указал, что и многие другие явления для растворов позволяют косвенным путем вычислять величину осмотического давления. Из величин понижения точки замерзания, повышения точки кипения, понижения упругости пара растворов по сравнению с чистым растворителем возможно по Вант-Гоффу вычислить величину осмотического давления. Все теоретически вычисленные величины отлично совпали с найденными опытом для не электролитов, для электролитов оказались же меньше найденных. Тогда Вант-Гоффу пришлось в формулу ввести новый коэффициент для электролитов и писать ее уже PV=iRT, причем теория Вант-Гоффа в применении к электролитам теряла прелесть априорного вычисления величин. Величина i была чисто опытная, каждый раз находимая. Умение вычислять эту величину i из данных, далеко в сторон лежавших от выше перечисленных свойств, было открыто Аррениусом. Он показал, что увеличение осмотического давления происходит потому, что не только предполагаемые не активные молекулы растворенного вещества производит давление, но и отдельные ионы, на которые электролитически диссоциируют активные молекулы. И так как число ионов всегда больше числа молекул, из которых они образовались, то очевидно, что давление должно быть во столько же раз больше, во сколько общее число ионов вместе с оставшимися не диссоциированными молекулами больше числа тех же молекул, если бы они не распадались на ионы. Примем за единицу число молекул при отсутствии Э. диссоциации, обозначим через a долю молекул, электролитически диссоциированных, и через n числа ионов, на которое отдельная молекула распадается. Очевидно, новое число молекул будет не диссоциированных 1 – a и еще na ионов. Это увеличение общего числа молекул и соответствует, как указал Аррениус, Вант-Гоффовскому i, т. е. i = 1 – a + na или i = 1 + a(n – 1). Вычислив таким образом i из данных для электропроводности растворов, Аррениус сравнил его для соответствующих концентраций тех же солей с Вант-Гоффовским i. Оказалось, что для большинства электролитов получается близкое совпадение величин. Приведем пример из позднейших исследований, при котором особенно поразительно совпадение величин. В первом столбце концентрация раствора, т. е. число грамм молекул вещества, растворенных в литре; i второго столбца вычислено из опытов понижения замерзания растворов хлористого калия, произведенных независимо мной и Ролоффом; данные для a, необходимые для вычислений i третьего столбца, взяты из превосходных исследований электропроводности Кольрауша.
   i i=1+a(n-1) 0,236 1,83 1,84 0,476 1,78 1,79 0,965 1,73 1,76 1,989 1,71 1,72 Для целого ряда солей, напр., хлористого кадмия, сернокислых солей двуэквивалентных металлов совпадение величин было неудовлетворительное. Отступления достигали десятков процентов. Но и в этом случае изучение переноса ионов этих солей показало, что причина отступлений лежит не в теории, а в свойстве молекул этих солей образовывать двойные молекулы, которые уже диссоциируют иначе, чем простые молекулы; следовательно, общее число молекул в растворе таких солей уже не может соответствовать теоретическому, при котором принимается обыкновенная ионизация т. е., напр., CdCl2 на Cd··и HCl? двойная же молекула Cd2Cl4 ионизирует на Cd·· и CdCI?4. В настоящее время теория Э. диссоциации – это теория большинства явлений, изучаемых в электрохимии, т. е. электропроводности, переноса ионов, электролиза, электровозбудительных сил и т. д. Все ее завоевания в этих областях изложены в электрохимии. Остается вкратце указать на применение теории Э. диссоциации в химии. В химии, особенно в аналитической, изучают целый ряд реакций между электролитами; эти реакции протекают мгновенно. Хлористое серебро мгновенно осаждается хлористым калием из раствора азотнокислого серебра. Причина этих быстрых реакций в том, как указал Аррениус, что они происходят с ионами. Например: Ag·+ NО3ў·+ К·+Clў= AgCl + К·+ NO3ў, вычеркнув одинаковые ионы обеих частей равенства, получаем: Ag· + Clў = AgCl, т. е. подобно тому как при растворении соли наступает мгновенное распадение на ионы, так и при осаждении ионы мгновенно соединяются. Из раствора бертолетовой соли КClО3, или хлороформа СНCl3 азотнокислое серебро хлора не осаждает; причина, согласно теории свободных ионов, заключается в том, что в водных растворах KClO3 ионов Cl' нет, также и в растворах хлороформа в спирту и других растворителях. Бертолетова соль ионизирует на К· и ClO3ў. Еще поразительнее пример представляют соли железа. В растворе солей окиси железа, т. е. хлорного железа и многих других солей, находится ион Fe···. Реакциями на него служат, во первых, осаждение нерастворимого гидрата окиси железа, которое очень легко вызывается даже слабощелочной реакцией, интенсивная окраска таких растворов в красно-бурый цвет при прибавлении ничтожного количества роданистого аммония и др. Ничего подобного не наблюдается для растворов красной соли; из них даже концентрированный раствор едкого кали не осаждает окиси железа и т. п. Все это объясняет теория ионизации: в красной соли иона F··· нет и K3Fe(CN)6 диссоциирует не на 3К·, Fe···и 6CN', а на 3К· и Fe(CN)6ўўў. Блестящий пример применимости ионной теории представляет объяснение давно известного факта, что в растворе кислоты, щелочи или соли менее растворима соль, имеющая ион, общий с первыми электролитами, чем в чистом растворителе. Так, например, хлористый калий частью осаждается из раствора при прибавлении крепкой соляной кислоты, или раствора едкого кали. Нернст указал, что подобно тому как упругость паров хлористого аммония, распадающегося при испарении на аммиак и хлористо-водородный газ, уменьшается от прибавления аммиака или хлористо-водородного газа, также и прибавление иона хлора в виде соляной кислоты или едкого кали, понижает растворимость хлористого калия, распадающегося на ионы калия и хлора. Аналогия, открытая Нернстом, нашла себе количественное подтверждение при изучении Нойесом понижения растворимости мало растворимых веществ, к которым строго применимы законы Вант-Гоффа. Точная теория получила известное значение и в термохимии. Термонейтральность солей и постоянство теплоты нейтрализации крепких кислот щелочами были объяснены этой теорией. Теплота распадения на ионы для большинства солей малая величина. Теплота же обмена ионами при полной диссоциации – величина, равная нулю. Если сливать растворы двух солей вполне ионизированные, тогда никаких тепловых эффектов и не происходит; если же ионизация солей неполная, тогда тепловые эффекты наблюдаются в зависимости от величины теплоты ионизации. При нейтрализации вполне ионизированной щелочью такой же кислоты, т. е. в очень разбавленных растворах, как видно из уравнения K·HOў+HClў=H2O+KClў, если отбросить от обеих частей равенства равные ионы, происходит реакция образования воды из ее ионов H·+HOў=H2O. Теплота этой реакции, равная 13700 малых калорий для эквивалентных количеств вещества (грамма водорода и 17 грам. гидроксила), и наблюдается, как постоянная величина при нейтрализации всех крепких, т. е. электролитически диссоциированных кислот крепкими же основаниями. Отступления от числа 13700 калорий для нейтрализации оказались только для слабых, т. е. не вполне ионизированных даже в разбавленных растворах кислот. Эти отступления позволили вычислить степень Э. диссоциации изучаемой кислоты. Для опыта выбираются такие условия, чтобы применяемые соли и щелочи были вполне ионизированы. Следовательно, все отступления от числа 13700 происходят только от теплового эффекта ионизации кислоты. Если величина его известна, а Аррениус ее вычислил теоретически из изменения степени ионизации с температурой, тогда отступление от 13700 калорий, деленное на весь тепловой эффект ионизации, дает долю неионизированной кислоты. Полученные таким образом данные совпали с данными из электропроводности. При этих работах вполне выяснился характер отдельных кислот. Крепость кислоты, термин, которым теперь заменили прежде применявшийся «жадность» и который не должно смешивать с концентрацией кислоты, определяется ионизацией, т. е. степенью Э. диссоциации. Дальнейшее применение теории Э. диссоциации связано с одним из характерных признаков, применяемых в аналитической химии, которым должно считать окраску раствора. Известно, что растворы окиси меди окрашены в голубой цвет, растворы солей окиси железа – в желтый, соли марганцовой кислоты в крепких – в красно-бурый, в разбавленных – в малиновый цвет. Теория Э. диссоциации объяснила, как причину общей окраски солей данного металла или кислоты, так и отступления от этой окраски, наблюдаемый или для отдельных солей, или при разбавлении. Общая окраска солей данного металла или данной кислоты представляет окраску, свойственную иону металла или аниону остатка кислоты; так, голубая окраска медных солей зависит от катиона Сu··, желтая – от Fe··· и малиновая – от аниона МnО4'. Нужно сейчас же подчеркнуть, что окраска зависит также от числа зарядов электричества, находящихся на ионе; так, ион Fe··· солей окиси железа – желтого цвета, а ион Fe·· солей закиси – бесцветен. Отступления от общей окраски ионов объясняются или окраской недиссоциированных частей молекулы, или появлением новых окрашенных ионов. Так, изменение окраски с разбавлением соли объясняется тем, что окрашенные неионизированные молекулы заменяются иначе окрашенными ионами. Резкая окраска растворов солей окиси железа при прибавлении роданистого калия объясняется образованием комплексных ионов, заключающих железо и остаток роданистой кислоты. Ярко розовая окраска, получаемая при прибавлении щелочи к бесцветному раствору фенолфталеина, объясняется тем, что фенолфталеин – слабая, неионизированная кислота, а образующаяся соль этой кислоты диссоциирует на ионы, из которых анион резко окрашен. Сильнее всего электролитически диссоциируют соли. Большинство солей щелочных металлов уже в 0,001 нормальных растворах нацело диссоциированы. Меньше ионизируют соли тяжелых металлов – синильной, щавелевой и др. кислот, равно как и все соли металлов – платины, золота, ртути, кадмия. Такие мало ионизированные соли обладают наклонностью в образованию комплексных ионов. Таковы соли: К3Fе(СN)6, описанная выше, также KAg(CN)2, K2Ni(CN)4 и др., ионизирующие на К· и комплекс Ag(CN)2 или 2К· и комплекс Ni(CN)4. Для таких солей часто наблюдаются и соответственные комплексные кислоты, напр., Н3Fе(СN)6, хотя кислоты вообще менее стойки и часто распадаются на составляющие их части. Самыми крепкими кислотами в водных растворах являются соляная, бромистоводородная, иодистоводородная и азотная кислоты; уже слабее серная и фтористоводородная, еще слабее уксусная, синильная и другие органические кислоты. Такое относительное положение кислот определилось из изучения в водных растворах их электропроводности, их влияния на скорости химических реакций, из скорости растворения в них металлов и мрамора и др. нерастворимых в воде солей, из влияния их на величины электровозбудительных сил, из отступлений от теплоты нейтрализации и т. п. Крепкими щелочами, т. е. сильно ионизированными в водных растворах, являются гидраты окисей щелочных и щелочноземельных металлов, слабыми – аммиак и некоторые органические основания. Особенно хорошо изучены методом электропроводности Оствальдом слабые кислоты и Бредигом слабые щелочи. Оствальд даже дал общий закон для изменения a, т. е. степени ионизации с разбавлением. Этот закон подтвердился только для слабых кислот и оснований; предполагавшееся в начале его общее теоретическое значение не оправдалось для крепких кислот и всех солей. Как указал Нернст, растворители обладают всегда большой диэлектрической постоянной.
   Вода до последнего времени была известна, как обладающая наибольшей диэлектрической постоянной, и действительно водные растворы наилучше проводят ток. В последнее время открыто, что безводная синильная кислота (HCN) обладает немного большей диэлектрической постоянной, чем вода, и оказалось, что многие из растворимых в ней веществ больше ионизированы, чем в воде. Зависимость между диэлектрической постоянной и способностью вызывать ионизацию пока только очень грубое приближение к наблюдаемым фактам и во многих случаях не подтверждающееся, поэтому пытались найти другие зависимости. Дютуа и Астон указали на связь способности растворителя вызывать ионизацию с уплотнением его молекул. Те растворители вызывают ионизацию, молекулы которых в жидком состоянии соединены в двойные или тройные и даже более сложные комплексы. Таким образом открылось обширное поле для исследования свойств растворителей в связи с молекулярным строением жидкостей. Вл. Кистяковский.

   Электролит – Электролитами называют вещества, растворы и сплавы которых с другими веществами электролитически проводят гальванический ток. Признаком электролитической проводимости в отличие от металлической должно считать возможность наблюдать химическое разложение данного вещества при более или менее продолжительном прохождении тока. В химически чистом состоянии Э. обыкновенно обладают ничтожно малой электропроводностью. Термин Э. введен в науку Фарадеем. К Э. до самого последнего времени относили типичные соли, кислоты и щелочи, а также воду. Исследования неводных растворов, а также исследования при очень высоких температурах значительно расширили эту область. И. А. Каблуков, Кади, Карара, П. И. Вальден и др. показали, что не только водные и спиртовые растворы заметно проводят ток, но также растворы в целом ряде других веществ, как например, в жидком аммиаке, жидком сернистом ангидриде и т. п. Найдено также, что многие вещества и смеси их, превосходные изоляторы при обыкновенной температуре как например, безводные окислы металлов (окись кальция, магния и др.), при повышении температуры становятся электролитическими проводниками. Известная лампа накаливания Нернста, принцип которой был открыт гениальным Яблочковым, представляет превосходную иллюстрацию этих фактов. Смесь окислов – «тельце для накаливания» в лампе Нернста, не проводящая при обыкновенной темпер., при 700° делается превосходным и притом сохраняющим твердое состояние электролитическим проводником. Можно предположить, что большинство сложных веществ, изучаемых в неорганической химии, при соответствующих растворителях или при достаточно высокой температуре, могут приобрести свойства Э., за исключением, конечно, металлов и их сплавов и тех сложных веществ, для которых будет доказана металлическая проводимость. В настоящий момент указания на металлическую проводимость расплавленного иодистого серебра и др. нужно считать еще недостаточно обоснованными. Иное должно сказать о большинстве веществ, содержащих углерод, т. е. изучаемых в органической химии. Вряд ли найдутся растворители, которые сделают углеводороды или их смеси (парафин, керосин, бензин и др.) проводниками тока. Однако, и в органической химии мы имеем постепенный переход от типичных Э. к типичным не электролитам: начиная с органических кислот к фенолам, содержащим в своем составе нитрогруппу, к фенолам, не содержащим такой группы, к спиртам, водные растворы которых принадлежат к изоляторам при небольших электровозбудительных силах и, наконец, к углеводородам – типичным изоляторам. Для многих органических, а также отчасти и некоторых неорганических соединений трудно ожидать, чтобы повышение температуры сделало их Э., так как эти вещества раньше разлагаются от действия теплоты.
   В таком неопределенном состоянии находился вопрос о том, что такое Э., до тех пор, пока не привлечена для решения его теория электролитической диссоциации. Относительным числом электролитических диссоциированных молекул к не распавшимся молекулам и определяется, имеем ли мы дело с типичным Э. или с типичным не электролитом, или с каким-либо переходным случаем. Если число этих ионов настолько мало, что ни состав их, ни относительное число не поддается никаким измерительным методам, тогда перед нами случай типичного не электролита. Переходные случаи – это случаи, лежащие на границе наших измерительных методов, как число физических, так и применяемых при химическом анализе.
   Интересный вопрос возник в самое последнее время: может ли быть самое простое тело Э.? П. И. Вальден нашел, что растворы брома в жидком сернистом ангидриде, растворы йода в эфире и треххлористом мышьяке заметно проводят ток. Должно ли признать, что молекула йода J2 распадается на ионы электроположительный катион J· и Jў – электроотрицательный анион. Однако, уже П. И. Вальден указывает на малую вероятность такого явления и предполагает, что бром и йод дают с растворителем определенные химические соединения, которые уже в свою очередь распадаются на ионы.
   В заключение должно упомянуть об определении Э., данном маститым Гитторфом пятьдесят лет тому назад: «Э. – это соли». Этим определением Гитторф частью предвосхитил современную теорию электролитической диссоциации, указав на то, что типичное свойство солей, которое мы теперь определяем, как способность к электролитической диссоциации, должно быть признаком всякого Э. Вл. Кистяковский. Электрон – у греков так назывался янтарь, добывавшийся финикиянами на берегах Немецкого моря. Ценился он очень высоко и составлял значительный предмет торговли. Насколько он представлялся ценным в глазах древних греков, видно хотя бы из того обстоятельства, что тем же именем они называли сплав золота и серебра, по цвету напоминавший янтарь. Из этого сплава делались различного рода украшения, утварь и т. п. Прекрасным образцом работы из Э. может служить хотя бы знаменитая никопольская ваза, найденная в одном из южнорусских курганов и хранящаяся в Петербурге, в Имп. Эрмитаже.

   Эленшлэгер (Адам Оеhlеnsсlagег) – датский поэт, глава северной романтической школы. Родился в Копенгагене 14 ноября 1779 г.; унаследовал от отца живость нрава, бодрость духа, жизнерадостность и горячность, от матери – душевную чуткость, мечтательность и богатую поэтическую фантазию; вырос в счастливой семейной обстановке, предоставлявшей большую свободу его душевному и умственному развитию. Первоначальным образованием Э. обязан был главным образом своей страстной любви к чтению; курс учебных заведений, куда его помещали, он проходил не особенно прилежно и закончил его 16 лет с небольшим запасом научных познаний. Родители имели в виду пустить сына по коммерческой части, но Э., уже тогда писавший стихи, предпочел готовиться в университет. Занятия его шли туго, так как он увлекался театром, игравшим в ту пору чрезвычайно большую роль в жизни датского общества, и писанием драматических произведений. На время Э. даже сделался актером, но довольно скоро убедился в недостатке настоящего призвания к этому роду искусства и вновь засел за книги, поддерживаемый в увлечении наукой двумя товарищами – братьями Эрстед, впоследствии знаменитыми учеными и общественными деятелями. В 1800 г. Э. поступил в университет, на юридической факультет, но юриспруденция не могла надолго заинтересовать его. Он получил доступ в кружок людей, составлявших цвет тогдашней датской интеллигенции. Счастливая любовь тоже немало содействовала победе поэтических наклонностей Э. над сухими научными занятиями. Увлечение объявленное университетом конкурсной темой: «Полезно ли было бы для изящной словесности севера влияние северной мифологии взамен греческой» помогло Э., давно интересовавшемуся древней народной поэзией севера, разобраться в своих творческих стремлениях. Сочинение Э. на упомянутую тему не было увенчано премией, но обратило на себя внимание новыми для того времени взглядами на искусство вообще и на поэзию в частности. Автор совершенно отвергал предъявляемые к поэзии требования служить социальным и нравственным целям, видя в ней исключительно искусство облекать в конкретную форму идеи и образы, зарождающиеся в творческой фантазии поэта. Он высказывался против преобладания в поэзии отвлеченного мышления, так как поэт художник должен по преимуществу «мыслить образами», а также против рабской подчиненности истории, настаивая на праве поэта смягчать чересчур резкие очертания и грубые краски действительности, и видел в северной мифологии и древних сагах целый новый мир, ждущий разработки таящихся в нем сокровищ. Сочинение Э. и по языку и слогу – легкому, ярко образному и поэтичному – представляло полный контраст тогдашней сухой, тяжелой манере. Даровитый и популярный поэт Баггесен, покидая родину осенью того же года, «торжественно передал Э. свою датскую лиру». Знакомство с творениями Гете, увлечение Шиллером, Шекспиром и Жан-Полем окончательно оторвало юношу от юриспруденции, а вспыхнувшая в 1801 г. война с Англией – и от университета вообще. Э. поступил в отряд волонтеров студентов; тогда же он написал несколько патриотических и военных песен и драматический этюд: "2-го апреля 1801 г. " (день битвы на Копенгагенском рейде). Пробужденный войной патриотизм датчан сказался всеобщим увлечением древней историей севера, сагами и мифологией – увлечением, отразившимся и на Э. Знакомство со Стеффенсом, даровитым последователем «натурфилософии» и насадителем в Дании новой европейской духовной культуры, дало последний толчок назревшим в душе молодого поэта творческим силам. После одной беседы со Стеффенсом Э. написал свое знаменитое стихотворение «Guldhornene» («Золотые рога»), быстро облетевшее всю страну и положившее прочное основание его славе. Счастливо выбранный сюжет был обработан Э. совершенно в духе новой романтической школы: на первый план было выдвинуто значение душевной непосредственности и близости человека к природе. В копенгагенском национальном музее хранились два древних золотых рога, найденных: один – в XVII столетии, бедной крестьянской девушкой, другой – в XVIII стол., крестьянином. Как раз в это время они исчезли. Событие это составляло злобу дня, но поэтический гений Э. сумел придать исчезновению рогов глубокий символический смысл, равно как и самой их находке. Древние золотые рога, с покрывавшими их загадочными рунами, поэт представил дарами богов, ниспосланными роду человеческому в виде напоминания о полузабытой им связи его с давно минувшими временами и с самими богами. Пытливый ум давно побуждал людей расследовать эту связь: следов ее ищут и в древних книгах, и в разрытых курганах, в рунах на мечах, на щитах и на могильных камнях, среди истлевших костей. Но холодному уму не по силам разъяснить эту связь: «мраком покрываются древние письмена, взор встречает преграду, мысли путаются, люди бродят, как в тумане». Прозреть сокровенное дано лишь тому, у кого природная невинность мысли сохранилась в девственной чистоте: и вот, первый золотой рог находит, по повелению богов, прекраснейшее из прекраснейших существ – невинная дева. Но тайна, о которой повествует этот дар богов, все-таки остается недоступной пониманию погрязшей в низменных страстях толпы. Она глазеет на золото, а не смотрит на письмена; люди «стекаются целыми толпами, роют, ищут, сгорая жаждой умножить свои сокровища, – но золота нет; перед ними лишь прах, из которого они взяты». Милость богов, однако, не исчерпана; они еще раз посылают людям весть: второй золотой рог находит «сын природы, безвестный, но, подобно своим предкам, сильный и честный, возделывающий землю». И тут, однако, люди не уразумели глубокого значения дара: золотые рога выставлены «на показ тупым, любопытным взорам». И боги гневаются – «небо чернеет, разражается буря; что боги дали, то и взяли обратно. На веки исчезла святыня». – В конце того же года (1802) вышел в свет первый небольшой сборник стихотворений Э., до сих пор остающийся классическим образцом северной поэзии XIX века. В его состав вошло 34 оригинальных (преимущественно баллады) и 5 переводных стихотворений и «Комедия Ивановой ночи» – ряд пестрых сцен из народной жизни. Наиболее выдающийся из вошедших в сборник стихотворений, кроме «Золотых рогов» – «Ворон», «Львиный рыцарь», «Гарольд в священной роще», «Поэт в Лейрской роще», «Пробуждение весны» и «Смерть ярла Гакона». Отличительные черты романтической музы Э. сказались уже в этом сборнике: юношеская свежесть и сила настроения, истинно поэтическое вдохновение, гибкий, образный. чарующе музыкальный язык и, в противоположность болезненной меланхолии германского романтизма, жизнерадостность. Здоровая натура Э. и его увлечение образцами древней национальной поэзии не допустили его заблудиться, подобно современным ему немецким романтикам, «в таинственном сумраке волшебной лунной ночи» – сумраке, полном болезненных видений и призраков. В 1804 г. он начал эпопею «Йоги севера», написал первую песнь ее: «Путешествие Тора в Иотунгейм», а затем «Сагу о Ваулундуре», по глубине мысли и оригинальному сочетанию простоты и страстности языка одно из лучших юношеских его произведений. В 1805 г. вышли два тома новых произведений Э., из которых, кроме упомянутой саги о Ваулундуре, особенно замечательны «Поездка в Лангеланд», «Отражение в природе жизни Христа», «УффеТихий» и драматическая поэма «Аладин», где дарование поэта развернулось в полном блеске и главный герой символически отразил личность самого автора. Самый выбор незатейливого сказочного сюжета был смелым протестом музы поэта против пренебрежительного отношения «века просвещения» к наивному народному творчеству. В наивной сказке Э. открыл глубокую идею воплощенную в двух характерно очерченных образах Аладина и Нурредина; это – олицетворения добра и зла, божественной непосредственности и житейского суемудрия. Талант Э. сумел сделать из них вполне живые лица, и в то же время символизм чувствуется повсюду. Быстро развивающееся действие выражает взгляд романтизма на близость к божеству натуры непосредственной, в противоположность мудрствующей лукаво, и на счастье, избирающее именно того, кто в невинности души не ищет его вовсе, и отворачивающееся от жадно ищущего его «раба мира сего». Чтобы удержать при себе счастье, избранник должен, однако, усвоить доставшиеся ему задаром преимущества путем личной борьбы и самоусовершенствования. Огромный успех новых произведений Э. доставил ему государственную стипендию на поездку, с образовательной целыо, за границу, откуда он в течение 5 лет прислал на родину целый ряд классических произведений: лучшую из своих трагедий «Ярл Гакон» (1806 г.), трагедию «Бальдур Добрый» (1806 г.), «Пальнаток» (1808 г.), «Аксель и Вальбор» (1808 г.) и драму «Корреджио» (1809 г.). Первое из названных произведений, помимо общих художественных достоинств, отличается чисто северным духом, и датская критика признала за ним огромное национальное значение. Поставленный на сцене копенгагенского королевского театра, «Ярл Гакон» был принят с восторгом; остальные драматические произведения Э. тоже все шли с крупным успехом (особенно «Аксель и Вальборг»). По возвращении на родину он был встречен как настоящий триумфатор и вскоре назначен профессором эстетики в копенгагенском университете. Тут кончился первый, наиболее блестящий период творчества Э. Он и после того написал немало превосходных произведений, но среди его трудов стали попадаться и слабые, вызывавшие резкие отзывы критики. К лучшим произведениям второго периода творчества Э. принадлежат: эпопея «Гельге», трагедия «Гагбарт и Сигне», «Сага о Роаре», идиллия «Пастушок», эпопея «Боги Севера», трагедии «Эрик и Абель», «Варяги в Царьграде», поэма «Рольф Краге» и трагедии «Карл Великий» и «Лонгобарды». Летом 1829 г. Э. посетил Швецию, и 23 июня в Лундском соборе произошло венчание датского поэта лаврами, рукою знаменитого шведского поэта Тегнера. – из позднейших произведений Э. наиболее удачны: трагедии «Торденскьольд», «Королева Маргарита», «Сократ», «Олаф Святой», «Канут Великий», «Сага об Эрварёде», драма «Дина», драматический этюд «Найденная и утраченная страна», трагедии «Амлет» и «Кьяртон и Гудрун» и, наконец, поэма «Рагнар Лодброк» (1848 г.) – лебединая песнь поэта, которую он, как бы по предчувствию, закончил словами: «Старый скальд о северных героях спел в последний раз». Скончался Э. 20 января 1850 г. Вся страна оплакивала своего величайшего национального поэта. Сочинения его выдержали в Дании множество изданий, начиная с роскошного в 40 т., стоящего 100 кр., и кончая прекрасным критикобиографическим изданием Либенберга (32 т., 1857 – 1862 гг.), не говоря уже о массе изданий отдельных сочинений. Большая их часть переведена на немецкий язык – некоторые самим Э. На русск. языке имеются переведенные с немецкого г. Дерикером «Старкотер» («Staerkodder») и «Аладин» («вольный перевод»), изданные отдельно в 1840 – 1842 гг., и перев. Анной Ганзен с датского трагедия «Ярл Гакон» («Вестник Европы», 1897, Июль и август). Наиболее авторитетный из множества критико-биографических трудов об Э. на датском языке: Arentzen, «Adam Oehienschlaeger, literaturhistorisk Livsbillede» (Копенгаген, 1879). Собр. сочин. Э. в Германии два: 1829 – 1830 гг. и 1839 г. Ср. Arentzen, «Baggesen og Oehlenschlaeger» (Копенгаген, 1870 – 78); Elberling, «О. og de osterlandske Eventyr» (там же, 1888); Andersen, «Adam О. et Livs Poesi» («Manddem og Alderdom», там же 1899; «Eftermaele», 1900).
   П. Ганзен.

   Эликсир (Elixirium) – так обозначаются во многих фармакопеях разнообразные жидкие фармацевтические препараты, большею частью настойки и микстуры, приготовляемые на слабом спирту, вине или спиртно-ароматической воде и за немногими исключениями предназначенные для внутреннего употребления. Многие Э. (напр. Elixir, ad longam vitam, Elix. amarum, Elix. Aurantii compos., Elix. pectorale Hufelandii и др.) пользовались когда то большой славой; ныне они справедливо преданы забвению.

   Элиот (Мария-Анна Эванс, изв. под псевдонимом Джордж Eliot) – знаменитая английская писательница (1820 – 80). Дочь зажиточного фермера, вышедшего из рабочей среды, она училась сперва в пансионе, затем самостоятельно, оставаясь под религиозным влиянием своей прежней учительницы, мисс Левис. Ее евангелически религиозное настроение нашло выражение в стихотворении, напечатанном в духовном журнале. Переехав на 21 году с отцом в Ковентри, Э. сошлась с кружком интеллигентных людей, в котором испытала влияние новых идей; одним из них был Чарльз Геннель, автор критического сочинения «О происхождении христианства». Кризис в мировоззрении Э., при ее пуритански прямом характере, был крутой; перестав посещать церковь, она дошла до разрыва с отцом, еле улаженного друзьями. Никогда не переставая считать себя правой по существу, она до конца дней раскаивалась в юношеской резкости, вызвавшей эту ссору. Она перевела «Жизнь Христа» Штрауса и «Сущность христианства» Фейербаха, работая с большим упорством и добросовестностью: не довольствуясь знанием греческого и латинского яз., она изучила еще древнееврейский язык, чтобы проверить цитаты Штрауса. В общественной деятельности этой эпохи – конца сороковых годов – она не принимала участия, но следила с горячей симпатией за усилиями поборников свободы, «гордилась своим временем и с радостью отдала бы нисколько лет жизни, чтобы взглянуть на людей баррикады, преклоняющихся пред образом Христа, Который первый научил людей братству». После смерти отца Э. с наслаждением путешествовала с друзьями по Швейцарии и закончила перевод «Политико-теологического трактата» Спинозы. Поселившись в 1850 г. в Лондоне, она сделалась деятельным сотрудником и членом редакции «Westminster Review», главном органе английских позитивистов; она писала здесь ежемесячные критические обозрения, читала рукописи, держала корректуру. В одном из ее очерков: «Silly novels by lady-novelists» с полной определенностью высказано ее воззрение на служебное значение искусства: «важно усвоить себе надлежащее отношение к труду и борьбе в жизни людей, обреченных на трудовое существование» – и этому должна помогать литература. Из редакционного кружка Э. сошлась ближе всех с Спонсером, а затем, через его посредство, с Д. Г. Льюисом, с которым вскоре вступила в прочную связь, 22 года бывшую образцом семейного счастья и разорванную лишь смертью Льюиса. Открытая связь с женатым и имеющим детей человеком, который, правда, давно разошелся с своей неизлечимо умалишенной женой, произвела громадный скандал в чопорном английском обществе; даже ближайшие друзья Э. временно отшатнулись от нее, но Э. и Льюис были связаны слишком неразрывными духовными узами, чтобы считаться с условной моралью. Детям Льюиса она была настоящей матерью. В 1854 г. они уехали в Веймар, где она написала ряд критических статей и почти закончила перевод «Этики» Спинозы. Под влиянием Льюиса Э. решилась выступить в печати с беллетристическими произведениями. Успех трех ее повестей: «Scenes of clerical life» (1854; рус. пер. «Исповедь Дженет», СПб., 1860; «Любовь мистера Гильфиля», Москва, 1859; «Амос Бартон» в «Рус. Вестн.», 1860, прилож.), впервые подписанных ее мужским псевдонимом, превзошел ожидания; рассказы приписывались Оуэну, Бульверу Литтону, и только Диккенс угадал в авторе женщину. Следовавший за ними роман «Adam Bede» (1859; рус. пер. в "Отеч. Зап. ", 1859, 8 – 12, и отдельно, М., 1859) силой и правдивостью изображения здоровой деревенской жизни, ясностью характеристик и определенностью мировозрения произвел чрезвычайное впечатление. В романе «The mill on the Floss» (1860: рус. пер. «Отеч. Зап.», 1860, и отдельно, СПб., 1865) автор показал, что ему не менее крестьянства знакома мелкая провинциальная буржуазия, изображенная им с оттенком сатиры, направленной против старых английских грехов – общественного лицемерия и эгоизма; в этом произведении особенно силен автобиографический элемент. Закончив роман, который в два месяца разошелся в шести тысячах экземпляров, Э. задумала исторический роман из эпохи Савонаролы и отправилась с Льюисом в Италию для накопления материалов и впечатлений, но прежде, чем исполнить это намерение, написала большую повесть «Silas Marner, the weaver of Raveloe» (1861; рус. пер. в «Мире Бож.», 1892, 1 – 6; отдельно, М., 1889) и рассказы: «The lifted veil» (1862; рус. пер. «Отеч. Зап.», 1879, 2) и «Brother Jacob» (рус. пер. «Загр. Вест.» 1864, 8). Исторический флорентийский роман «Romola» (1863; рус. перев. «Отеч. Записки», 1863, 9 – 12, отдельно СПб., 1891 и 1892) страдает перевесом учености над жизненностью, но интересен широтой философских и историко-культурных идей, положенных в его основу. Вопросы социальной политики, интересовавшие весь кружок Э., захватили и ее художественное творчество; после основательной теоретической подготовки она выступила с романом «Felix Holt, the radical» (1866; рус. пер. в «Деле» 1867 г. и отд. СПб., 1867), произведением довольно слабым, как слаб и радикализм его героя. К близко знакомой ей провинциальной жизни Э. вернулась в романе «Middlemarch» (1871; рус. пер. в «Отеч. Зап.» и «Деле» 1872 и 1873 гг.; отд. СПб., 1873), очень растянутом, мало объединенном, но не лишенном ярких фигур; имя старого педанта м-ра Кэзобона сделалось нарицательным в английской литературе. Громадное впечатление произвел затем «Daniel Deronda» (1876; рус. перев. в «Деле», 1876, 1 – 12 и отд. СПб., 1876 и 1902), не только отношением автора к еврейскому вопросу, но и новизной и оригинальностью идеи, предвосхищающей позднейшие стремления сионистов. Фанатик идеи Иудейского царства Мардохей и его выученик, еврейский народник Деронда, вызвали горячие симпатии одних, столь же горячие осуждения других. Для автора не было в этом ничего неожиданного. "Именно потому, что отношение христиан к евреям так бессмысленно и так противоречит духу нашей религии, я чувствовала потребность написать о евреях– – писала Э. Бичер-Стоу. Этой же потребности она отдала дань в публицистическом очерке «Современное hep! hep!» (рус. пер. в «Евр. Библиот.», т. VIII). В 1878 г. умер Льюис; это была тяжелая утрата для Э., при всей своей духовной силе и мужском складе ума всегда нуждавшейся в поддержке твердой мужской руки. Этим, быть может, объясняется тот неожиданный факт, что через год после смерти любимого человека шестидесятилетняя Э. вышла замуж за Кросса, ее давнишнего друга и поклонника, который был ее моложе на тридцать лет. Она была очень счастлива в этом браке, но прожила в нем всего полтора года. Кроме вышеуказанных повествовательных произведений ей принадлежат еще мало значительные стихотворные сборники «The spanish gipsy» (1868), «Agatha» (1869) и «The legend of Jnhal» (1874), а также философско-публицистическая книга: «The impressions of Theophrastus Such» (1879). Э. была бесспорно в свое время – после смерти Диккенса и Теккерея – самым выдающимся представителем английского романа и остается величайшей английской писательницей. Она была свободной мыслительницей, в своем религиозном мировоззрении примыкавшей к Контовой «религии человечества»; ее жизнь была мужественным протестом против традиционных условностей. Но ее романы – не боевые апологии прав свободной любви; философия и психология оттесняют в них публицистику, и идеальные героини Э. менее всего похожи на сильную представительницу женской самостоятельности, каким являлась их создательница. Литературное движение половины прошлого века, известное под именем реализма, нашло в произведениях Э. одно из сильнейших выражений; тонкость индивидуальных характеристик и правдивость бытовых картин обеспечивают им почетное место в истории литературы. Ср. J. W. Cross (второй муж Э.), «G. Eliot's life, as related in her letters and journals» (1885), M. Blind, «Gr. Eliot» («Eminent women Series»); O. Browning, «Gr. Eliot» (1892; том из «English Writers»); Herm. Conrad, «GL Eliot» (1887); Цебрикова, «Англичанки-романистки» («От. Зап.», 1871, 8 – 9); Ткачев, «Люди будущего и герои мещанства» («Дело», 1868, 4 – 5); Дружинин, «Новости английской литературы» («Собр. Сочин.», т. V); M. Михайлов, «Д. Э.» («Совр.», 1859, 11); С. А, Д., «Джордж Э.» («Вестн. Европ.», 1884, 5 – 6); С. Ковалевская, «Воспоминания о Дж. Э.» («Рус. Мысль», 1886, 6); Л. Давыдова, «Д. Э.» (СПб., 1891). О стихотворениях Д. Э.: «Два мотива современной поэзии» («Отеч. Зап.», 1876, 5).

   Эллинизм. – Со времени Дройзена этим термином в современной науке обозначают культурные и политические образования, развившиеся из смешения элементов греческих с восточными на почве сначала единого, а затем ряда однородных государств, объединенных единой культурой, единым правом, единой государственностью. Во всех этих образованиях эллинство преобладает, но различную окраску придает отдельным комплексам примесь разнообразных восточных элементов: обще-эллинское, выработанное соединенными силами отдельных эллинских племен и политий, окрашивается в разнообразные оттенки, соответственно примеси того или другого восточного элемента. Основанное Александром Великим на развалинах государства персидского греко-македонское государство, при организации которого Александром немалую роль сыграли персидские государственные и культурные элементы, распалось немедленно после его смерти на ряд частей, естественно выделившихся из огромного комплекса. Наиболее прочным из выделившихся государств был Египет, где утвердилась династия Птолемеев. Постепенно распадалось великое европейское и азиатское царство Лисимаха, из которого прежде всего прочно выделились Македония, где утвердилась династия Антигона, и Сирийско-малоазийское царство Селевка и Антиоха I. Из последнего в свою очередь выделились постепенно мелкие сравнительно государства Пергам, Вифиния, Понт, Армения, Каппадокия, Бактрия. Рядом с этими монархическими государствами существовал ряд свободных и полусвободных политий и союзов в собственной Греции и на островах, принимали культурный облик такие полудикие племена, как эпироты, под руководством местных династий, основывались на далеком западе сходный с восточными государства, напр. царство Герона в Сицилии. Все эти отдельные политические образования, не смотря на разнообразие географическое и этнографическое, не смотря на противоположность и постоянное столкновение политических интересов, выражающееся в ряде почти непрерывных войн, живут однородной культурной и политической жизнью, одними и тми же интересами и идеалами, и это единство и определяется термином Э. Главными центрами развития Э. были большие города – столицы отдельных государств, преимущественно Александрия в Египте и Антиохия в Сирии, с которыми соперничали малоазийский Пергам, островной Родос, сицилийские Сиракузы и другие менее крупные эллинистические города. Роль Александрии в Э. не раз и не без основания сравнивали с ролью Парижа в Европе XVIII и нач. XIX века. Поражает прежде всего почти полное однообразие внешнего вида эллинистических городов. Как показали раскопки в Александрии, Эфесе, Приене, Магнезии на Меандре и др. городах Э., везде мы имеем вполне благоустроенные в современном смысле города, с правильными, сравнительно широкими, мощеными улицами, с прекрасной канализацией, с каменными домами иногда в несколько этажей, с роскошными площадями, богатыми храмами и общественными зданиями, среди которых научный и образовательновоспитательные учреждения играют далеко не последнюю роль. Нередко колоссальные памятники – вроде алтаря Зевса в Пергаме – сосредоточивают на себе интерес властителей и городского населения и являются показателями той суммы художественных и культурных приобретений, до которых дошла жизнь той или другой местности. В главных центрах Э. живет литература, наука, искусство, возрастание их числа и их рост указывает на культурное развитие страны, о них почти исключительно говорит и предание. Их население может быть названо вполне эллинским, частью по составу, частью по укладу и внутреннему содержанию жизни. Большинство составляло, однако, не городское население, а сельское. Насколько в эту среду проникла эллинистическая культура – сказать нелегко. Археологическое исследование деревень Египта дает по большей части вещи времени римского; если, однако, судить по папирусам, сообщающим немало сведений об интимных подробностях жизни сельского населения, то придется признать, что культура вряд ли глубоко прошла в сельское население. Номенклатура эллинизируется, местный язык и письмо вытесняются греческим, но общий уклад жизни и нравов вряд ли меняется, вряд ли делаются шаги для поднятия сельского населения до уровня городского. И это в Египте, где рабское население сравнительно ничтожно и государственные земледельцы не находятся в положении крепостных. Иначе в Азии и Сирии, где, судя по некоторым данным, можно предположить именно закрепощенный субстрат населения, вынашивавший на своих плечах расцвет городской культуры. Все говорит за то, что селянин, житель комы (деревни), с трудом воспринимал Э. и эллинизовался только чисто внешним образом. Поступательное движение Э. состоит не столько в поднятии деревни до уровня города, сколько в вытеснении городом и городским строем сельских форм и уклада жизни. Не одна кома за три века эллинизма превращается в город там, где городской строй сознательно распространяется на счет деревни. – Разнородность состава населения в социальном отношении, идущая параллельно разнородности национальной (сельский субстрат, как и городское население, состоял из самых разнообразных национальностей; по отношению к первому особенно пеструю картину дает Малая Азия) естественно вызывала такую форму правления, которая носила бы в себе хотя бы внешнее единство и которая издавна была привычна для большинства населения, а именно монархию, в ее абсолютистической форме. К этой форме подготовлена была и греческая культурная часть населения, долгим развитием греческой политии и проникновением в нее ярких индивидуалистических течений, что шло рядом с определенным этически индивидуалистическим направлением греческой мысли. Задача, которую должны были выполнить новые государственные образования, основанные на монархическом начале, состояла в приспособлении этого начала к политическим привычкам и укладу как эллинского, так и местного населения. Необходимо было совместить уклад политии с укладом абсолютной монархии, дать городу-государству определенное место и роль в жизни эллинистических монархий. Разрешалась эта основная задача различно: город, как политическое целое, то совершенно устранялся из жизни государства и играл роль только в социальном, экономическом и культурном отношении, как то было в Египте, то играл роль административного самоуправляющегося деления, как в Сирии и Малой Азии, то служил центром, объединявшим около себя государство, как в Пергаме и Сиракузах, иногда наряду с монархией, иногда помимо ее (Родос). Были попытки совсем устранить монархический элемент и построить сильное государство на городе (греческие союзы, союз ликийских городов), но эти попытки плохо выдерживали борьбу с победоносным шествием монархизма (ср. Царь). Все это вело к появлению новых по комбинации частей государственных образований. Здесь сделалась возможной такая культурная экспансивность, какой не могли дать греческие города-государства. Формы эллинского быта, вместе с городами, возникавшими повсюду от Кирены до Инда и от Аравии до Галлии, проникали в страны другой культуры или лишь с зачатками культуры – а с этими формами шли и греческая литература, и греческое искусство, и греческая наука. Все эти части греческого культурного бытия теряли свой национальный характер, приспособляясь к новой жизни и новым условиям; вырастала культура вненациональная, мировая, космополитическая. Сирийцы, евреи, египтяне и др. начинают писать на греческом языке, пользоваться греческими методами исследования, развивать возникшие в Греции литературные формы; элементы греческой архитектуры, скульптуры, живописи сливаются с местными, причем, не смотря на всю оригинальность новообразований, в основе лежит все-таки греческий шаблон. В Бактрии и Египте, Босфоре и Сиракузах культурный человек того времени находил тот или иной, более или менее знакомый ему ответ на свои запросы. Эллинистическая наука, искусство и литература – понятия хотя и делимые до бесконечности, но все же в достаточной мере определенные не только хронологическими рамками. Пышно расцвела наука во всех почти центрах эллинистической жизни. Число ученых было чрезвычайно велико, количество книг и научных работ необозримо. Грудами накопляется научный и quasiнаучный материал, и в этом главная работа ученых. К услугам ученых имеется богатый материал, накопленный поколениями египетских и ассиро-вавилонских наблюдателей и регистраторов. Вместе с тем становится возможной в ряде наук (напр. в истории и географии) мировая точка зрения; сравнительный метод входит в общий обиход, (напр. в начатках этнографии), эмпиризму открывается широчайшее поле деятельности. В точных науках рядом с гениальными интуициями все прочнее ставится кропотливое научное исследование в области астрономии, механики, математики, медицины. Особое развитие приобретает применение научных открытий и научного метода к обыденной жизни в области техники. Остроумнейшие приборы и машины в значительной степени меняют жизненный уклад горожанина. Широкая фабрикация бумаги и пергамента дает книге такое распространение, какого она не могла иметь до того времени, а мировая торговля рассылает научные продукты по всем культурным центрам не одного только Средиземноморского бассейна. Наука, таким образом, становится ближе к жизни и вместе с тем все более и более дифференцируется и специализируется. Литература все больше и больше сближается с жизнью. Вся интеллигенция воспитывается на одних и тех же литературных образцах. Гомер лежит в основе, рядом с ним – трагики и лирики, приблизительно в том выборе, в каком они дошли до нас, философы – главным образом Платон и Аристотель, историки – Геродот, Фукидид, Ксенофонт. Сотни обрывков рукописей всех этих авторов, рядом с единичными экземплярами фрагментов других писателей, показывают, что совершенно определенно установился круг литературных произведений, на которых вырабатывался кругозор тогдашнего культурного горожанина. Не мал был и круг подражателей этих классических авторов, но они не возбуждали и сотой доли того интереса, который представляла литература нового направления. Основной чертой этой новой литературы была большая и более интимная близость с окружающей средой, прежде всего – с природой, правда, с сильно сентиментальным оттенком. Буколика и идиллия – создания этого времени, создания чисто городского человека, для которого деревня и природа покрыты розовой дымкой редко достигаемого развлечения. Лирика и религиозная, и политическая, и любовная теряет свои основные черты: крепче всех стоит лирика любви; с религией теперь играют и в лирике, и в эпосе, ища эффектов, странности, пикантности и сентиментальности. Политика сводится к меткой иногда эпиграмме, но чаще – к придворной лести. Обыденная жизнь проникает в литературу, врываясь туда не только через комедию, но и через полу лирические мимиямбы, и через прозаическую новеллу. Роман сближается с историей, история сближается с романом. В искусстве мы наблюдаем те же явления. Оно проникает всю жизнь человека. Как древние авторы в литературе, так копии знаменитых статуй, картин и даже зданий находятся постоянно перед глазами городских жителей. Создаваемое вновь составляет продолжение эволюции разных направлений греческого искусства. Наибольший успех имеет направление Праксителя в области идеальных фигур, с превращением его нежности и изящества в сентиментальность и расплывчатость. Рядом с этим шаблоном вырастает другой – шаблон реалистически сентиментальный, и в живописи, и в скульптуре: сцены из обыденной жизни, иллюзионистические пейзажи и стенные декорации дают намеки на действительность. Как рядом с учением эпикурейцевиндивидуалистов покоя уживаются киники индивидуалисты-искатели, аскеты и борцы, так рядом с сентиментальностью царит эффект, рядом с идиллией – грубая реалистичность. Пергамский алтарь и пьяная старуха рядом с головой Сераписа или Изиды и рельефом, изображающим корову и теленка таковы основные мотивы эллинистического творчества в области скульптуры и живописи. Область архитектуры нам менее известна, но и здесь можно уловить с одной стороны шаблон и синкретизм форм, с другой – страсть к эффекту, грандиозности и необычной комбинации обыденных мотивов. Продукты творчества очень быстро ассимилируются всем Э. Рядом с Пергамским алтарем изготовляются тысячи бронзовых статуэток; живопись переходит на стены даже беднейших домов; расписные от руки вазы заменяются фабричной штампованной посудой; статуи и статуэтки все более и более делаются декоративным средством, начиная от царских садов и дворцов и кончая перистилем обыкновенного дома. Такое движение культурной жизни тесно связано с изменением экономических устоев существования. Слияние Востока с эллинством в одной общей государственности открыло эллинской промышленности новые рынки внутри комплекса эллинистических государств, в местном населении, с одной стороны, и вне этого комплекса – в соседних странах Центральной Азии, Индии и даже Китая на востоке и Центральной Африки на юге. Усиление спроса вызвало усиленную торговую и промышленную деятельность, увеличило количество фабричных центров, способствовало росту городов. Усиленный обмен все более и более вытеснял домашние устои хозяйства, все более и более вводил взамен натурального хозяйства чисто денежное. Рядом с этим требование интенсивности в труде производителя и интеллигентности этого труда, под давлением конкуренции отдельных фабрик, городов и государств все более и более вытесняло рабов из производства, тем более, что рабский труд, с прекращением обильного подвоза, и с развитием спроса рабов все дорожал, а труд свободный, с ростом городского населения и увеличением количества городов, все дешевел. Рабство не исчезло, но переставало быть явлением, дающим тон жизни. Централизация власти в руках монарха выдвинула государство, как огромный фактор экономической жизни. Государству и монарху принадлежало наибольшее количество земли на государственной территории: завоевание, конфискация, наследие монархов восточных монархий делали государство крупнейшим земельным собственником. В руках его находилось производство наибольшей массы натуральных продуктов. Выгода государственной обработки этих продуктов бросалась в глаза, а боязнь конкуренции и неограниченность власти вызывали тенденцию к монополизации производства. Эта монополизация наблюдается в Птолемеевском Египте в широчайших размерах: только государственные фабрики производят растительные масла, выделывают бумагу, льняные полотна, пеньковые товары, стекло; только государство добывает натр и соль и продает их. Государственное производство пользуется трудом почти исключительно свободным, но все же принудительным: оно вызывает прикрепление людей к месту и делу и стесняет свободу передвижения. Оно же создает такой важный экономический фактор, как покровительственные пошлины, и даже такой экономический гнет, как принудительное потребление. Если в Египте монополия могла ослабить частную предприимчивость, то все же свести ее на нет она не могла. Тем менее могло это случиться в государствах городского строя, где частная инициатива и частная собственность были издревле главными лозунгами жизни. Все монополизировать было нельзя, и менее всего – художественную промышленность, которая более чем какая-либо другая работала на мировой рынок. Очень большое место занимает массовое производство в создании той обще-эллинистической физиономии, которую принимает мир после Александра Вел. Немалую роль сыграл экономический уклад и в создании социальных основ эллинистического бытия. Прежде всего он создал вне собственной Греции класс культурной буржуазии, которая давала тон и экономической, и политической жизни, поскольку из нее почти исключительно выходило чиновничество – это незнакомое политии образование. Из буржуазии и чиновничества выделилась придворная аристократия, тесно связанная с монархическим строем. Аристократия, чиновничество и в особенности войско, путем системы жалования земельных владений из царских земель, создают класс зажиточных и богатых земельных собственников, который становится между колоном – или иногда крепостным – и государством. Класс этих землевладельцев увеличивается путем покупки земли капиталистами как у городов, так и у царя. При этом верхи общества – и чиновники, и солдаты, и купцы, и промышленники – в высшей степени подвижны. В Египте в составе привилегированных классов мы видим и македонян, и греков, и фракийцев, и персов, и разнообразных мало азиатов и т. д. Подвижность и разнородность способствуют широкой интернационализации и космополитичности верхов общества. Смешение национальностей, широкий кругозор, знакомство с массой стран и народов, неминуемо должны были отразиться и на эволюции религиозного миросозерцания эллинистического общества. Египетский культ приобретает эллинскую окраску, эллинская религия и культы в Сирии и Мал. Азии проникаются тамошними религиозными идеями. Создаются зачатки того синкретизма, который с такой силой развивается в период верховенства Рима. Смешение восточного с эллинским создает и тот культ монарха, который сыграл такую роль в образовании идеи монарха Божьей милостью. Область эллинизма не ограничивается восточной частью бассейна Средиземного моря. Сицилия, галльская Массилия, некоторые испанские города являются проводниками Э. и на западе; не было недостатка и в попытках объединить западное эллинство в одно государство: сиракузские тираны и эпирские цари не раз пытались осуществить идею западного эллинистического государства. Здесь на пути эллинизма стал сначала Карфаген, а затем, и главным образом, Рим. Эллинизму пришлось в конце концов удовлетвориться культурным влиянием на новую державу. Зато в этом отношении побед было одержано немало: уже в это время Рим взял у Э. и науку (главным образом проследить мы можем это на развитии истории), и литературу, и искусство. Одно время казалось, что и литературным языком будет греческий, но в этом направлении национальное самосознание латинства не дало эллинизму одержать решительную победу. Почва для поступательного движения Э. в Италии была подготовлена влиянием этрусским и сношениями с греческими городами Италии и Сицилии. Менее сильно, сначала, влияние Э. на политический строй Рима и Италии, хотя провинциальная администрация уже теперь черпает полной чашей из эллинистического административного и финансового опыта. Римское общество последнего века республики в силу всего этого, а также чисто эллинистического воспитания, мало чем отличалось от общества другого какого-либо культурного центра Э.; верхи его приняли весь лоск и всю humanitas эллинистического аристократа, хотя нередко и в их среде прорывалась сущность упорного и грубого селянина, жестокого и расчетливого солдата. Уже в эпоху республики начало сказываться и политическое влияние Э. на Рим. Эллинистические образцы были, может быть, перед глазами у Г. Гракха; ими пользовался несомненно Помпей, но особенно ярко сказались они на деятельности Цезаря и Антония. Идеалом Цезаря было создание мирового государства на базе эллинистической монархии, с преобладанием эллинских элементов. На эллинистический лад должны были сложиться и администрация этого государства, и его финансы, и его внутренний строй. Такая попытка насильственной эллинизации погубила Цезаря и возбудила сильную национальную реакцию. Вожаком ее явился Август, выступивший со всей Италией и Западом против Антония, объединившего в своих руках Восток если не под титулом, то под властью последнего эллинистического монарха. Борьба кончилась победой национализма и Августа и созданием двойственного принципата; но и в нем следы Э. сильны и несомненны. Их улавливаем мы и в организации столицы, и в администрации (институт чиновничества), и в финансовом устройстве, и в культе властителя, и в сознательном насаждении городов, и т. д. Все же сохранялся внешний римский облик и лозунгом оставалось: Рим и латинство. Победное шествие Э. задержать, однако, было невозможно. Калигула пытается всецело стать на точку зрения Цезаря, Клавдий или его отпущенники проводят ее хотя не столь открыто, но гораздо более интенсивно. В это же время Э. одерживает и одну культурную победу за другой. Миссией Рима становится быть проводником Э. на всем Западе, внести его быт, его искусство, его строй, его литературу, его науку – правда, на латинском языке и иногда в италийской переработке – в Галлию, Британию, Испанию и Африку. Эту миссию он выполняет успешно и уже в начале II века по всему Западу тянется тонкий слой эллинистического лака. К тому же времени относится и окончательная победа политического строя Э., с его неограниченной монархией и чиновничеством. Завершителем начавшегося еще при Цезаре движения является имп. Адриан. Национализм латино-римский окончательно сходит со сцены, как политический фактор; эллинистический, говорящий по гречески, Восток становится вполне равноправен с Западом. На это же время, продолжающееся до III века, падает и новый пышный расцвет эллинистич. литературы и философии, последней – отчасти под влиянием новых религиозных идей, выделившихся из старого религиозного синкретизма. Основной политический вопрос, поставленный Э. – вопрос об отношении города (т. е. политии) к государству единому и мировому – разрешен был Римом в смысле сирийской системы превращения города в самоуправляющуюся административную и податную единицу. Там, где не было городского строя, он вводится; римское государство имеет тенденцию превратиться в комплекс городских территорий. Временный расцвет городов под давлением обусловленной общим экономическим упадком системы тягот, начало которой было положено еще во время самостоятельного существования эллинизированных государств, постепенно сводится на нет, и государственный строй с III в. все более и более сводится к одному из своих прототипов – строго восточных абсолютных монархий. В то же время, под влиянием долгой работы латинского национализма, древний мир раскалывается на две половины – греческую и латинскую, которые отныне идут каждая своей дорогой. Семена развития, однако, и здесь и там одни: везде это тот комплекс культурных приобретений, который выработался в государствах, управлявшихся преемниками Александра Вел., тот комплекс, который соединяет эллинские элементы и элементы восточной культуры и этим подчиняет Запад, комплекс, который и обозначается словом Э. Вопрос об Э. во всей его полноте не был еще трактован. Внешнюю и культурную историю Э. см. в больших произведениях, занимающихся историей греческого мира во время и после Александра: Droysen, «Geschichte des Hellenismus»; Holm, «Grriechisclie Geschichte» (т. IV); Mahaffy, «Greek life and thought from the age of Alexander to the Roman conquest» (Л., 1887; очень устарела); Niese, «Gescnichte der griechischen und makedonischen Staaten seit der Schlacht bei Chaeronea»; Kaerst, «Geschichte des hellenistischen Zeitaiters»; Niese, «Die Welt des Hellenismus» (Марбург, 1900); Beloch, «Grriechische Geschichte» (т. III). Об Э. в римское время нет отдельных работ. Некоторую сводку дает Е. Kornemann, «Aegyptische Einflьsse im rmischen Kaiserreicho» (в «Neue Jahrb. tьr Phil. und Pаd.», 1899). Ср. Ростовцев, «Мученики римской культуры» («Мир Божий», 1900, апрель).
   М. Ростовцев.

   Эллины ('ўEllhneV). – Впервые с именем эллинов – небольшого племени, жившего в южной Фессалии в долине Энипея, Апидана и др. притоков Пенея, – мы встречаемся у Гомера: Э., вместе с ахеянами и мирмидонянами, упоминаются здесь как подданные Ахилла, населяющие собственно Элладу. Кроме того имя Эллады, как южнофессалийской области, мы находим в нескольких позднейших частях обеих Гомеровских поэм. Этими данными эпической поэзии о географическом местонахождении Э. пользуются Геродот, Фукидид, Паросский Мрамор, Аполлодор; лишь Аристотель, основываясь на Ил. XVl, 234 – 235. где упоминаются «жрецы Додонского Зевса Селлы, не моющие ног и спящие на голой земле», и отожествляя названия Селлов (подр. Геллов) и Эллинов, переносит древнюю Элладу в Эпир. Исходя из того факта, что Эпирская Додона была центром древнейшего культа исконных греческих богов – Зевса и Дюны, Эд. Мейер («Geschichte des Altertums». II т., Штуттгарт, 1893) полагает, что в доисторический период греки, занимавшие Эпир, были вытеснены оттуда в Фессалию и перенесли с собою в новые земли и прежние племенные и областные названия; понятно, что упоминаемая у Гезиода Геллопия и гомеровские Селлы (Геллы) повторяются в фессалийских Эллинах и Элладе. Позднее генеалогическая поэзия (начиная с Гезиода) создала эпонима эллинского племени Эллина, сделав его сыном Девкалиона и Пирры, переживших великий местный потоп и считавшихся родоначальниками греческого народа. Та же генеалогическая поэзия создала в лице брата Эллина, Амфиктиона, эпонима Фермопильско-Дельфийской амфиктионии. Отсюда можно вывести заключение (Holm, «History of Greece», I, 1894 стр. 225 след; см. также Белох, «история Греции», т. 1, стр. 216 – 217, М., 1897), что греки признавали тесную связь между союзом амфиктионов и именем Э., тем более, что в центре народов, входивших первоначально в состав союза, географически помещались фтиотийские ахейцы, тожественные с древнейшими эллинами. Таким образом члены амфиктионии, связывая себя по происхождению с фтиотийцами, мало помалу привыкли называть себя эллинами и распространили это название по Северной и Средней Греции, а доряне перенесли его в Пелопоннес. В VII в. до Р. Хр., преимущественно на востоке, возникли соотносительные понятия варваров и панэллинов: это последнее название было вытеснено уже вошедшим в употребление именем эллинов, которое объединило все племена, говорившие на греч. языке, за исключением македонян, живших обособленною жизнью. Как общенациональное название, имя Э., по имеющимся у нас сведениям, встречается впервые у Архилоха и в Гезиодовском Каталоге; кроме того известно, что устроители Олимпийского празднества носили имя Гелланодиков уже раньше 580 г. до Р. Хр. Потребность в создании общенационального имени замечается уже в эпической поэзии: так у Гомера греки носят обще-племенные имена данаев, аргивян, ахейцев, в противоположность троянцам. Аристотель и некоторые представители александрийской литературы упоминают еще одно, по мнению их древнейшее обще-этническое название народа – Graikoi( (= graeci, = гpeки), под которым в историческое время жители Э. были известны римлянам и которое затем через римлян перешло ко всем европейским народам. Вообще, вопрос о происхождении этнических названий греческого народа принадлежит к числу спорных и нерешенных по настоящее время. Ср. Ed. Meyer, «Forschungen zur alten Geschichte» (Штуттгарт, 1892); В. Niese, «Ueber den Volkstamm der Graker» («Hermes», T. XII, Б., 1877, стр. 409 и след.); Busolt, «Griechische Geschichte bis znr Schlacht hei Chaironeia» (I т., 2 изд., Гота, 1893); Энманн, «Из области древнегреческой географической ономатологии» («Журн. Мин. Нар. Просв.», 1899, апрель и июль).
   Н. О.

   Эллора (Elura, по-индийски Werule) – местечко в 750 жит., в Декане, в Британской Индии. Кроме находящейся здесь чудотворной магометанской святыни, это местечко знаменито своими древними пещерными храмами. Высечены эти храмы в крутой гранитной скале длиной в 2,4 км. одни – буддистами, другие – браманами, третьи – джаинитами. В южном конце скалы находятся пещеры наиболее древние, буддистские, в северном – храмы почитателей Индры, джаинитов. Выше расположена третья группа, браманская «Kailas». Большинство храмов имеет свои имена. Самый замечательный из храмов – «Kailas». великолепный, прекрасно сохранившийся образчик дравидического зодчества, один из драгоценнейших памятников Индии. Самый храм расположен в глубине двора, высеченного в цельной скале. В гранитном навесе над входом высечены в камне колоссальные статуи Шивы, Вишну и др. За этим навесом – большая статуя, изображающая богиню Лакшми, возлежащую на цветах лотоса и окруженную слонами. По концам двора, на южной и скверной сторонах – по гигантскому слону. Огромных размеров слоны, львы, грифы в разных позах окружают храм. Самый храм, хотя и посвященный Шиве, внутри заполнен статуями Вишну и других богов. Но преданию этот храм был воздвигнут раджей эличпурским Эду в благодарность за исцеление водой из близлежащего здесь источника. Англичане, завладевшие Э. в 1818 г., в 1822 г. отдали его Низаму Гайдебарада. Ср. Fergusson, «History of Indian and Eastern Architecture» (Л., 1876); Fergusson and Burgess, «The Cave Temples of India» (1880); Le Bon, «Les monuments de l'Inde» (Пар., 1893).

   Эльба (Elba, в древности Aethalia, пли Ilva) – остров в Средиземном море, между о-вом Корсикой (в 50 км. от него) и итальянским побережьем, от которого он отделяется проливом в 9 – 12 км, напротив г. Пиомбино; площадь – 223,5 кв. км.; жителей 24 тыс. Поверхность гористая (Монте-Капанн 1019 м.). Лесов нет; почва плодородная, но сельское хозяйство запущено; ввозятся зерновой хлеб и убойный скот. Главное занятие жителей – горноделие; добываются железная, медная, свинцовая руды. Выплавка, вследствие недостатка топлива, производится на итальянском берегу. Ломки мрамора, гранита, песчаника; добыча каолиновой глины и соли. Значительное рыболовство (тунцы и сардинки). Главный город – ПортоФеррайо. На восточном берегу крепость Порто-Лонгоне, с хорошим рейдом (4700 жит.). Третий более значительный город – Риоделль-Эльба (6100 чел.). Э. еще в древности славилась металлами. В Х в. Э. перешла во владение пизанцев; в 1290 г. была отнята у них генуэзцами. Позже Э. сделалась ленным владением герцогов Сора и князей Пиомбино, но неаполитанский король удержал за собою Порто-Лонгоне, а тосканский герцог – цитадель Космополи, подаренную ему императором Карлом V. В 1736 г. о-в, вместе с княжеством Пиомбино, перешел под власть Неаполя; в 1801 г. по Люневильскому миру уступлен королевству Этрурийскому. После первого отречения Наполеона I Эльба была отдана ему на правах суверена. Он находился на Э. с 3 мая 1814 г. по 26 февраля 1815 г. На основании актов венского конгресса и второго парижского мирного трактата Э. была отдана Тоскане и вместе с последней отошла в 1860 г. в Пьемонту. Ср. Fatichi, «Isola d'Elba» (Флор., 1885).

   Эльбрус – высочайшая гора Кавказа, представляет собою громадный горный массив, находящийся не в Главн. Кавказском хр., а в его отроге и отстоящий от гребня главн. хр. на 15 вер. Э. имеет 2 вершины – западн. и восточн. Первая достигает высоты 18470 фт. или 5629 м. (находится под 43°21'22" с. ш. и 42°6'35" в. д.), а вторая – 18347 фт. или 5592 м. (43°21'11" с. ш. и 42°7'32" в. д.); таким образом Э. превышает Монблан на 2700 фт. Первое определение высоты Э. было сделано в 1813 г. академ. Вишневским, который нашел ее равной 17788 фт.; определял высоту Э. в средине прошлого столетия акад. Савич с Фуксом и Саблером; по его определению она равняется 18525 фт. Новейшее определение сделано в 90-х г. Географическое положение Э. определено по Екатеринодарскому базису. За исключением вершин в Центральной Азии, Э. – высочайшая гора России. Вершины Э. отстоят друг от друга на 400 саж. и отделяются седловиной, которая лежит ниже западн. вершины на 310 м. Обе вершины Э. имеют воронкообразную форму с разорванными краями. Это бывшие кратеры. На склонах Э. находятся огромные массы лавы по преимуществу черного и красного цветов. На сев. склоне Э. множество черных скал, имеющих самые причудливые формы и состоящих из затвердевшей лавы, напоминающей базальт. Эти скалы рассеяны на пространстве 15 вер. в длину и ок. 3 вер. в ширину. Красная лава находится в большом количестве на вост. склоне Э. На западн. склоне его в верховьях р. Кукуртлу-су находится довольно много серы, которая, вероятно, осаждалась на стенах кратера Э. Период вулканической деятельности Э. совпадал, по мнению Абиха, со временем ледникового периода, когда и Кавказские горы были покрыты громадными ледниками. Э. поднялся позднее главного хребта, вероятно, в конце третичного периода и сформировался в послетретичную эпоху, когда из недр земли излилась огромная масса вулканических пород (авгитовые андезаты по Мушкетову). Основание Э., по словам Г. Абиха, состоит из древнейших кристаллических пород, а также из кристаллических сланцев, которые выступают на поверхность во многих долинах и на горных хребтах, окружающих Э. (на. Кубани. Малке и т. д.). Над этими по родами лежат громадные застывшие потоки лав Э., которые тянутся от вершины горы до дна окружающих ее глубоких ущелий и долин. Э., следов., подобно Арарату, Алаизу и Казбеку принадлежит к потухшим вулканам. Э. покрыт самыми обширными на всем Кавказе снежными полями, которые питают много больших ледников. Величина поверхности Э., покрытой вечными снегами и ледниками, до сих пор не определена точно. Абих считал ее равной 122 кв. вер.; в настоящее время принимают ее равной приблизительно 250 кв. вер. Высота снежной линии не одинакова в различных частях Э. : на запади, склоне она равняется по Абиху до 10923 фт., на вост. – до 10500, а на сев. – 11233 фт. С Э. спускается не менее 15 ледников I-го и более полусотни II-го разряда. Наибольшие ледники Э. уступают, однако, довольно сильно ледникам, находящимся к В от него вблизи Дых-тау, Коштан-тау, Шхары и Адай-хоха, а также многим ледникам Сванетии. К наибольшим ледникам Э. относятся Азау (6 вер. дл.), Ирик (8 вер. дл.), Гара-баши, Терскол, ледники Карачаул, Балк-башичиран, Кукуртлю и т. д. На сев. склоне Э. ледники спускаются средним числом до 3000 м. или до 9840 фт. н. ур. м., но некоторые из ледников этой горы оканчиваются значительно ниже, напр. Азау на 2329 м. или 7644 фт. Ледники Э. в течение полусотни лет находятся в периоде убывания. Этот период начался с 50-х гг. прошл. ст. В 1849 г. Абих при посещении ледника Азау видел высокие сосны, которые были опрокинуты наступающим ледником; многие из них лежали на льду или вмерзли в него и имели еще зеленые ветви. С 1883 по 1894 г. ледник Азау, по наблюдениям Россикова, укоротился на 1105 саж. Большая часть склонов Э. покрыта альпийскими лугами, а более или менее значительные леса растут по ущелью Баксана ниже ледника Азау. У подножья Э. в верховьях Малки находятся углекислые источники. На Э. было совершено довольно много восхождений. Первым взошел на него горец Киллар в 1829 г., когда у подножья Э. стояли русские войска под начальством ген. Эммануэля. В этом восхождении принимали участие акад. Купфер и Ленц, а также Менетриэ и Мейер, но они не достигли вершины Э. 31 июля 1868 г. на вершину Э. поднялись члены английского альпийского клуба Фрешфильд, Мур и Текнер, в 1874 г. – Грове, Уоккер и Гардинер. В 1884 г. на вершину Э. взошел Мориц Дении, а в 1890 г. – известный русский топограф А. В. Пастухов. Он же взошел на, вершину Э. второй раз в 1896 г. В позднейшее время на вершину Э. всходили Мерубахер и Новицкий.
   Литература. Грове, «Холодный Кавказ» (изд. ред. журн. «Природа и Люди», СПб., 1879); Н. Я. Динник,. «Горы и ущелья Терской обл.» («Зап. Кавк. Отд. Ими. Рус. Геогр. Общ.», кн. XII, в. 1, стр. 1 – 48, Тифл., 1884); его же «Современные и древние ледники Кавказа» ("Зап. Кавк. Отд. Имп. Рус. Геогр. Общ. ", кн. XIV, в. I, 1890, стр. 282 – 417); его же, «Э., его отроги и ущелья» («Зап. Кавк. Отд. Имп. Рус. Геогр. Общ.», т. VI, в. III, стр. 265 – 287, Тифл., 1879 – 1881); Д. Л. Иванов, «Восхождение на Э.» («изв. Имп. Рус. Геогр. Общ.», т. XX, в. 5, СПб., 1884, стр. 474 – 496); М. Kuppfer, «Rapport sur un voyage dans les environs du mont E., dans le Caucase» («Recueil des actes de la seance publique de l'Acad. Imp. des Sciences de S. Ptrsb. 29 dec. 1829», СПб., 1830, стр. 47 – 91); Н. В. Мушкетов, «Геологическая поездка на Кавказ» («Изв. Имп. Рус. Геогр. Общ.», т. XVIII); А. В. Пастухов, «Сообщение о восхождении на Э. 31 июля 1890 г.» («Зап. Кавк. Отд. Имп. Рус. Геогр. Общ.», т. XV, стр. 22 – 37, Тифл., 1893); Н. В. Поггенполь, «К вопросу об устройстве горной метеорологической станции на склонах Э. и о восхождении, предпринятом с этою целыо на седловину Э., 21 авг. 1898 г.» («Изв. Имп. Рус. геогр. Общ.», т. XXXV, в. II, стр. 201 – 223, СПб., 1899); W. Freshfield Douglas, «Travels in the Central Caucasus an Bashan, including visits to Ararat and Tabrez and ascents of Kazbek and E.» (Л., 1869, стр. 357 – 370); G. Merzbacher, «Aus den Hochregionen des Kaukasus» (Лпц., 1901); В. М. Сысоев, «Эльбрус» (изд. общ. любит. изуч. Кубанской обл., Екатеринодар, 1899; заслуживает особенного внимания по полноте собранного материала).
   Н. Динник.

   Эльдорадо (испанское El-dorado) – баснословная страна золота и драгоценных камней, «где сокровища эти так же обычны, как у нас обыкновенный булыжник». Первое появление сказания об этой стране связано с открытием Америки. Повидимому, на мысль о ней натолкнули первых путешественников рассказы туземцев. Орелано, один из сподвижников Пизарро, разукрасил цветами собственной фантазии сказку индейцев и распространил ее в Европе. Страна Э., по его словам, должна находиться между реками Амазонской и Ореноко, в Гвиане, на берегах озера Париме. Испанец Мартинец пошел дальше: он сообщил всей Европе о своем семимесячном пребывании в столице Э. – Маноа, где царствует король Моасо, причем подробно описал устройство королевского дворца, великолепие которого превосходит всякое вероятие. Сам король Моксо, по его свидетельству, каждое утро вызолачивается, а перед отходом ко сну смывает с себя позолоту. Все эти рассказы так разожгли воображение и жадность искателей приключений в Европе, что в течение почти 250 лет не прекращались попытки найти Э. Первая попытка была сделана в 1535 г. Себастьяном де Бельальказаром, последняя, в 1775 – 1780 гг., Николаем Родригецом. Самая серьезная попытка была сделана в конце XVI в., Ралеем. Поиски легендарного Э. дали очень ценные географич. и этнографические результаты.

   Эльзевир (Elsevier или, чаще, Elzevier) – знаменитая семья голландских типографов-издателей XVI – XVII столетий. Основателем ее был Людовик Э. (1540 – 1617), родом из Лувена, по прозванию Helsevier. Он был сперва переплетчиком и изучал печатное дело у знаменитого Христофора Плантэна в Антверпене. Ревностный протестант, он бежал от преследований герцога Альбы, основался в Лейдене, устроил здесь книжную лавку и сделался гражданином г. Лейдена. Издания его на разных языках многочисленны (до 150), но не отличаются теми достоинствами, которыми славятся издания его потомков. У него было семь сыновей, из коих его продолжателями были: Людовик (1566 – 1621), основатель книжной торговли а Гаге, Эгидий (1570 – 1651), унаследовавший дело Людовика, Йост или Юстус, книгопродавец в Утрехте, и особенно Матвей (1565 – 1640) и Бонавентура (1583 – 1652), преемники отца; их издания носят надпись ex Officina Elzeviriana. Второй сын Матвея Исаак (1596 – 1651) – первый типограф в роде Э.; первые его работы, исполненные на средства деда, относятся к 1617 г. Получив звание присяжного типографа лейденского университета, он построил на университетском дворе типографию, которая сделалась первой в городе. Следующий сын Матвея, Яков (1597 – 1652), помогал отцу, потом купил книжную торговлю Э. в Гаге. Бонавентура Э. (1583 – 1652), были настоящими основателями славы Э. Не доверяя своей научной подготовке, они передали свою научную сторону дела Даниилу Гейнзиусу, а сами занялись усовершенствованием типографской части, которую им довелось довести до высокого совершенства. В этом им помог Христофор Ван-Дейк, изобретатель изящного шрифта, носящего название Э. Победив сопротивление ученых, которых ловкие Э. вообще старались по возможности использовать, Абрагам произвел целую революцию в книжном деле введением формата in-12. Деятельность дома Э. была в эту эпоху чрезвычайно обширна; у него было много отделений, он был первым на знаменитых франкфуртских ярмарках и даже в Париже, благодаря изданию Корнеля и других выдающихся представителей французской литературы. Всего Бонавентура и Абрагам издали до пятисот названий; лейденская академия после смерти последнего выбила медаль его имени. Им наследовали сын Абрагама Иоанн (1622 – 1661) и сын Бонавентуры Даниил, но продолжали дело неудачно. Вдова Иоанна ликвидировала книжную торговлю, а при сыне его Абрагаме II (1653 – 1712) дела пришли в полный упадок. Старший сын Йоста Э., Людовик (1604 – 1670) долго путешествовал по Европе в качестве представителя лейденского дома Э., затем основал в Амстердаме книжное дело. Он издал более 350 названий, среди которых теперь особенно известен «Le pastissier francais» (1655), лишенный всякого внутреннего значения, но возведенный в чрезвычайную редкость библиоманами, платящими за него бешеные цены. Людовик Э. оставил свое дело своему компаньону, старшему сыну Бонавентуры, Даниилу (1626 – 1680), издателю 260 книг, (между прочим – сочинений Мольера). «Его смерть – общественная потеря», писал после его смерти известный Локк. В его лице сошел со сцены последний выдающийся представитель нидерландского печатного дела. Всего Э. издали более 1500 сочинений – 968 латинских, 44 греческих, 126 французских, 32 фламандских, 22 на восточных языках, 11 немецких, 10 итальянских. Их издания по точности и исправности текстов не могут соперничать с изданиями Мануциев или Этьенов, но выдаются своей своеобразной красотой и высоко ценятся любителями. Типографских знаков отличающих их, три: эмблемой Людовика I был орел с пучком семи стрел и девизом «Concordia res parvae crescund»; знаком Исаака был вяз, увитый виноградом, который срывает философ, стоящий перед деревом, девизом – Non solus (это знак лейденской типографии); Людовик III с 1642 г. обозначал свои издания изображением Минервы и маслины, с девизом Ne extra oleas. Особенно ценятся маленькие in-12 латинские издания Э.; из них более редкие – Плиний (1635), Вергилий (1636), «Imitatio». Важны также издания Тита Ливия, Тацита (1634), Цицерона, Гомера, Овидия, Гейнзиуса (1658), Нового Завета (1658). Есть много подложных изданий, прикрывшихся знаком Э.; с другой стороны есть подлинные издания Э. без означения их фирмы. Обширной библиографической и генеалогической литературе об Эльзевире подведены итоги в капитальном труде A. Willems, «Les Elsevier» (1880). Для русских читателей любопытны каталоги замечательной по достоинству и количеству экземпляров коллекции Э., собранные в зале инкунабул Императорской Публичной Библиотеки в С.-Петербурге: Walther, «Les Elzevir de la Bibliotheque imperiale publique» (1864, также по-немецки). Эльслер (Фанни Elssler) – известная танцовщица (1810 – 78), родом из Вены, где она и дебютировала. Первый крупный триумф ее был в Берлине в 1830 г.; затем она была приглашена в Париж, где затмила тогдашнюю царицу балета, Тальони. Помимо удивительного искусства хореографического, Ф. Э. отличалась замечательной красотой и подкупающей привлекательностью. Мимика ее была полна тончайшей выразительности. Приглашенная затем в Америку, Э. и там очаровала зрителей. В сороковых годах Фанни посетила Россию с таким же, как везде, успехом. Последний выход ее был в Вене, в 1851 г.

   Эманация (филос.; от emanare – истекать) – одна из возможных форм объяснения мирового процесса. Э. противоположна эволюции. Эволюция полагает идею совершенства в конце процесса, Э., напротив, в его начале, а самый процесс рассматривает как постепенное ухудшение, путем истечения. На конкретном примере отношение эволюции к Э. представляется в следующем виде: эволюция объясняет возникновение жизни и сознания из мертвой материи – Э., наоборот, объясняет смерть из сознания и жизни. Нельзя сказать, чтобы теория Э. была отжившей, хотя несомненно, что эволюционизм в XIX в. взял верх над Э. В истории эманационных теорий выдаются три крупных имени: Плотин и его школа, Иоанн Скотт Эригена и Шеллинг (в последний период его жизни). Вообще говоря, Э. имеет некоторую связь и сродство с мистикой. Сторонники эманац. теорий охотно пользуются для определения отношения Бога и мира аналогией отношения солнца к свету, исходящему из него. Подобно тому, как сила света уменьшается соразмерно с удалением от своего источника – солнца, так и совершенство бытия уменьшается по мере отдаления от божества, причем последней, худшей ступенью является материя. Представление об Э. естественно влечет за собой требование перечислить главнейшие ступени бытия, расположенные между Богом и материей. По мнению Плотина, из Единого проистекает Дух (nouV), из него – мир сверхчувственных идей (kosloV nohtoV), из последнего – мировая душа, из мировой души – отдельный души, а из душ – телесный мир. Идею Э. с своеобразными видоизменениями проводили Ямвлих, Прокл, гностики, позднее Дионисий Ареопагит («О небесной Иерархии»). Иоанн Скотт Эригена связал Э. с эволюционными представлениями: мир истекает из Божества, но в то же время возвращается к нему, поэтому мир остается в Боге, а Бог в мире; из творящей и несотворенной природы происходит мир сотворенных, но творящих идей, из которого проистекают сотворенные и не творящие существа, возвращающиеся в лоно Божества. Таким образом мир является самооткровением (теофанией) Божества. Родственные идеи встречаются у Экгарта и Якова Бэме. Эманационные представления распространены и в восточной философии (напр. в суфизме); в греческой философии Э. появилась, по всей вероятности, под влиянием Востока. Некоторую выгоду теория Э. представляет для объяснения зла в мире: положив целый ряд звеньев между Божеством и материей, мы тем самым отдаляем зло от первоисточника бытия; однако, эта выгода более кажущаяся, чем реальная. Так как Бог мыслится в большинстве эманационных систем не трансцендентным, а имманентным миру, то в самом Божестве приходится отыскивать «темную основу» (Шеллинг) для выяснения зла. В общем, возражения, которые могут быть сделаны против теории Э., тожественны с возражениями против эволюции: и здесь, и там мы имеем лишь картину, изображающую генезис явлений; между тем, указание генезиса известного явления нисколько не избавляет от обязанности рассмотрения логической его состоятельности. В этом отношении приходится признать, что Э. орудует с построениями фантазии, которые только в весьма малой степени могут быть оправданы указаниями опыта и умозрения. Понятия мировой души, интеллигибельного мира и тому подобные хотя и приняты в некоторых системах, но построены, однако, по аналогии с явлениями психического мира, которые вряд ли дают основание к подобным построениям. В этих понятиях мысль заключена в заколдованный круг: они должны служить объяснением явлений психического мира, и в то же время они в этом психическом мире ищут своего оправдания. Э. Р.

   Эмбарго – наложение ареста на имущество иностранных подданных, совершаемое одним государством по отношению к другому или в видах репрессалий, или в качестве предварительной конфискации на случай нарушения мирных отношений и начатия войны, с обязательством освобождения имущества из под ареста в случае восстановления нормальных отношений между государствами. Предметом Э. могут быть только имущества, подлежащие конфискации во время войны. Обыкновенно и главным образом это бывают суда и находящиеся на них товары, а также команда. Современное международное право относится неодобрительно к Э., в виду, главным образом, того обстоятельства, что международная торговля, основанная на взаимном доверии государств, терпит огромный ущерб, раз происходит захват судов в то время, когда мир еще не был нарушен, и владельцы судов имели основание рассчитывать на сохранение международного порядка отношений. Э. постепенно выходит и из практики. Самый видный случай ее применения в XIX столетии был в 1807 г., когда правительство Соединенных Штатов, опасаясь нарушения мира, задержало все суда, находившийся в его гаванях и не имевшие официального удостоверения на право выхода. Целью этой меры было причинение вреда торговле Англии, но потерпевшими явились и суда союза (так назыв. государственно-правовая Э.). В 1831 г. воспользовались Э. французы против Португалии, в 1839 г. – французы и англичане против Голландии, в 1864 г. – Дания против Германии. После этого времени в отношениях больших государств международного союза Э. не применялось.

   Эмблема (греч. emblhma) – условное изображение идеи в рисунке и пластике, которому присвоен тот или другой смысл. От аллегории Э. отличается тем, что она возможна только в пластических искусствах, от символа – тем, что смысл ее иносказания установлен и не подложит толкованиям. Якорь – надежда, змея, кусающая свой хвост – вечность, кадуцей Меркурия – торговля, лира – музыка: таковы примеры наиболее употребительных Э. Они должны быть непременно ясны и просты, зритель должен в них видеть то, что ему хотели сказать; наоборот, в символ он вкладывает содержание, которое может быть совершенно независимо от намерений художника. Символ есть воплощение идеи, Э. – условный знак, ее заменяющий, ее иероглиф. В символе выражена колеблющаяся, неопределенная группа пережитых впечатлений, которая и для самого художника в виде отвлеченного обобщения не существует, ибо художник мыслит образами, а не придумывает их для иносказательного выражения идеи. Там же, где отвлечение переводится в форму вещественного иносказания мы имеем Э.: это не символ, а аллегория – прозаическая схема, готовая идея, одетая в оболочку реального образа. Поэтому «Ночь» МикельАнджело или барельеф, изображенный Тургеневым в стихотворении в прозе «Necessitas-Vis-Libertas» – не Э., а символы, дающие движение мысли, осложняющие ее. Слово emblhma у греков и римлян означало рельефные украшения на предмете из другого материала, например, серебряную фигуру на бронзовой вазе, затем всякие наборные художественно-ремесленные произведения, каковы, напр., мозаичные полы, вещи, изготовленные из разнородного и разноцветного материала, вышивки на бордюрах одежд, декоративный группы предметов в стенной живописи, украшения на мебели и т. п. Нынешний свой смысл слово Э. получило лишь в XVI – XVII в., когда аллегории были весьма популярны и когда в Э. перелагали все области знания, от богословия до физики, от политики до грамматики. Библиография уделяет особенное внимание множеству сборников Э., обыкновенно превосходно изданных и интересных для истории декоративных искусств. Особенно популярны были «Э.» миланца Альциати (1531), до 1781 г. выдержавшая до 130 изданий в разных странах Европы. У нас имели успех «Эмблемы и Символы» Максимовича-Амбодика, о роли которых в воспитании маленького Лаврецкого с такой теплотой говорит И. С. Тургенев. Сборники Э. для различного применения в прикладных искусствах издаются и теперь. А. Гоенфельд.

   Эмболия – означает закупорку кровеносных сосудов пробками, занесенными в них током крови. Эти заносные пробки (эмболы) могут состоять из открошившихся частиц тромбов, из кусочков ткани, отделившихся от стенки сосуда или клапанов сердца при язвенном их разрушении, из оторвавшихся частиц злокачественной опухоли (рак, саркома), вросшей в полость сосуда, из жировых капель, пузырьков воздуха, паразитов (бактерии, нитчатки, трихины, цистицерки, эхинококки). Смотря по величине пробки, она застревает в сосуде большего или меньшего калибра. Насколько тромбы чаще встречаются в венах, нежели в артериях и капиллярах, настолько Э., наоборот, реже в них, нежели в других сосудах. это объясняется тем, что по венам кровь течет из более мелких сосудов в более крупные, а по артериям, наоборот, из более крупных в более мелкие, где циркулирующие в крови частицы легче и застревают. Исключения из этого правила представляет воротная вена печени, которая разветвляется по типу артерий, переходя в волосные сосуды (капилляры). Обычный ход тромба, оторвавшегося из закупоренной (тромбозированной) вены таков, что он, следуя движению крови, попадает в крупные венозные стволы, отсюда в правое предсердие, правый желудочек, далее в легочную артерию, где в одном из ее разветвлений и оседает. Если же частицы тромба настолько мелки, что в состоянии проникнуть через легочные капилляры, а это случается обыкновенно с гнойными хлопьями или бактерийными колониями, то, попадая в левое предсердие, левый желудочек, уносятся в большой круг кровообращения, где улавливаются в разных органах, обыкновенно в так наз. конечных артериях. Конечными называются те артерии который пред местом их перехода в капилляры не имеют ответвлений или сообщений (анастомозы) с другими артериальными сосудами. Конечные артерии находятся, кроме легких, в печени, селезенке, почках, сердце, яичках, желудочно-кишечном канале, головном мозгу, глазу. Последствия Э. зависят от величины и состава заносной пробки и от важности для организма закупоренного сосуда. При закупорке ствола или крупной ветви легочной артерии, венечной артерии сердца, крупного мозгового сосуда, наступает быстрая и даже моментальная смерть. Э. менее важного сосуда ведет к расстройству кровообращения в области, обслуживаемой этим сосудом, причем степень расстройства зависит от того, насколько возможно снабжение кровью этой области по окольным (коллатеральным) путям. Если эмбол индифферентный, т. е. не содержит сильно раздражающих веществ, то реакция, вызываемая им в стенках сосуда и в окружности, незначительна, и он может со временем рассосаться, замещаясь соединительной тканью. Если же пробка инфицирована, т. е. содержит гноеродные бактерии, то на месте Э. образуется гнойник (абсцесс). Э. конечной артерии ведет к омертвению ограниченного участка, лишенного притока артериальной крови, к так наз. эмболическому инфаркту. Инфаркты реже образуются там, где между капиллярами конечных артерий имеются обильные анастомозы. Чаще всего встречаются инфаркты в почках, селезенке, легких и головном мозгу. Мозговая ткань в области инфаркта превращается в мягкую студенистую, а потом жидкую массу (размягчение мозга). В других органах инфаркт при благоприятных условиях рассасывается, замещаясь рубцовой тканью, причем форма инфаркта конусообразная, с обращенным к поверхности органа основанием. При неблагоприятных условиях инфаркт может подвергнуться творожистому размягчению или нагноению и вскрыться в соседнюю полость (брюшины, плевры), вызывая серьезные, нередко смертельный воспаления. Э. частицами злокачественной опухоли дают повод к развитию новых опухолей (так наз. переносные или метастатические опухоли). В. О.

   Эмбрион или зародыш – наименование, применяемое к яйцу после того, как оно пройдет сегментацию, хотя строгой определенности в применении этого термина не установлено. Иногда его применяют и к более ранним стадиям. По вылуплении из яйцевых оболочек или после рождения Э., если он не похож на взрослое животное, (imago), получает название личинки.

   Эмерсон (Ральф-Вальд Emerson) – известный американский писатель (1803 – 1882). Сын унитарианского священника, он готовился к профессии отца, изучал теологию в Гарвардском унив. и был проповедником общины унитарианцев в Бостоне, но, отказавшись подчинить свою независимую и свободную мысль обязательному толкованию некоторых догматов, порвал с церковью и с тех пор занимался чтением публичных лекций и литературой, писал в журналах и основал религиознофилософский журнал «The Dial». Первые произведения Э. имеют чисто философский характер: «Man thinking» (1837), «Litterary Ethics» (1838), «Nature» (1832, много изд.), «Lectures on the Times», «Method of nature and man the reformer» (1841), «Essays on the nature» (1841 – 44), «On new England reformers» (1844). Путешествие в Англию, познакомившее его непосредственно с традиционными культурными формами Старого Света, раскрыло в нем талант психолога – и он написал знаменитую свою книгу: «Essays on Representative Men» (1849). Э. – самый выдающийся представитель американского трансцендентального индивидуализма, доводящего до крайних выводов понятие личной самостоятельности; от природы люди равны способностями, каждый нуждается лишь в условиях свободного развитая того зародыша гения, который он – герой, поэт, мыслитель – носит в себе; природа есть инобытие Божества, Бог есть мудрость, сила, красота. Э. написал еще: «English Traits» (1856), «The Conduct of Life» (1860), речь в память Линкольна (1865), «Society and Solitude» (1870), «Letters and social Aims» (1875) и «Parnassus. Selected Poems» (1871). Полные собрания его сочинений выходили не раз, последнее в II т. (Бостон, 1883). Ср. Аех. Ireland, «R. W. Emerson» (1882); Holmes, «R. W. Emerson» (1885); С. W. Cooke, «Emerson» (1882); Conway, «Emerson at, home and abroad» (1882); Benson, «Emerson as poet» (1883); E. Emerson, «Emerson in Concord» (1889); «Correspondence of Th. Carlyle and R. Emerson» (1834 – 1872, доп. 1886 г.).

   Эминеску (Михаил Eminescu, 1849 – 1889) – румынский писатель. Примкнув к труппе провинциальных актеров, он вместе с нею некоторое время странствовал по румынским землям, терпя страшную нужду; позже довершил свое образование, изучив классические языки и философию. Беспокойная жизнь, полная материальных лишений и нравственных потрясений, способствовала развитию наследственного, по-видимому, недуга, и уже в 1883 г. у Э. появились первые признаки душевной болезни. Помещенный в лечебницу сначала в Бухаресте, потом в Вене, он продолжал работать, но его произведения этого времени, печатавшиеся преимущественно в журнале «Fintina Blanduziei», отличались меланхолическим характером и обнаруживали возрастающее ослабевание умственных сил. Он умер в больнице для душевнобольных в Бухаресте. Ему принадлежат стихотворения, несколько новелл и ряд политических статей. Последние статьи, написанные им в качестве редактора журнала «Timpul», проникнуты консервативными идеями. Из его новелл на первом плане стоят «Fat frгmos din lacrima» и «Sarmanul nul Dionisie», представляющие соединение метафизических мечтаний с реалистическими описаниями; некоторые страницы достигают большой красоты и являются как бы исповедью автора. Своей известностью Э. обязан, главным образом, стихотворениям. В первых из них по времени Э. – большой патриот и свободен от пессимистических идей. Содержание стихотворений венского периода, когда Э. был уже болен, очень разнообразно: тут есть и песни любви, и элегии, и пьесы в народном духе. Особенно хороши его сатиры и сонеты, которые иными критиками признаются за самое лучшее из всего написанного на румынском языке. Издавали его произведения: Т. Maiorescu, «Poesii Iui М. Eminescu» (Бухарест, 1884; 4 изд., ib., 1892); Mortune, «Proza si versur Iui M. Emenescu» (Яссы, 1890); «Culegere de articole d'ale Iui Eminescu» (Бухарeст, 1891). О нем писали: Т. Maiorescu, «Critice» (1874); J. Gherea, «Studii critice» (1890, 1 т.); N. Patrascu, «Mihail Eminescu viata si operila Iui» (Бухарест, 1892); Ar. Densuєianu, «Mihail Eminescu» («Revista critica literara»).
   Ир. П.

   Эмир (арабск. – «вождь») – так первоначально у арабов назывались полководцы. После Магомета так стали называться мусульманские правители, претендовавшие одновременно на власть духовную и светскую. Халиф Омар первый принял титул Э. аль-муменин (или муминин), т. е. «вождь верующих». Позже первый министр халифата принял титул «вождя вождей», Э. аль-омра (или аль-омара), последний получил значение полновластного майордома. Помимо Омаядов и Аббассидов титул Э.– альмуменин носился еще Фатимидами, Омаядами Испании и Альмогадами. Альморавиды и Мериниды приняли другой титул – Э.-аль-муслемин (или аль-мослимин). В настоящее время вождь большого каравана паломников, ежегодно отправляющегося в Мекку, называется Э. аль-хаджи, т. е. предводитель паломников. С падением арабских халифатов титул Э. уступил место другим титулам (напр. султан, хан), но и теперь эмирами величают себя бухарский и афганский государи; в обоих последних случаях титул этот приравнивается титулу «князь» или «светлейший князь». Персы сократили «Э.» в «мир» и образовали слово «мирза» – сын князя или принц.

   Эмпедокл из Агригента – яркий представитель сицилийской культуры V в., необычайно живой, пестрой, отзывчивой ко всем духовным движениям, ко всем литературным и философским течениям греческого мира. Величайшие поэты Греции – Симонид, Бакхилид, Эсхил, Пиндар – были дорогими, почетными гостями при дворе сицилийских тиранов. Лучшие художники Греции работали на них; ни в одной греческой стране не воздвигалось такого множества великолепных храмов, как наприм. в Агригенте или Селинунте. Нигде не знали большей роскоши, как в этих богатых, быстро расцветших городах, где, по выражению Э., граждане торопились насладиться, как будто им предстояло завтра умереть, и строили себе такие дома, как будто им предстояло жить вечно. С роскошью и утонченностью соединялась значительная литературная образованность и деятельная умственная жизнь, захватывавшая все более и более обширные круги и отражавшая различные влияния, шедшие с противоположных концов греческого мира. Литературное образование делается потребностью в высших кругах; к воспитанию предъявляются новые требования. С систематическим изучением словесности соединяется изучение искусства слова – риторики, которая зарождается впервые именно в Сицилии, и притом в двоякой форме – прикладного искусства судебного красноречия (впервые разработанного Тисием и Кораксом) и самостоятельного искусства изящного слова. Самые различные философские учения – ионийцев, пифагорейцев, элейцев – считались общеизвестными, как это показывает комедия Эпихарма, другого выдающегося представителя сицилийской культуры того времени. Рационалистическое просвещение делает быстрые успехи; спутницей риторики является софистика, с ее эклектизмом и скептицизмом. Горгий, ученик Э., был сицилиец; Протагор и Гиппий, две другие знаменитости софистики, гастролировали в Сицилии и пользовались там величайшим успехом, делая громадные сборы не только в больших греческих городах, но даже в маленьких сикелиотских местечках. Наряду с рационализмом и вольнодумством сильно сказывалось и мистическое течение, питавшееся таинствами Деметры, учением орфиков и пифагорейцев, умозрениями о загробной жизни и высшей природе человеческого духа. Политическая жизнь представлялась тревожной, изменчивой и подвижной. Общественный порядок был подточен политической и социальной борьбой, враждой между греками и сикелиотами, междоусобиями, постоянными заговорами. Тирания в Сицилии носила военный и консервативно-аристократический характер; войско состояло не из граждан, а из наемников; власть поддерживалась постоянным насилием, опираясь на наемное войско и богатую казну. Отсюда легкость государственных переворотов и отсутствие каких-либо политических традиций. В Агригенте и Сиракузах после низложения тиранов водворяется республиканский строй, но рознь между господствующими городами и подчиненными общинами, между греками и сикелиотами, между гражданами и наемниками и переселенцами не прекращается. Культура, не смотря на пышный расцвет, не имеет глубоких корней в отечественной почве. Э. соединяет все различные стороны этой колониальной культуры и в самом совмещении непримиримых противоположностей служит характерным продуктом своей страны. Он является зараз политическим деятелем демагогом, ритором, поэтом, врачем-философом, теософом и чудотворцем, притязающим на сверхчеловеческие знания и сверхчеловеческие почести. В его философии соединяются мистицизм и рационализм, умозрение элеатов, физиология италийских врачей с их попытками эмпиризма, гилозоизм ионийских философов и откровения пифагорейцев. Э. происходил из знатной семьи. По-видимому уже отец его Метон был противником тирании; таким является и сам Э., который, если верить позднейшим преданиям, не отступал перед крайними мерами против лиц, подозреваемых им в политическом заговоре. Когда после изгнания Фрасибула (466 г.) в Агригенте установился аристократический строй, Э. выступил вождем демократической партии, которой удалось восторжествовать после трехлетней борьбы. Однако, и ему пришлось поплатиться изгнанием за свою политическую роль; по-видимому, он и умер изгнанником в Пелопоннесе, хотя о смерти его существуют различные баснословные рассказы. Э. был поэтом и ритором; Аристотель признает его изобретателем риторики. В поэмах Э. можно видеть систематическое употребление многих риторических фигур и ухищрений, составляющих особенность Горгия (Diels, «Grorgius u. E.», в «Sitzungsb. d. Akd. d. Wiss. in Berlin», 1884). Далее, Э. был знаменитым врачом, которого признавали в древности одним из основателей италийской школы врачей. В медицине Э. находился отчасти под влиянием Алкмеона Кротонского, как по отдельным вопросам эмбриологии и физиологии, так и в общем взгляде на природу организма: по Алкмеону, здоровье зависит от «равноправия», т. е. равновесия и согласия изначального множества элементов, входящих в состав организма, тогда как болезнь вызывается «монархией» какого-либо одного из них. Однако, и в медицине Э. шел своим путем, имел последователей и оказал влияние на позднейшие медицинские теории. Судя по росказням, где он обращается в целителячудотворца, его врачебная слава была велика; по-видимому, и сам он об этом свидетельствует и во всяком случае высоко ценит свои медицинские познания, соединяя их со своим общим учением о природе. Как философ, стремившийся примирить различные философские и научный тенденции своего времени, он оставил по себе памятник в поэме «О природе»; как практический мистик и теософ, он выступает в другой поэме, «Очищения», по всей вероятности написанной после первой (Diels, «Die Gredichte d. Е.», «Ber. d. Berl. Akd.», 1898). Обе уцелели лишь в отрывках – всего 450 стихов, которые были неоднократно изданы (последнее издание Дильса, «Fragmente d. Vorsokratiker», 1903). В «Очищениях» Э. описывает свое появление, как явление какого-то бессмертного божества; увенчанный повязками и венками из цветов, он шествует, окруженный последователями, и принимает поклонение, которое ему всюду воздается. Тысячи идут за ним, ища получить от него пользу: одни ждут оракула, другие – целительного слова от разнообразных недугов. «Однако, что мне об этом распространяться, будто я делаю нечто великое, – замечает он, – ведь я же выше этих людей, обреченных на множество гибелей». В общем, путь спасения, которому учит Э., есть пифагорейский. Он проповедует душепереселение; предписывает воздержание от мясной пищи и кровавых жертв, в которых видит убийство ближних; допускает только растительную пищу, за исключением бобов, запрещенных пифагорейскими правилами, хотя такое вегетарианство трудно обосновать его учением о душепереселении, так как он признает, что наша душа переселяется не только в тела животных, но и в тела растений: он помнит, что он сам был уже однажды «юношей, девой, кустом, птицей и рыбой безгласной». Он говорит о былом блаженстве золотого века, о превосходстве человеческой природы до грехопадения и о сверхчувственности божества, которое он, подобно Ксенофану, определяет как не имеющее человеческих органов и человеческого образа, как «священный и неизреченный дух» (134). Ритуально-очистительные таинства или средства Э. нам неизвестны. Что он принадлежал к пифагорейской секте – это явствует из вышесказанного, а также и из того преимущественного значения, какое имел в его проповеди Аполлон – главное божество пифагорейского очистительного культа. В Пифагоре он видел человека, обладавшего сверхъестественным знанием. От Алкидама, ученика Горгия, мы знаем, что Э. был учеником Парменида, также принадлежавшего к пифагорейскому союзу. Философское учение Э. не вполне согласуется с пифагорейской мистикой. Это заставило некоторых предполагать, что его две поэмы относятся к различным периодам его жизни: сначала он был религиозным учителем и гностиком, а затем сделался натуралистическим философом – или, наоборот, под конец жизни от натурфилософии обратился к мистике. Но строго логическая связь вообще отсутствует в эклектической системе Э., мистицизм, притом окружающий себя риторикой и несвободный от своего рода шарлатанства, сказывается в обеих поэмах. Во второй и, по всей вероятности, позднейшей поэме Э., по-видимому, более останавливался на своем сверхъестественном могуществе и достоинстве; но уже в первой («О природе») он обещает верному ученику научить его снадобьям против старости и болезней, средствам для укрощения ветров, дождя или засухи и даже для воскресения мертвых. Соединение медицины с философским умозрением сказывается прежде всего в том, что Э. не отвергает, подобно Пармениду, свидетельства чувств. Наоборот, он требует от ученика наблюдения каждого предмета посредством тех органов чувств, которым он доступен и насколько он им доступен; он признает, однако. человеческое знание немощным, потому что чувственные способности наши ограничены, мысль притупляется нуждою и заботами, а жизнь быстротечна. Люди верят лишь в то, на что они случайно натыкаются в своих блужданиях; каждый хвалится тем, что он нашел целое, между тем как оно недоступно зрению и слуху и даже непостижимо уму. Такое скромное начало, однако, вовсе не служит признаком скептицизма, являясь введением к смелому мистико-умозрительному построению, которое выдается или принимается за откровение свыше. В этом откровении, впрочем, впечатлительный Э. многим обязан своим предшественникам, в особенности Пармениду. Подобно ему, он признает началом всего полноту бытия, которую и он представляет себе в виде всеобъемлющего шарообразного тела; описывая ее подобно элейцам, он вместе с ними приписывает ей и физические, и духовные свойства, признавая ее божеством. Далее, Э. отрицает всякое происхождение или уничтожение истинно сущего, и притом в тех же выражениях, как и Парменид. Сущее тожественно себе и не может произойти из ничего или обратиться в ничто. Вне полноты нет ничего; пустое пространство безусловно не существует, а потому к полноте ничто не может прибавиться и ничто не может из ее исчезнуть. Эта полнота и есть божественный «Сферос». До сих пор согласие с Парменидом очевидно; но, в отличие от него, Э. признает реальное множество, движение и качественные различия вещей, о которых свидетельствуют наши чувства. У Парменида нет перехода от Единого Сущего к миру явлений; есть только это Единое Сущее, все прочее – ложь. Но откуда в истине могла возникнуть иллюзия или ложь? Сказать, что она есть заблуждение человека – значить признать существование человека, а с ним вместе и всего миpa ограниченных существ, возникших ранее человека и независимо от него. Чтобы объяснить этот мир, во множестве и движении его частей, из первоначального единства, надо признать его продуктом реальной силы, которая рождает его посредством деления, раздробления, расчленения первоначального единства. Э. называет эту силу Враждою. Но не все в мире объясняется ею одною: Гераклит и пифагорейцы разглядели в борьбе противоположностей внутреннее согласие, гармонию; это согласие, это внутреннее единство во множестве определяется у Э., как мировая сила Любви или Дружбы, соединяющей разрозненные стихии. У Парменида, путь, ведущий к единству, и путь ведущий к множеству, путь истины и путь лжи, суть два метода познания, два способа отношения человеческого ума к познаваемому. У Э. путь, ведущий к единству, и путь, ведущий к множеству, суть два мировых процесса. В отличие от физиков, признававших происхождение различных вещей из одной какой-либо стихии (путем сгущения, или разрежения, или качественного изменения), Э. признает четыре основных стихии, 4 «корня» существующего – огонь, воздух, воду и землю. Это – вечные и постоянные элементы всего существующего, качественно и количественно неизменные. Из них состоят все существа без исключения; самые «боги долговечные» состоят из них точно так же, как растения и животные. Все создается путем соединения, сложения частиц этих стихий и разрушается посредством их разъединения или разложения. Происхождения и уничтожения нет и быть не может: есть лишь сложение и разложение от века существующих элементов. Подобно тому, как художник, смешивая в различных пропорциях очень небольшое количество основных красок, достигает бесконечного разнообразия цветов, посредством которых он изображает вселенную, так и вселенная состоит из четырех основных элементарных тел, которые вступают между собою в бесконечное множество разнообразных соединений – воззрение, в котором хотели видеть предчувствие современного химического учения об элементах, хотя Э. смешивает простые тела с состояниями тел (жидкое, твердое, газообразное). При этом Э. остается на почве античного гилозоизма, признавая свои стихии живыми или чувствующими. Он видит в них не только первичные предметы чувственного восприятия (primum sensibile), но и первичные чувствующие начала (primum sentiens), живые части, органы или члены божества, божественного тела. Э. называет их также богами – Зевс (эфир, aiJhr dioV), Гера (земля), Аидоней (огонь) и Нэстис (вода). Стихии служат живым материалом всего существующего: «из них все, что есть, слагается в стройный порядок; ими же думает все и чувствует радость и скорби»; «землю землею мы зрим, а воду мы видим водою; воздухом воздух небес, огнем беспощадный огонь; видим любовью любовь, вражду же – враждой ненавистной». Человек воспринимает чувственный вещи лишь постольку, поскольку он состоит из стихий; на этом основывается вся Эмпедоклова анатомия и физиология органов чувств, которая, с ее причудливыми подробностями, излагается Феофрастом в трактате «Об ощущениях», Человек познает или воспринимает «подобное подобным»: например, глаз заключает в себе воду, огонь, воздух и землю, причем огонь заключен, как в фонаре, в тонкой капсуле, ограждающей его от окружающей воды. Все вещи находятся в непрерывном движении под влиянием противоположных сил Любви и Вражды; все испускают из себя волны тонких истечений, которые проникают в «поры» наших чувств и производят в нас различный восприятия, смотря по тому, в какие органы они могут проникнуть по степени тонкости своих частиц и их соответствию тем или другим порам наших чувств. Это учение об истечениях и порах живых тел и вещества вообще, плохо вязавшееся с безусловным отрицанием пустоты, было, очевидно, заимствовано Э. извне, от физиков, в системе в которых оно являлось более естественным – от Левкиппа, отца атомистики, быть может от пифагорейцев или от Алкмеона (для органов чувств). Как бы то ни было, стихии наделяются жизнью и чувственностью, мало того – мыслью и разумностью, которая и в человеке объясняется совершенно так же, как чувственное восприятие – из действия четырех стихий, «ими же думаем мы»: в нашей крови находится самое полное и совершенное соединение или смешение элементов, и эта кровь, окружающая наше сердце и питающая его, есть человеческое мышление, причем все различие человеческих способностей обусловливается качественными различиями в нашем составе (ср. Tbeophr., «De Sensu», 11). С этой точки зрения представляется вполне естественным, что Любовь и Вражда превращаются в весомые и протяженный начала: раз четыре стихии наделяются психическими свойствами, было последовательно наделить Любовь и Вражду телесностью, которую и Парменид считал признаком, необходимым атрибутом «Сущего». Впрочем, говоря о Любви и Вражде, Э. не останавливается на этой особенности, видя в них прежде всего две противоположные силы, обусловливающие образование и разрушение вещей: Вражда, разрушая единство, служит созиданию множества, а Любовь, уничтожая множество, служит образованию единства. Происхождение мира объясняется совместным действием обеих этих сил, каждая из которых роковым образом, по очереди, в силу «вечной клятвы», получает преобладание, вытесняя другую в ритме мирового процесса. При неограниченном господстве Любви мира не существует, потому что все находится в слитном состоянии в неподвижном покое Сфероса; не может быть мира и при господстве Вражды, которая «по исполнении времен» вырастает между членами Сфероса и по очереди потрясает и разделяет их, не допуская никакого конкретного образования. Мир возникает лишь при совместном действии Любви и Вражды, причем, как свидетельствует Аристотель, Э. описывает лишь одну космогонию, т. е. происхождение мира из Сфероса, хотя, по его мнению, можно было бы и для всего мира, как и для каждой отдельной вещи, допустить двойное происхождение – из царства Любви и из царства Вражды. В своей космогонии Э. показывает, каким образом, при действии Вражды, отдельные стихии обособляются, выделяются из Сфероса и затем вновь соединяются действием Любви. Прежде всего в Сферосе отделяется легкое от тяжелого: первое устремляется вверх, вследствие чего равновесие Сфероса нарушается и масса его приходит во вращательное движение, которое прогрессивно ускоряется. Первым выделяется эфир, затеи огонь, потом земля, из которой давлением вихря была выжата вода (Act. II, 6, 3). Но в мировом процессе Вражда постоянно уравновешивается Любовью. Выделившись из первоначальной смеси, эфир окружает ее и в верхней части своей отвердевает в хрустальную твердь; огонь, явившийся затем, тоже устремляется вверх, но, будучи остановлен твердью, собирается и движется под нею: это и есть причина вращения неба, которое вызвано преобладанием огня в одном из полушарий: это светлое полушарие составляет день, тогда как другое, в котором преобладает воздух и темные испарения, образуют ночное небо, освещенное лишь частицами огня, окруженными воздухом и прикрепленными к тверди. Эмпедоклу было известно, что луна есть темное тело, получающее свет от солнца и вращающееся вокруг земли; но с этой астрономической истиной он соединял своеобразное представление о солнце, которое трудно с точностью понять из наших источников: он видел в солнце не источник дневного света, а наоборот, световое отражение земли, освещенной лучами «дня», на определенной части небесного свода (Aеt., II, 20). Постепенно Вражда «потрясает все члены божества», проникая все глубже и глубже в нижние слои вихря, «а Любовь достигает середины круговорота». Она находится среди стихий и вращается в их вихре, чего не ведал доселе ни один смертный. Но если действие ее сказывается уже в стихийном круговороте, в сочетании стихий на небесах, быть может – в рождении высших небесных существ, то постепенно оно проникает и в глубь, и в подлунный мир, где оно проявляется в создании организмов. Эти последние возникают следующим образом. Еще до образования солнца, т. е. до накопления лучей света и тепла в дневном полушарии, земля находилась в тинообразном состоянии и согревалась внутренним огнем. Этот огонь стремился вверх и поднимал пузыри из тинистой массы, придавая ей всевозможный формы: так произошли растения – разветвления этой земной тины, части земли, связанный с нею, как зародыш с матерью. Подобным же образом явились и животные формы: сперва то были отдельные органы – головы без шей, глаза без голов, руки без туловищ; затем, под влиянием усиливающегося любовного смешения стихий, эти члены стали соединяться и срастаться вместе, что с чем попало, откуда вышли самые фантастические чудовищные сочетания, в которых смешивались человеческие и животные формы. Вражда, все время борящаяся с Любовью, легко разрушала эти случайный чудовищный образования, не приспособленные к борьбе за существование. Но Любовь продолжала свое творчество в составлении органических форм, и отсюда с течением времени, постепенно, путем естественного отбора, получились жизнеспособные формы, приспособленные к среде, выжившие в борьбе и способные к размножению. Теперь животные возникают уже не из тины, а путем полового размножения; любовное влечение, проникающее в наши члены, есть лишь частное проявление великой космической силы Любви. Вражда, с которой не могут бороться первоначальные, несовершенные создания, бессильна против этого процесса и не может его остановить. Таков мифологический дарвинизм нашего философа. Как примирить его физику с его мистикой, с учением о бессмертии и душепереселении, о сверхчувственности божества? Различные предположения по этому предмету отмечены выше. Как примирить, далее, противоречия самой физики Э.? Они для него не существовали, поскольку ум его мыслил образами и мифами, более нежели понятиями. Характерен его своеобразный мистический сенсуализм, сближающий мышление с чувственным восприятием. Физик, признающий стихии чувствующими силами, а всемирные силы Любви и Вражды – протяженными и весомыми телами, легко мог найти в своей системе место и для демонологии, и для эсхатологии пифагорейцев. К тому же и физика, и катартика представляются у Э. результатом личного откровения. Верховный закон, управляющий судьбой душ в «Очищениях» Э., есть роковое слово («оракул необходимости») и вечное, древнее постановление богов, утвержденное мощными клятвами; верховный закон «физики» Э., управляющий судьбой мира, есть тоже роковая могущественная клятва. Значение магического заклятья, по-видимому, признается и здесь, и там в полной мере, и Э. не приходилось отрекаться от физики, чтобы исповедывать веру в силу заклятья, или, наоборот, отрекаться от этого суеверия; чтобы развивать свою теософскую физику; ведь и эта последняя имела целью сообщение знаний, дающих магические и, главное, целебные силы. Кн. С. Трубецкой.

   Эмпиризм – философское направление, видящее в опыте единственный источник познания. В метафизике направление это охватывает весьма разнообразные точки зрения, то переходя в догматически системы известного типа, то превращаясь в скептицизм. Это объясняется различием толкований, какие нередко тот же мыслитель может придавать понятию «опыт». Под опытом в узком смысле слова разумеют познание единичного (Аристотель: hmen empeiria twn kaJekaston esti gnwsV – singularium cognitio). Но единичное можно понимать: 1) как субъективное ощущение, если дело идет о внешнем опыте, или как «единичное представление», если дело идет о внутреннем опыте; 2) как восприятие чего-то единичного, что обладает независящим от сознания существованием в виде части внешнего мира и продолжает существовать, помимо сознания, и в то время, когда восприятие прерывается. Это различное понимание опыта создает две типичных формы Э.: имманентный и трансцендентный. I) Имманентным Э. называются философский попытки объяснить состав и законосообразность нашего познания из комбинации единичных ощущений и представлений. Такие попытки в истории философии приводили или к полному скептицизму (Протагор, Пиррон, Монтэнь), или к безмолвному предположению трансцендентного (системы Юма и Милля). Юм подвергает сомнению существование, вне сознания, реальности. Он противопоставляет сравнительно бледным и слабым психическим переживаниям – «идеям» – более яркие и сильные – Впечатления, но признает эту границу текучей, не безусловной, как это обнаруживается в сумасшествии и в сновидениях. Отсюда, казалось бы, следовало ожидать, что Юм будет считать недоказанным реальное тожество впечатлений, но, провозглашая подобную точку зрения, он не выдерживает ее, принимая незаметно для себя впечатления за объекты, существующие помимо сознания и действующие на нас как раздражения. Подобным же образом Милль, ограничивая весь материал познания единичными психическими переживаниями (ощущениями, представлениями и эмоциями) и объясняя весь познавательный механизм как продукт ассоциации между единичными психическими элементами, допускает существование вне сознания некоторого бытия в виде постоянных возможностей ощущения (permanent possibilities of sensation), которые сохраняют свое реальное тожество помимо нашего сознания. II) Трансцендентный эмпиризм. Его типичнейшей формой является материализм принимающий двигающийся в пространстве и вступающие в разнообразные комбинации частицы материи за истинную реальность, за мир опыта. Все содержание сознания и все законы познания представляются, с этой точки зрения, продуктом взаимодействия организма с окружающей его материальной средой, образующей мир внешнего опыта. – итак, под понятие Э. подходят различные направления, от крайнего скептицизма до крайнего догматического реализма в форме материализма. В истории философии между этими крайними типами можно установить множество промежуточных ступеней и разновидностей. В теории познания и в психологии Э. характеризуется тем, что вопрос о ценности и значении познания ставится в тесную зависимость от его происхождения из опыта. Знание наше с этой точки зрения постольку достоверно, поскольку его источником является опыт. Но считать такой источник единственным и в то же время признавать возможность безусловно всеобщего и необходимого познания, значить допускать явную несообразность: почерпая критерии истинности из единичных опытов, мы никогда не можем быть уверенными в полиоте наших наблюдений и в безусловной необходимости (т. е. неразрывности) известных единичных связей в опыте; опыт может, поэтому, гарантировать лишь большую или меньшую (хотя бы и очень высокую) вероятность познания. Признание Локком математического познания безусловно достоверным объясняется лишь тем, что в эпоху Локка еще не были продуманы до конца те следствия, к которым логически необходимо приводить отправной пункт Э. Чтобы психологически объяснить возникновение и существование в сознании человека известной структуры логических, гносеологических и математических законов, которые кажутся безусловно всеобщими и необходимыми, Э. принимает следующие положения: 1) всеобщность и необходимость известных связей в опыте объясняется повторяющимся единообразным воздействием на нас известных впечатлений. 2) Повторение известных впечатлений А к В одного за другим образует в нашем уме ассоциацию представлений а и b, так что появление в сознании одного из этих представлений тотчас же влечет за собой появление другого. 3) Подобные ассоциации, повторяясь бесчисленное множество раз, становятся привычными и, наконец, неразрывными, так что у нас не только два представления неизменно связаны в сознании одно с другим, но всякая попытка разорвать связь между ними, т. е. сознавать их порознь, становится невозможной или, как говорится, немыслимой (Милль). 4) Предрасположения к подобным неразрывным ассоциациям могут стать по истечении огромных промежутков времени, охватывающих развитие не только человечества, но и всего животного мира, унаследованными свойствами, накопленными совокупным опытом миллионов поколений, так что человек может рождаться с предрасположениями к известным неразрывным ассоциациям, и то, что в настоящее время является априорным для индивидуума, могло возникнуть апостериорным путем для рода (Спенсер). 5) Сверх этих биологических условий на наши представления об опыте, как законосообразном целом, влияют социальные условия. Мы рождаемся в общественной среде, которая своими культурными воздействиями на наше умственное развитие облегчает и ускоряет в нас сознание законосообразности наших познавательных процессов. В этом смысле опыт является «социальным, а не индивидуально психологическим понятием» (Риль), продуктом коллективного, общественного мышления. Итак, с эмпирической точки зрения относительная всеобщность и необходимость законов нашего познания есть результат единообразных воздействий опыта на нашу физико-психическую организацию, породивших такую ассоциационную связь между известными элементами сознания, которая стала неразрывной благодаря аккумулированному наследственному опыту, индивидуальной привычке и влиянию окружающей социальной среды. Если так называемые всеобщие и необходимые законы познания отличаются лишь высокой степенью вероятности, а не безусловной достоверностью, то ничто не препятствует нам допускать возможность их изменения, хотя бы и очень медленного, что и высказывают Спенсер и другие эволюционисты (см. Челпанов, «Проблема восприятия пространства», ч. II, 1904, стр. 215). Исходя из указанных предпосылок, эмпиризм считает происшедшими из опыта законы мышления, формы познания, основания математического и естественноисторического познания. Уже Локк утверждал, например, что дети и дикари вовсе не пользуются законами тожества и противоречия, ибо, если бы пользовались ими, то знали бы, что пользуются, так как нельзя сознавать что-нибудь и не знать, что сознаешь, если только не предполагать возможности бессознательных представлений, что было бы нелепо. Милль называет закон противоречия «одним из самых ранних и самых знакомых обобщений из опыта». Другой эмпирист, Геринг, замечает: «Наблюдая естественное мышление, скоро можно убедиться, что оно не знает закона тожества и не следует ему, скорее возится с противоречиями, не получая повода усомниться в истинности своих мыслей» («System der Krit. Philosophic», т. 1, стр. 310). Подобным же образом эмпиристы пытаются объяснить происхождение из опыта и других необходимых элементов познания. – К представителям эмпиризма следует отнести Демокрита, софистов, стоиков, эпикурейцев и скептиков, Рожера Бакона, Галилея, Кампанеллу, Фр. Бакона (родоначальника нового эмпиризма), Гоббса, Локка, Пристли, Беркли, Юма, Кондильяка, Конта, Джемса Милля, Джона Милля, Бэна, Спенсера, Дюринга, Ибервега, Геринга и многих других. Во многих из систем этих мыслителей рядом с эмпиристическими элементами уживаются и другие: у Гоббса, Локка и Конта заметно влияние Декарта, у Спенсера – влияние немецкого идеализма и критицизма, у Дюринга – влияние Тренделенбурга и т. п. Среди последователей критической философии многие склоняются к эмпиризму, например Фр. Альберт Ланге. Алоиз Риль и Эрнст Лаас. Из слияния эмпиризма с критицизмом выработалось особое направление эмпириокритицизм, основателем которого был Р. Авенариус, а последователями – Карстаньен, Мах, Петцольд, Вилли, Клейн и др.
   Литература. Важнейшие труды по новейшему эмпиризму: Джон Милль, «Система Логики» и «Исследование философии с. Вильяма Гамильтона»; Спенсер, «Психология» (преимущественно IV-й том, заключающий в себе теорию познания Спенсера); Лаас, «Идеализм и позитивизм» (русский перевод печатается); Тэн, «Об уме и познании» (пер. под ред. Страхова); Дюринг, «Курс философии» (рус. пер. готовится к печати); Льюис, «Вопросы жизни и духа»; Гельмгольц, «Факты в восприятии» и статья о «геометрических аксиомах», положившая начало философской литературе по пангеометрическим умозрениям (помещена в сборнике статей по пангеометрии, изданном в Казани в память Лобачевского в 1892 г.); Вл. Соловьев, «Критика отвлеченных начал»; Александр Введенский, «Опыт построения теории материи» (1888, ч. 1); М. Каринский, «Классификация выводов» и ряд статей об эмпиризме, печатаемых в «Журнале Мин. Нар. Просв.», 1897 (II), 1901 (V, VIII, IX), 1902 (IV), 1903 (II, VIII, XI) и 1904 (II); Челпанов, «Проблема восприятия пространства» (часть I, 1896, и часть II, 1904; первая часть трактует вопросы, с психологической, вторая – с гносеологической точки зрения). Характеристики эмпиризма в истории философии имеются во всех общих курсах. Специальной полной истории эмпиризма и скептицизма в новейшей философии нет; существуют только труды, отчасти выполняющие эту задачу, как «История материализма» Ланге; Brochard, «Les sceptiques grecs»; Baumann, «Raum, Zeit und Zahl»; Lasswitz, «Geschichte der Atomistik»; Рибо, «Современная английская психология». Э. играет настолько видную роль и в логике и в теории познания, и в натурфилософии, и в психологии, и в истории философии, что подробных указаний литературы надо искать в соответствующих отделах самых различных философских наук. См. библиографические указатели, составленные автором настоящей заметки, в приложении к книгам: «Психопатология и ее значение для психологии», Штёрринга, и «Психология», Джэмса. И. Лапшин.

   Эмпириокритицизм – философское направление, которому положил начало Рихард Авенариус (1843 – 1896). Оно представляет попытку дать общую теорию опыта, без каких-либо гносеологических предпосылок. Э. не принимает за отправной пункт ни мышление или субъект, ни материю или объект, но опыт, в том виде, в каком он непосредственно познается людьми; от этой данной отправляются мыслители всех возможных направлений; к каким бы отрицательным выводам ни приходил в конце исследования идеалист или скептик по вопросу, например, о реальности внешнего мира, он во всяком случае исходит в своих размышлениях от тех же непосредственных данных опыта, как и материалист и даже не философ – например, простолюдин. Эти непосредственные данные Э. принимает как то, что признается неоспоримым всем человечеством, составляет «естественное» понятие о мире и выражается в следующем постулате: «Всякий человеческий индивидуум первоначально преднаходит в отношении к себе окружающее с многоразличными составными частями, другие человеческие индивидуумы с разнообразными высказываниями и высказываемое в какой-либо зависимости от окружающего». Исходя лишь из этого постулата, Э. исследует методически отношение между данным индивидуумом, средою к другими индивидуумами и их «высказываниями». См. P. Авенариус, «Философия, как мышление о миpе, согласно принципу наименьшей меры сил» (1898, перев. под ред. М. М. Филиппова); «Человеческое понятие о мире» (перев. под ред. М. М. Филиппова, 1901); Карстаньен, «Введение в критику чистого опыта» (перев. Лесевича, 1898); Карстаньен, «Рихард Авенариус и его общая теория познания Э.» (перев. Шиманского, 1902); статью проф. Г. И. Челпанова («Киевский Университ. Известия», 1898, №10, октябрь); Лесевич, «Философское наследие XIX в.» («Русское Богатство», 1896, № 12); Эрнст Мах, «Популярно-научные очерки» (1901); его же, «Анализ ощущений» (1904, печатается); Авенариус, «Критика чистого опыта» (готовится к печати); М. М. Филиппов, «О философии чистого опыта» («Научное Обозрение», 1900, № 8); его же, «Психология Авенариуса по неизданным материалам» («Научн. Обозр.», 1899, №№ 2 и 3); Вундт, «Ueber naiven und kritischen Realismus» («Phil. Studien», тт. XII и ХIII. 1896 – 97); Willy, «Der Empiriokritizismus als einzig wissenschaftlicher Standpunct» («Vierteljahrsschrift fьr Philosophie», т. XVIII, 1894); Petzold, «Emfuhrung in d. Philos. d. rein. Erfahrung» ((1903); Hauptmann, «Die Metaphysik in der modernnen Physiologie» (1894); М. Klem, «Die Philosophie der reinen Erfahrung» («Naturwissenschaftliche Wochenscbrift», т. IX. 1894, т. X, 1895, т. XI, 1896); W. Jerusalem, «Die Urtheilsfunction» (1895); Kodis, «Zur Analyse der Apperceptionsbegriffes» (1893); Willy, «Das erkenntnisstheoretische Ich und der naturliche Weltbegriff» («Vierteljahrsschr. fur W. Philos.», т. XVIII, 1894); статья Делакруа об Авенариусе (в «Revue de Metaphysique et de Morale», 1898).
   И. Лапшин.

   Эму (Dromaeus ) – один из родов семейства казуаровых птиц, живущий в числе двух видов в Австралийской области. От казуара отличается оперенной шеей и головой, за исключением щек и подбородка, отсутствием гребня на голове и более коротким и широким клювом с приподнятым килем и с ноздрями, расположенными у его середины. Крылья и хвост рудиментарны, без всякого следа маховых и рулевых перьев. Бедра оперены; плюсна покрыта сетчато расположенными щитками. По общему виду Э. похож на страуса, но ноги его и шея короче. Более известный вид Э., ново-голландский страус, живет в лесистых местностях восточной Австралии. Общая окраска оперения матово-коричневая, более темная на спине, голове и шее и более светлая на нижней стороне тела. Голые места головы пепельного цвета, ноги светло-бурые. Более крупные самцы достигают высоты 2 метр. Птенцы в пуховом наряде серовато-белого цвета с темными продольными полосами. Как настоящие страусы, Э. держатся небольшими группами по три-пять штук. Постоянное преследование человека ведет к заметному вымиранию австралийского страуса, так как сам по себе он гораздо менее пуглив, чем африканский страус, и охота на него не представляет больших затруднений. Э., живущее в зоологических садах, легко переносят неволю и без труда размножаются. Самка кладет не менее шести продолговатых, темно-зеленых, с грубозернистой скорлупой яиц – в простое углубление, вырытое на земле. В неволе высиживанием яиц бывает занят только самец. Главную пищу Э. составляют различные плоды. Ю. В. Эмульсия (Emulsio, фармац.) – так называется молочно-подобная жидкость, в которой различные нерастворимые в воде вещества удерживаются в последней взвешенными в состоянии мельчайшего раздробления при помощи какого-либо сгущающего вещества. Вещество , подлежащее взвешиванию в воде, называется emulgendum , посредствующее сгущающее вещество – emulgens. Если и то и другое вещество находятся в одном и том же лекарственном средстве, то получаемая Э. носит название истинной или семенной; если же Э. создается искусственно, т. е. если эмульгируемое и эмульгирующее смешиваются уже во время приготовления Э., то она называется ложной или масляной. Истинная Э. приготовляется почти исключительно из миндаля, реже из льняного или макового семени. Здесь в качестве emulgendum служит жирное масло семян, а в качестве emulgens содержащееся в последних камедеобразное вещество – эмульсин для ложной Э. пользуются жирными и эфирными маслами (миндальное, клещевинное, маковое, прованское), бальзамами, смолами, камфарой, и др., причем в качестве emulgens применяют гумми-арабик, трагакант и яичный желток. Основой Э. и здесь служит вода.

   Энгельгардт (Александр Николаевич, 1828 – 93) – выдающийся ученый, сельский хозяин и публицист. По своей первоначальной специальности артиллерийский офицер, он увлекся химией и состоял (1866 – 69) профессором этого предмета в с.петербургском земледельческом институте. За это время им были исследованы курские фосфориты, разработан способ разложения костей щелочами (способ Ильенкова и Энгельгардта) и произведены многие другие работы («О действии анилина на изатин», «О действии хлора и броманилина на изатин», «Об изомерных крезолах», «О производных тимола», «О нитросоединениях», совместно с П. А. Лачиновым – «О крезолах и нитросоединениях» – работа, увенчанная премиею Императорской академии наук, и др.), за совокупность которых харьковский университет присудил ему степень доктора химии honoris causa. Водворенный в 1870 г. в родовом имении его Батищево (Смоленской губ., Дорогобужского у.), Э. занялся практическим хозяйством и это дело не оставлял до конца своей жизни, отдавая ему, главным образом, свои силы и средства. Условия, среди которых приходилось работать Э. в новой обстановке, и труды его в интересах местного хозяйства, увлекательно описаны им в ряде статей, помещавшихся в «Отеч. Записках» под заглавием «из деревни». Письма эти, собранные затем в отдельную книгу, немало способствовали пробуждению в русском обществе влеченья к сельскому хозяйству и до настоящего времени не потеряли громадного своего педагогического значения, как настольная книга для каждого начинающего хозяина. «Письма» Э. совпали с эпохой стремления всецело посвятить себя служению народа. Благодаря этому, Батищево одно время сделалось местом паломничества для людей, желавших «сесть на землю». Общественное значение хозяйственной деятельности Э. заключается в создании особого типа хозяйства и выяснении новых его форм для огромного района – северной нечерноземной России. Им решено много вопросов северного хозяйства, и притом вопросов основных (разработка пустошей и ляд, введение в севооборот клевера и льна, постановка продуктивного скотоводства, применение минерального удобрения, в особенности фосфорита и каинита). По смерти Э. имение Батищево, в котором производились опыты по выяснению всех этих вопросов, приобретено министерством земледелия и государств. имуществ и обращено в опытное хозяйство и «энгельгардтовскую сел. хоз. опытную станцию». Литературные труды Э.: «Из деревни, 11 писем» (2 изд., СПб., 1885); «Химич. основы земледелия» (Смл., 1878); «Об опытах применения фосфоритов для удобрения» (СПб., 1891, 4 изд. 1898); «Применение костяного удобрения в России» (СПб., 1865); «Фосфориты и сидерация» (СПб., 1901); «Сборник общепонятных статей по естествознанию» (СПб., 1867), составившийся из статей, помещавшихся ранее в журнале «Рассвет»; «О хозяйстве в северной России» (СПб., 1888). Переводы: Р. Гофман, «Земледельческая химия» (СПб., 1868); Ф. Крокер, «Руководство к сел. хозяйств. анализу, с специальным указанием исследования важнейших сел. хоз. продуктов» (СПб., 1867); Лекутэ, «Основы улучшающего землю хозяйства» (СПб., 1889). Статьи, в «Земл. Газете» – «Смоленские фосфориты» (1884, №№ 39 и 40); «Опыты удобрения рославльской фосфоритной мукой» (1886, 40 – 42); «О применении фосфоритов для удобрения» (1886, 51 – 52); «Опыты удобрения фосфоритной мукой в 1887, 1888 и 1889 гг.» (1887, 49 – 52: 1888, 1, 2, 50 и 61; 1889, 2, 3, 46 – 49); «Из Батищева» (1888 г., 25, 26,. 36 – 38, 40 – 42; 1889 г., 22, 1891 г., 35); «Известкование или фосфоритование» (1889 г., 16 – 18); «Разделка земель из под лесов» (1890, 1 – 3); «Сидерация в сев. хозяйствах» (1890, 13 – 16); «О продолжительности действия фосфоритной муки и о залужении выпаханных земель» (1890, 34 – 37); «О действии каинита на красный клевер» (1891, 38 и 39); «Сравнительный опыт удобрения мелом и фосфоритом» (1890, 45 и 46); «Еще об удобрении фосфоритами» (1891, 42); «Опыты удобрения клевера различными минер, туками» (1892, 33 – 36). См. еще «Отчет об опытах применения минер, туков в с. Батищеве в 1891 г.» («Журнал Сельск. Хоз. и Лесоводства», 1892, №3). В 1859 – 60 гг. Э., вместе с известным химиком Соколовым устроил лабораторию, в которую допускались за небольшую плату желающие заниматься химией, и издавал «Химический Журнал», где напечатал несколько самостоятельных исследований и вел библиографический журнал. Некоторые труды Э. помещены в «Bnlletins» академии наук и в повременном издании «из химич. лаборатории Землед. Института», «Zeitschrift fur Chemie», «Трудах 1-го Съезда рус. естествоиспытателей», в «Журнале Рус. Хим. Общ.» . Библиографич. заметки об Э.: «Воспоминания об А. Н. Э.» А. И. Фаресова («Вестник Европы» 1893), «Хозяин» (1894, №3 и 1903, №№ 5 и 10); «Журнале Рус. Хим. Общ.» (1903, №2); «А. Н. Э.» («Труды Имп. Вол. Экон. Общ.», 1903).

   Энгр (Жан-Огюст-Доминик Ingres) – французский исторический и портретный живописец (1780 – 1867). С 1797 г. он учился у Л. Давида, в 1802 г. за картину: «Ахиллес принимает в своем шатре посланцев Агамемнона», получил большую так наз. римскую премию и, отправившись в 1806 г. на счет французского правительства в Италию, до 1820 г. совершенствовался в Риме, а потом в продолжение четырех лет жил и работал во Флоренции. По возвращении своем в Париж был в 1826 г. избран в члены института и в 1834 г. назначен директором французск. академии в Риме, где пробыл в этой должности до 1841 г., а затем трудился снова в Париже. Превосходно владея рисунком, Э. в своих картинах постоянно стремился к идеальному совершенству и красоте форм, причем образцами для него служили сперва антики, а потом произведения Рафаэля. Его фигуры отлично моделированы в приятных, свежих и гармоничных тонах, но колориту их тела недостает теплоты и блеска, обусловливаемого силою брошенного на них света. Впрочем, этот недостаток постепенно уменьшался, и в позднейших работах Э., какова, напр., картина «Турчанки в бане», написанная на 84-м году его жизни, нагое женское тело производит впечатление самой натуры, но только очищенной от случайных пороков, облагороженной и, благодаря вложенному в него чувству изящного, не возбуждающей грешных помыслов. Во все время своей деятельности Э. оставался врагом густой накладки красок и слишком сложной палитры, но писал в меру сочной, ровною и деликатной кистью, пользуясь колерами. только необходимыми для получения желаемого эффекта. Вначале, следуя по стопам своего учителя, Давида, он брал сюжеты из классической древности, но затем стал изображать, кроме них, религиозные сюжеты, эпизоды из рассказов великих поэтов и историческо-бытовые сцены, прекрасно характеризуя участвующих в них лица и стараясь верно передавать их костюмы и всю обстановку. Он выказал себя удивительно искусным мастером также в портретах, как писанных масляными красками, так и рисованных карандашом. Произведениями Э. особенно богат Луврский музей в Париже. Из находящихся в нем девяти картин этого художника наиболее замечательны: «Эдип, разгадывающий загадку Сфинкса» (1808), «Руджьеро, освобождающий Анджелику» (из «Неистового Роланда» Apиoсто, 1819), «Христос вручает ап. Петру ключи» (1820), «Папа Пий VII в Сикстинской капелле» (1820), «Апофеоза Гомера» (1827), «Жанна д'Арк на коронации Карла VII в Реймсе» (1854), «La Source» (фигура молодой девушки с вазою на плече, из которой льется вода, 1856) и «Купальщица», а из пяти портретов – портрет Керубини и Боше. Важнейшие в числе работ Э., рассеянных в других местах, – «Рождение Венеры Анадиомены» (у Ф. Рейзе; начат, в 1808 и оконч. только в 1842), Рафаэль и Форнарина", «Одалиска», (1814); «Филипп V жалует маршала Бервика орденом Золотого руна» (1819; у герц. Фитц-Джемса), «Карл V, будучи еще регентом, принимает представителей города Парижа» (1822; у гр. Пасторе), «Обет Людовика XIII Богородице» (1824, в монтобанск. соборе), «Испанский посланник застает кор. Генриха IV играющим с его детьми» (1824, у Ротшильда, в Париже). «Франциск I у смертного одра Лионардо да Винчи» (1824, у герц. Блака), «Мучение св. Симфориона» (1834, в отенск. соборе), «Антиох II Стратоника» (1839), «Юпитер и Антиопа», "Франческа да Римини по V песне «Божественной Комедии Данте» (в нантск. муз.), «Двенадцатилетний Христос среди мудрецов в храме» (1861) и портреты Бертена, гр. Моле, герц. Орлеанского, г-жи де Санонн, г-жи Деваше и пр. – Ср. Merson, «Ingres, sa vie et son oeuvre» (Пap., 1867) A. Delaborde, «I., sa vie et ses traveaux» (Пар., 1870) и Ch. Blanc, «I. sa vie et ses oeuvres» (Пap., 1870).

   Энди (Vincent d'Indy) – французский композитор, род. в 1851 г. Примыкает к новой французской школе, обращающей больше внимания на разработку, чем на мелодию. Написал: «Wallenstein» (1873 – 81), увертюру «Антонии и Клеопатра» (1876), «La foret enchantee» (1878), «La Chevauchee du Cid» (1879), «Le Chant de la Cloche» (1885), симфонию (1887), «Cantate a Emile Augier» (1893), «Istar» (1896), оперы: «Attendez-moi sous l'orme» (1882), «Fervaal» (1897), «L'Etranger» (1903), квартеты, квинтеты, сюиты и др., а также учебник: «Trаite de composition». Э. – горячий поклонник Вагнера. Н. С.

   Эндогамия и экзогамия (от греч. слов: endon – внутри, exw – вне, gamoV – брак; буквально: внутренний брак, внешний брак) – термины первобытного права, введенные в 1865 г. Мак-Леннаном, в его сочинении «Primitive marriage» и получившие право гражданства в науке. Сами явления, которым Леннан дал имя, были известны и раньше. Еще в 30-х годах XIX в. Джорж Грей описывал обычаи австралийцев, запрещавшие брак между лицами, имеющими одно фамильное имя или общий тотемный знак, указав на аналогичный обычай у североамериканских индейцев, делившихся на тотемные группы и вступавших в брак только с лицами не своего тотема. Этому обычаю, наиболее распространенному между первобытными племенами, Леннан дал название экзогамии, а обычаю противоположенному, когда брак обязательно предписывался внутри собственной группы (напр. у маньчжуров, у которых запрещались браки между лицами разных фамильных прозвищ), дал название эндогамии. Сам Леннан, однако, еще довольно смутно представлял себе природу этих институтов и нередко противополагал один другому в таких случаях, когда они оказывались явлениями совершенно тождественными. Для него, напр., индийские касты были союзами эндогамическими; между тем он сам же указывает, что в различных подразделениях касты браки были обязательны вне собственной группы, так что каста оказывается в одно и то же время союзом и эндо, и экзогамным. Коренной недостаток учения Леннана состоит именно в том, что, говоря об эндогамности и экзогамности той или другой социальной группы, он не определяет точно природу этой группы, смешивая самые различный формы, сплошь и рядом не различая, напр., племени и рода. Первый, выяснивший истинную природу этих институтов, был Морган. Он доказал, что такого резкого разграничения между обоими институтами, какое предполагал Леннан, не существует: в значительной мере они представляют две стороны одного и того же явления. Все те социальные группы, которые Леннан называет экзогамными, в действительности суть только роды, которые Леннан смешивал с фратриями, племенами, народами и т. п. организмами. В действительности у всех достоверно изученных первобытных народов экзогамен только род или тотем, внутри которого брак абсолютно запрещен; по отношению ко всем остальным родам племени не только не существует абсолютного запрета брака, но, наоборот, вне племени обычно брак не практикуется и у некоторых племен даже запрещается. Морган был совершенно прав, утверждая, что Леннан не доказал в своей книга ни одного случая «экзогамного племени». Мало того – и это упустил из виду Морган: первоначальные формы экзогамии требовали в то же время обязательной эндогамии не только внутри племени, но в одном или нескольких определенных родах этого племени. Самые примитивные формы экзогамии требовали браков между детьми рода брата и рода, куда вышла замуж сестра. У массы экзогамных племен – напр. у готтентотов, гиляков, батаков, – брак принудителен между сыном сестры и дочерью брата. Эта обязательная эндогамия в определенных родах породила относительную экзогамность отдельных групп родов. У перечисленных выше племен (гиляки и т. д.) взаимные браки между двумя родами не допускаются, т. е. сын сестры может или должен жениться на дочери брата, но брак сына брата на дочери сестры не допускается. Привычка первобытного человека давать распространительные толкования всякому запрету, всякому табу, значительно усложнила формы экзогамии. Американские фратрии, например, т. е. группы родов, представляющие естественные разделения одного разросшегося рода, – экзогамный при известных обстоятельствах могут разрастись в экзогамное племя. Далее, тотемные запреты часто распространяются не только на лиц, действительно принадлежащих к одному тотемному роду, но на роды, случайно носящие одно тотемное прозвище. В Новой Гренаде, у панчей, браки запрещены даже между жителями одного и того же селения; но если женщина родилась в другом селении, то родной брат может на ней жениться. Основной принцип, из которого возникли все эти и им подобные усложнения – это экзогамность рода; эндогамных родов у первобытных племен не существует. С падением родового строя исчезает и экзогамия, переживающая только в виде запретов брака в близких степенях родства. Те случаи эндогамии, о которых говорит Леннан, либо относятся к таким позднейшим учреждениям, как касты, которые в конце концов представляют собою конгломерат родов, искусственно, в силу политических или религиозных предрассудков, оградивших себя от внекастовых браков, либо к таким исключительным случаям, как внутренние браки в царских семьях (наприм., в Перу, где цари женились на своих сестрах). Эндогамию в настоящем смысле слова, т. е., дозволенные или даже обязательные браки внутри первичной родственной группы (когда, напр., браки допускались между братьями и сестрами и т. д.), новейшие исследователи относят ко временам, предшествовавшим образованию рода. Морган относит их к эпохе гипотетической малайской семьи, перешедшей в систему «пуналуа», устранившую браки между родными братьями и сестрами и в свою очередь уступившую место туранской семье и материнскому роду чисто экзогамного характера. Примеры первобытных эндогамных союзов приводятся Куновым среди австралийских негров, где в каждой территориальной группе мужчины и женщины разделены на классы по возрастам, внутри которых брак ничем не ограничен, даже между братьями и сестрами. В противоположность эндогамии, экзогамия имеет универсальное распространение и составляет основной и вместе с тем самый запутанный пункт первобытного строя. До сих пор не решен вопрос о происхождении этого института. Мак-Леннан приписывал генезис его якобы крайне распространенному обычаю убиения девочек у первобытных народов, для которых, вследствие тягостей борьбы за существование, девочки являлись бременем. Отсюда необходимость похищения женщин – обычая, который из часто повторявшегося факта превратился постепенно в освященную временем религиозно-социальную норму экзогамности. Те племена, которые, благодаря более счастливым условиям существования или изолированности от враждебных соседей, не практиковали убиения девочек, оставались эндогамными. Это объяснение пало само собою: самый обычай убиения девочек оказался явлением чисто исключительным и потому и не мог породить института почти универсального. Спенсер, основательно опровергший теорию Леннана, сам выдвинул не менее шаткую теорию, по которой похищенная из чужого племени женщина является наиболее славным и долговечным трофеем, и потому первобытные люди, в глазах которых война и ее трофеи играли такую высокую роль, должны были смотреть на умыкание как на самый почетный способ женитьбы, постепенно вытеснивший все остальные. Против этого достаточно заметить, что экзогамия практикует вовсе не браки с чужеплеменниками, а именно с близкими кровнородственными родами (между детьми братьев и сестер – чаще всего). Леббок тоже выводит экзогамию из умыкания, и столь же неосновательно. Наибольший успех выпал на долю Моргана, который исходил из естественно-исторической точки зрения. Первобытные люди, по его мнению, путем наблюдений убедившись во вредном влиянии на потомство близкокровных браков, постепенно стали ограничивать браки сначала между восходящими и нисходящими, потом между братьями и сестрами, и с этой целью, наконец, замкнулись в экзогамные роды и классы. В доказательство он приводит мнения и легенды самих дикарей, свидетельствующие о ясно сознанном вреде близких браков. Но и эта теория встретила множество возражений, из которых самое сильное заключается в том, что экзогамия вовсе не исключает близких браков: близость родства высчитывается только в одной линии, агнатной или когнатной, и потому браки, например, единокровных братьев и сестер в материнском роде дозволены, между тем как браки между самыми отдаленными сородичами считаются кровосмесительством. Каутский выдвинул теорию «симпатии», по которой лица близко родственный, в силу частого столкновения между собою, не вызывают друг в друге такого интенсивного полового влечения, как лица чуждые друг другу. Против этого достаточно возразить, что у множества первобытных народов браки заключаются чуть ли не с колыбели, будущие супруги воспитываются вместе, и это нисколько им не мешает быть любящими супругами (Штернберг), уже не говоря о том, что ради одного поощрения браков по симпатии первобытное человечество не стало бы карать самыми суровыми мерами браки между близко кровными. Старкэ видит причину экзогамии в том, что первобытный человек ищет в жене подчиненное существо, слугу, работницу, каковую он может найти только в чуждой ему группе: женщина собственной группы – равное ему существо, которое не допустит господства над собою. Но Старкэ упустил из виду, что при экзогамии жены отнюдь не берутся из чуждых групп, а предпочтительно из среды самых близких родственников (браки между детьми брата и сестры); притом дочери и сестры обыкновенно находятся в таком же подчиненном положении по отношению к отцам и братьям, как жены – по отношению к мужьям. В самое последнее время мотивы экзогамии стали искать в религиозных представлениях, именно в тотемизме и связанных с ними табу. Первые высказались в этом смысле Робертсон Смит и Фрезер; подробную теорию развил Дюркгейм. Исходя из бесспорных положений тотемизма, что кровь боготворимого тотема и всех членов тотемного союза едина, кровь тотема – табу, всякое прикосновение к ней гибельно, и женщина в период менструаций на том же основании становилась табу, он заключает, что экзогамия, как запрет браков с лицами своего тотема – прямое следствие страха нарушить табу крови женщины своего тотема при естественной интимности брачных отношений. Эта теория на первый взгляд очень логична, но для подтверждения ее необходимо доказать, что тотемизм предшествовал установлению классов и рода и был такой же универсальной стадией, как и экзогамия. Кроме того, теория не сообразуется со многими фактами, напр., с запрещением полового общения между отцом и дочерью в материнском роде, где они числятся в различных тотемах, между тестем и невесткой и т. д. Русский этнограф Н. Харузин, комбинируя теорию Старкэ и теорию тотемизма, выводит экзогамию из бесправного положения женщины в браке и запрета насилия над членом своего тотема: человек намеренно выбирает себе жену из другого тотема, чтобы без страха возмездия со стороны последнего проявлять свое полное господство над ней. Лучшим доказательством своей теории Харузин считает тот факт, что у некоторых племен свободно допускается половое общение с теми женщинами, с которыми брак запрещен, так как, по его мнению, простое половое общение не связано с идеей господства над женщиной. Против этой теории, помимо возражений, приведенных против Старкэ и Дюркгейма, достаточно говорит тот факт, что экзогамия, по общему правилу, запрещает не только брак внутри тотема, но и простое половое общение. Эд. Тайлор находит, что экзогамия явилась результатом сознательного стремления первобытных людей к миру, который в значительной мере гарантировался взаимными браками. «Дикие племена – говорит он, – имели перед собою практическую альтернативу между браками извне и взаимным истреблением». Что экзогамия имела благотворное влияние на социальные отношения – это несомненно, но крайне сомнительно, тем не менее, чтобы мотивы мира создали экзогамию. Для целей мира гораздо целесообразнее были бы ограничения территориальный (т. е. запреты между лицами одной и той же территориальной группы), чем родственные; между тем, соседство и отдаленность не играют никакой роли в брачных запретах. Далее, для целей мира не было надобности различать в брачущихся родах восходящих и нисходящих, с одними дозволять, с другими запрещать браки, различать между детьми братьев и сестер; наконец, следовало бы ожидать поощрения браков между самыми отдаленными по родству лицами, между тем как сам Тайлор констатирует, что наиболее частая форма экзогамии – браки между детьми братьев и сестер. Наука, таким образом, не выдвинула ни одной вполне удовлетворительной теории происхождения экзогамии. Одно начинает теперь выясняться при изучении брака у первобытных народов: экзогамная регламентация не ограничивается только запретами внутренних браков, но в то же время требует обязательных браков в строго определенных родственных группах. Мало того: как это выяснено Тайлором относительно австралийских племен и автором настоящей статьи относительно инородцев Амурского края и подтверждается данными относительно других первобытных народов, самые излюбленные и часто обязательные формы экзогамии – это браки между потомством братьев и сестер, т. е. браки между наиболее близкими по крови лицами, так что целью экзогамной регламентации могло именно служить стремление объединять в родовом союзе мужчин и женщин одного общего происхождения – стремление, легко объяснимое важностью роли культа предков в родовом союзе и необходимостью поэтому избегать приема путем брака чуждых по крови лиц (Штернберг). Если принять во внимание универсальность института культа предков и его огромную роль в жизни рода то роль его в происхождении экзогамии станет совершенно понятной.
   Литература. J. F. Mac-Lennan. «Primitive marriage» (Эдинбург, 1865); Спенсер, «Coциология» (т. III); Леббок, «Начало цивилизации»; L. Morgan, «Ancient Society» (Нью-Йорк и Лонд., 1877; рус. перев., изд. Пантелеева, 1900); Robertson Smith, «Kinship and marriage in early Arabia»; Frazer, "Totomism (Эдинг., 1887); Е. Tylor, "On a method of investigating the Development of Institutions etc. " («Journal of the Anthr. Institute of Gr. Br. a. Ireland», т. ХVIII, 1889); Starcke, "Die primitive Familie etc. " (Лпц., 1888, русск. пер. 1901); Hellwald, «Die menschliche Familie» (Лпц., 1889); Durkheim, «La prohibition de l'inceste etc.» («Annee Sociologique», I, 1896 – 97, Париж, 1898); Crawley, «The mystic Rose. A Study of primitive marriage» (Л., 1902); Kayтский, «Происхождение брака»; W. Thomas, «Der Ursprung der Exogamie» («Zeitschrift f. Soc.Wissenschaft», 1 вып., 1902); Ник. Харузин, «Этнография» (вып. II: «Семья и род», СПб., 1903); Л. Штернберг, «Гиляки» (гл. III и IV. «Этногр. Обозрение», 1904, 1 кн.). Л. Штернберг.

   Эндоскопия – в более широком смысле обозначает исследование узких каналов и глубоко лежащих полостей человеческого тела при помощи искусственного освещения; в более тесном смысле под Э. понимают исследование указанным способом мочеиспускательного канала (уретроскопия) и мочевого пузыря (цистоскопия). Начало Э. относится к 1805 г, когда врач во Франкфурте на Майне Боццини изобрел светопровод для осмотра различных каналов и полостей человеческого тела; после неодобрительного отзыва венского медицинского факультета этот аппарат был предан забвению. Такая же участь постигла попытки других авторов. Только в 1855 г. Дезормо (Desormeaux) снова выдвинул этот метод построением нового аппарата, который он назвал эндоскопом и который состоял из трех главных частей: лампы, рефлектора и эндоскопического зонда; с помощью остроумной системы вогнутых зеркал, чечевиц ему удалось так сконцентрировать и направить лучи наружного источника света, что получалось довольно яркое освещение внутренности мочеиспускательного канала и мочевого пузыря. Дезормо рядом клинических наблюдений и при посредстве многочисленных статей популяризировал свой метод не только во Франции, но и заграницей. Значительный шаг вперед сделала Э. благодаря Нитце. Он первый применил в 1877 г. к Э. электрическое освещение, причем осветительный прибор вводился в самый канал, подвергаемый исследованию. Первоначально источником света служила накаленная током добела платиновая проволока, окруженная колпачком и снабженная приспособлением для постоянной циркуляции холодной воды вокруг ее, во избежание чрезмерного нагревания и ожогов стенок мочевого канала и пузыря. Один из авторитетов урологии, Каспер, считает прямое освещение весьма целесообразным для пузыря, но совершенно непригодным для мочеиспускательного канала, где оно, изменяя анатомические отношения частей, дает ложные картины. Он употребляет для уретроскопии отраженный свет, причем источником света служит большая лампа Эдисона, над которой помещается собирательная чечевица для усиления и концентрации света; над нею поставлена призма, преломляющая пучок света таким образом, что он направляется в трубку, введенную в мочеиспускательный канал. В упомянутом приборе Нитце имеется, кроме того, оптическое приспособление, благодаря которому можно сразу осмотреть поле зрения в 15 – 18 мм. в диаметре. Приспособление для тока воды вокруг раскаленной проволоки делало эндоскоп настолько сложным и так затрудняло манипулирование им, что на первых порах он встретил мало сочувствия среди врачей. Дело изменилось, когда вместо платиновой проволоки стали применять для освещения лампочку Эдисона, которая привинчивается к концу катетерообразного инструмента; будучи соединена с батареей или аккумулятором, она дает яркий свет, мало нагревает, и потому отпадает надобность в охладительном приборе. Благодаря этим упрощениям стало легко и удобно работать эндоскопом, вводимым совершенно так же, как и любой катетер. Э. получила после этого общее распространение и значительно подвинула вперед диагностику болезней мочевых путей. Особенно важное значение имеет цистоскопия для раннего распознавания опухолей мочевого пузыря, что делает возможным своевременное их удаление. Далее, с помощью цистоскопии удается определить несравненно лучше, чем другими методами исследования, местоположение, вид и величину инородного тела в полости пузыря, и таким образом дается возможность извлечь таковое через естественные пути в таких случаях, где без Э. пришлось бы прибегнуть к кровавой операции. Цистоскопия служит также подмогой при распознавании некоторых почечных болезней. При наличности крови или гноя в моче иногда трудно решить, где локализируется болезненный процесс. Помощью Э. мы можем обследовать мочеиспускательный канал, мочевой пузырь, наконец установить в поле зрения отверстия мочеточников и наблюдать, кровоточит ли почка и которая именно, выделяется ли гной из одного или обоих мочеточников. Благодаря цистоскопии удается катетеризировать мочеточники и получить отделяемое каждой почки отдельно для исследования. При необходимости вылущения почки вопрос о работоспособности второй почки, являющийся вопросом жизни и смерти для больного, решается посредством цистоскопии. В. О.

   Энкаустика (enkaustikh) – у древних греков и римлян способ живописи восковыми красками. В чем именно состояла техника этого теперь утраченного способа – остается невыясненным. Основываясь на показаниях Плиния Младшего («Histor. natnr»., XXXV, 11, 39 и 41) и Витрувия («De architectura», VII, 9), надо полагать, что существовало два рода Э. Иногда красочные вещества, смешанные с воском, накладывались на расписываемую поверхность при помощи сухой кисти, после чего по ней было проходимо нагретым металлическим шпателем (cauterium); от его теплоты восковые краски распускались, сливались одна с другою, и прочно приставали к поверхности. В других случаях, восковые краски употреблялись в жидком состоянии (полученном через подогревание их на огне или через прибавку к ним вещества в роде терпентина); ими писали кистью, подобно тому, как пишут водяными красками, а затем сплавляли их между собою и сглаживали через повторенное несколько раз приближение к ним жаровни с горячим углем. Образцы Э. дошли до нас в писанных на досках портретах мумий эллинистической эпохи Египта, найденных в Файюмском оазисе, а также в некоторых из стенных декоративных украшений, открытых в Геркулане и Помпее. В новейшее время неоднократно были делаемы попытки возродить этот давно, еще в средние века заброшенный род живописи, между прочим технологом Фернбахом, живописцами Ю. Шнорром, Роттманом, Преллером и др.; но все, что было сделано по этой части, имеет мало общего с приемами древней Э. Ср. Cros et Lenry, «L'encaustique et les autres procedes de peinture chez les anciens» (Париж, 1884); Donner v. Richter, «Ueber Technisches m der Malerei der Alten, insbesondere in der Enkaustik» (Мюнхен, 1885) и F. X. Fernbach, «Lehrbuchder enkaustischen Malerei» (Мюнхен, 1845).

   Энтелехия (entelekeia) – термин Аристотелевской философии, обозначающий актуальность, осуществленную цель, действительность. Э. противоположна возможности (dunamiV, роtentia) и есть осуществление того, что заложено как возможность в материи; в этом смысле Аристотель Э. отожествляет с формою, а материю – с возможностью. Движение Аристотель называет реализацией или Э. возможности, так как в движении осуществляется то, что в предмете было лишь как возможность. Точно также и душу Аристотель называет «первою Э. организма, имеющего способность к жизни». И здесь душа является актуальным началом, осуществляющим то, что потенциально заложено в жизни. Термин Аристотеля встречается еще в средние века у Гермолая Барбара, который передает его латинским словом perfectihabia; Лейбниц называет монады энтелехиями. И в новейшей философии, поскольку она определяется Аристотелевским влиянием, мы встречаемся с термином Э. или с равнозначащим ему, напр. у Эйкена.
   Э. Р.

   Энтерит (enteritis) – означает воспаление кишок. Воспаление может захватить все три оболочки кишечной стенки (слизистую, мышечную и сывороточную), чаще же всего оно поражает только слизистую. Воспалительные изменения на слизистой оболочке кишок, как и на других слизистых оболочках, могут быть катарального свойства, дифтеритического, гнойного, язвенного и т. д. Самая частая форма заболевания это – катаральный Э., или попросту катар кишок. Из различных отделов кишечника чаще поражаются катаром толстые кишки, нежели тонкие; однако, при более или менее продолжительном существовании Э. процесс распространяется на разные отделы кишечного тракта. Различают острый или быстротечный и хронический или затяжной энтерит. Хронический в большинстве случаев развивается из острого, вследствие ли того, что этиологический момент не устранен и продолжает действовать, или же катар попал на ослабленный организм и принял затяжное течение. Энтериты могут представлять самостоятельные заболевания (первичный, идиопатический Э.) или же они сопутствуют другим болезням, напр. печени, почек (вторичный, симптоматический Э.). Причинами кишечного катара служат погрешности в диете, чрезмерное употребление пищи и питья, частое употребление раздражающих веществ (пикули, сои, алкоголь и т. д.), употребление испорченных продуктов, чересчур холодной или горячей пищи, недостаточное пережевывание последней. Особенно часты острые Э. в жаркое время года, вследствие порчи пищевых припасов, главным образом у детей, вследствие разложения употребляемого ими молока; этот катар принимает нередко эпидемическое распространение, вследствие чего в основе его предполагается инфекционное начало; по своему бурному течению он напоминает собою холеру, откуда его название «детская или летняя холера». Далее, Э. может развиться под влиянием простуды, напр., вследствие холодного купания при потном теле, вследствие лежания на сырой земле. Токсический (отравный) Э. развивается после приема внутрь сильно раздражающих ядовитых веществ (кислот, щелочей, мышьяка, сулемы);сюда же можно отнести острый катар кишок вследствие злоупотребления слабительными лекарствами. Из механических причин Э. следует назвать привычный запор; застоявшиеся каловые массы твердеют и раздражают кишечную стенку, на подобие инородного тела. Подобное же действие оказывают, вероятно, кишечные глисты. При некоторых хронических Э. найдены в содержимом кишок инфузории (cercomonas и trichomonas intestinalis), амебы. Хронический Э. может развиться вследствие застоя крови в венах кишечного тракта; такие застойные катары кишок наблюдаются при болезнях печени (цирроз и т. п.), почек, сердца, легких, при брюшных опухолях. Нередко хронические болезни самих кишок (рак, туберкулез, геморрой) сопровождаются Э. – Симптомы Э. бывают различны, смотря по локализации и интенсивности процесса. При преимущественном участии толстых кишок (энтероколит) на первый план выступает понос. При катаре тонких кишок поноса может и не быть; при хроническом Э. стул неправильный, запор сменяется поносом. Частота испражнений при поносе колеблется в широких пределах (от 2 до 20 в сутки). Вследствие разложения содержимого кишок развиваются в обильном количестве газы с гнилым запахом, живот вздувается (метеоризм, тимпанит); стул жидкий, гнилостного запаха, серо-желтого или буроватого цвета, часто с примесью слизи. Реакция испражнений по большей части кислая. При микроскопическом исследовании находят не переваренные остатки пищи (мышечные волокна, частицы овощей), отслоенные эпителиальные клетки, кристаллы холестерина, жировые капли, часто дрожжевые клетки и множество бактерий; специфических микроорганизмов, однако, до сих пор не удалось выделить. Другой частый симптом Э. – боли, особенно в виде колик, который зачастую предшествуют учащенным позывам на низ; при катаре тонких кишок боли сосредоточиваются преимущественно в области пупка и в передненижней части живота, при поражении толстой кишки – с боков и в подреберье. Катар двенадцатиперстной кишки может быть распознан лишь тогда, когда вследствие вовлечения в процесс впадающего в нее желчного протока развивается так назыв. катаральная желтуха. При остром Э. иногда повышается температура, особенно часто у маленьких детей; жажда почти всегда усилена вследствие значительной потери воды испражнениями; моча выделяется в уменьшенном количестве, она насыщена и дает кирпично-красный осадок. Продолжительность острого Э. колеблется между несколькими днями и 2 – 4 неделями; у взрослых он обыкновенно кончается выздоровлением, для грудных детей и стариков это – весьма опасная болезнь. Хронический катар кишок может длиться годами, а иногда и всю жизнь. Не угрожая непосредственно жизни, он представляет упорную и тягостную болезнь; больные Э. все более и более худеют и получают серый, землистый вид; они иногда страдают головокружением, нередко сердцебиением, астматическими припадками, зачастую ипохондрическим настроением; все это явления объясняются как последствия самоотравления (авто интоксикация), которое обусловливается всасыванием из кишок продуктов разложения. – Следует еще упомянуть об особой форме хронического Э., который известен под названием; «перепончатого» (enteritis membranacea) и характеризуется тем, что у больных с приступами нестерпимой боли отходят с испражнениями белые перепонки, ленты, состоящие из слизи. Эта болезнь наблюдается у нервных субъектов, преимущественно у истеричных женщин; большинство авторов видят в ней не катар, а отделительный невроз кишок. Профилактика Э. вытекает из этиологии его. Лечение заключается главным образом в упорядочении диеты, в устранении сперва разложившегося содержимого кишок посредством слабительного (касторовое масло, каломель) и последующем успокоении перистальтики кишок посредством опия и различных вяжущих средств. При затяжном катаре полезны высокие лекарственные вливания в кишку и минеральные воды (Карлсбад, Киссинген и др.). Б. О – ий.

   Энтомология – наука или учете о насекомых (Insecta), являющихся одним из классов типа членистоногих (Arthropoda). В прежнее время под насекомыми подразумевали и некоторые другие классы членистоногих, а именно преимущественно паукообразных и многоножек; поэтому изучение и этих классов животных входило в задачу Э. Самое название Э. происходит от греческого слова entomon – насекомое. Об организации насекомых, их истории развития, образе жизни, практическом значении и т. д. Здесь будет сделано нисколько общих замечаний о содержании, задачах и направлениях современной Э. Как часть общей науки зоологии, Э. заключает в себе все те отдельные дисциплины, которые входят в состав зоологии. Таким образом Э., имея своим предметом всестороннее изучение насекомых, распадается естественно на анатомию, физиологию, историю развития (эмбрионального и постэмбрионального), биологию, палеэнтомологию, учение о географическом распространении, классификацию и систематику насекомых. Кроме чисто научной Э. можно отличать также прикладную Э., имеющую задачей изучение способов борьбы с насекомыми, вредящими (в том или ином отношении) человеку. Наконец, многие насекомые или продукты их деятельности имеют техническое применение и поэтому на выводах научной Э. основываются способы производства воска, шелка в т. п.; но изучение этих производств относится уже к области техники и в настоящее статьи рассматриваться не будет. Насекомые, как одни из наиболее обыкновенных и всюду встречающихся животных, притом весьма разнообразный и часто красивые по своему внешнему виду, давно стали привлекать внимание и служит предметом изучения не только со стороны ученых по специальности, но и со стороны любителей, деятельность которых особенно заметна по отношению к изучению образа жизни и описанию отдельных видов насекомых. Но вместе с тем нередко работы любителей Э. отличаются не вполне научным характером и служат источником различных ошибок и неверных взглядов в области Э. Параллельно с развитием общих зоологических учений и теорий, а также усовершенствованием методов исследования животных стало подвигаться и изучение организации насекомых, зависимости их от окружающей среды и отношения к другим классам членистоногих. Вследствие чрезвычайного разнообразии и огромного количества видов наши познания о насекомых еще весьма, далеки от полноты, хотя литература по Э. превышает значительно литературу по любому другому классу животного царства. – изучение анатомии насекомых до средины XIX ст. ограничивалось преимущественно описанием частей хитинового скелета и наружного вида различных систем органов насекомых; за последнее время центр тяжести перенесен на изучение гистологического строения различных частей тела насекомых, хотя нельзя сказать, чтобы даже грубо-анатомическое строение насекомых было хорошо изучено. Сколько-нибудь подробных анатомических монографий отдельных насекомых почти что не существует, так, напр., нет до сих пор монографии обыкновенной медоносной пчелы. Сравнительно-анатомических исследований разных систем органов насекомых также существует весьма мало; между тем значение подобных исследований весьма важно для выяснения истинных отношений родства и естественной классификации отдельных отрядов и групп насекомых. Из отдельных вопросов анатомии насекомых весьма интересен и важен вопрос о строении и образовании хитина насекомых, как и членистоногих вообще. Общераспространенный взгляд на хитин был до последнего времени такой, что хитин является продуктом выделения клеток гиподермы, тогда как теперь стало высказываться мнение, приобретающее все большую и большую степень вероятности, что хитин представляет из себя прямо видоизмененную протоплазму клеток гиподермы. Морфология придатков тела насекомых занимала и занимает в настоящее время весьма многих исследователей. Для выяснения истинного значения придатков необходимы эмбриологические исследования, которые и показывают, что некоторые придатки являются видоизмененными конечностями, свойственными вообще всем членистоногим, тогда как другие представляют из себя просто выросты хитинового скелета, часто образуются уже постэмбрионально и поэтому не имеют такого важного морфологического значения. В частности весьма важен вопрос о значении ротовых конечностей насекомых, тесно связанный с вопросом о числе сегментов, входящих в состав головы насекомых. Этим 2 вопросам посвящено в особенности за последние годы много работ, но окончательные результаты еще не достигнуты. Кроме ротовых конечностей интересен также вопрос о значении различных брюшных придатков. Несомненно, что некоторые из этих придатков (cerci, styli) представляют из себя брюшные конечности, так как другие (части яйцеклада, жала) являются вторичными образованиями. За последние 10 – 15 лет началось исследование выделительных и фагоцитарных органов насекомых и других беспозвоночных животных, главным образом, под влиянием работ в этой области А. О. Ковалевского. Благодаря применению метода инъекций разных красящих веществ и кормления ими насекомых, удалось выяснить значение (выделительное или фагоцитарное) различных групп клеток в теле насекомых, которые в прежнее время от носились в так назыв. жировому телу. Одной из главных задач исследования морфологии насекомых можно вообще считать отыскание таких черт организации и признаков в строении различных органов насекомых, которые указывали бы на филогению этого класса и родственные отношения к другим классам членистоногих. Как на общий результат всех исследований этого рода можно указать на признание родства насекомых с многоножками (Myriapoda), а не с паукообразными (Arachnoidea), с которыми их соединяли в прежнее время в одну группу Tracheata. – Физиология, т. е. учение об отправлении органов насекомых, в общем, еще весьма мало разработана, как и физиология всех вообще беспозвоночных. Физиологи специалисты разрабатывали почти исключительно физиологию высших животных и только за самое последнее время стали заниматься физиологией низших организмов. Поэтому вопросы о пищеварении, обмене веществ, дыхании, выделении насекомых являются в сущности едва только затронутыми. Также еще весьма мало выяснены функции центральной нервной системы и органов чувств насекомых. За Последнее время работы Nagel'я, Bethe и друг. стараются установить связь между строением нервной системы и психической жизнью насекомых. Психофизиологическая сторона этого вопроса стала уясняться только с устранением антропоморфических воззрений на психическую деятельность насекомых – история эмбрионального развития насекомых вступила, как и вообще эмбриология беспозвоночных, в новый фазис с появлением в 1866 году классической работы А. О. Ковалевского. Как наиболее важный проблемы эмбриологии насекомых можно отметить вопросы о числе сегментов, входящих в состав тела насекомых, о развитии средней кишки, развитии и значении желточных клеток и зародышевых оболочек. В частности развитие средней кишки служило до сих пор предметом разногласия авторов; именно Heymons и его школа считают ее, в противоположность другим животным, дериватом эктодермы, а не эндодермы. Весьма важными и интересными оказались результаты исследований, произведенных за последнее время над эмбриональным развитием низших насекомых (Collembola и Thysanura). Результаты эти сводятся к установлению того положения, что представители этих отрядов являются действительно наиболее примитивными насекомыми. – из вопросов постэмбрионального развития наиболее интересным является вопрос о роли фагоцитов в деле разрушения личиночных органов. В то время как прежние работы Ковалевского в Van Rees'a доказывали активную роль фагоцитов в этом процессе, новейшие исследования (de Bruyine, Berlese и друг.) приводят к несколько иным результатам, а именно, что разрушение личиночных органов происходить скорее химическим путем без всякого участия фагоцитов или с пожиранием ими уже дегенерировавших мышц и других органов. Изменение внешней формы тела насекомых от выхода из яйца до половой зрелости или так назыв. метаморфоз послужил предметом многочисленных исследований, относящихся большей частью к отдельным видам насекомых; сравнительное изучение метаморфоза, столь важное для понимания происхождения этого интересного и характерного для насекомых явления, стало делать успехи только за последнее время. Важным является здесь вопрос о том, можно ли придавать филогенетическое значение разным личиночным формам насекомых, главным образом так назыв. камподеобразной личинке. В этом отношении мнения авторов резко расходятся. Более подробное изучение гиперметаморфоза и анатомического строения камподеобразной стадии должно выяснить этот вопрос. – ископаемые остатки, вследствие нежности и незначительных размеров тела насекомых, дают очень недостаточный материал для суждения о филогении этого класса. Превосходным сохранением отличаются насекомые, находимые в янтаре (третичная система), но в теоретическом отношении они мало интересны, так как заключают по большей части те же роды и некоторые те же виды, какие имеются и в современной фауне; можно отметить даже, что некоторые роды и даже виды были описаны сначала из янтаря, а затем уже найдены и живые их представители. – Географическое распространение насекомых послужило предметом бесчисленного количества работ, но в общем еще далеко недостаточно разработано вследствие чрезвычайно большого количества видов и трудности найти действительные границы их распространения. Постоянно даже в сравнительно хорошо исследованных местностях Западной Европы делаются неожиданные зоогеографические находки. Более точные результаты могут быть получены путем тщательного изучения местных фаун. Изучение зависимости распределения отдельных видов от физико-географических условий местности с одной стороны и от ее геологической истории с другой должно являться одной из самых важных задач энтомогеографии. – Биологические явления в жизни насекомых, т. е. отношения их к окружающей среде, зависимость от климатических, температурных и других условий, отношения их друг к другу и т. д. отличаются чрезвычайной сложностью и поэтому, не смотря на множество работ в этом направлении, большинство относящихся сюда вопросов являются еще мало разработанными. Со времени развитая эволюционной теории и в частности учения Дарвина (следовательно, во второй половине XIX-го стол.) связь окраски и внешнего вида насекомых с окружающей средой стала служить предметом усиленного изучения энтомологов. В первый период увлечения дарвинизмом исследователи старались найти и выяснить такие признаки у насекомых, которые должны быть им полезны в борьбе за существование и появление которых объяснялось естественным подбором. Сюда относятся многочисленные случаи так наз. охранительной окраски и в частности мимикрии или миметизма. Так назыв. сезонный диморфизм насекомых не находил себе достаточного объяснения с точки зрения теории естественного подбора и за последнее время стал предметом экспериментального исследования в связи вообще с вопросом о влиянии температуры и других условий на окраску насекомых. В самые последние годы по этому вопросу образовалась довольно обширная литература (Вейсман, Штандфусе, Фишер, Меррифильд и друг.) и получаются весьма интересные с теоретической точки зрения результаты: искусственным путем были получены видоизменения в окраске насекомых, встречающиеся в природе в виде случайных отклонений или в виде разновидностей и аберраций в определенных местностях. Вместе с тем явилась возможность, на основании изменений в окраске, делать некоторые заключения о вероятном происхождении (филогенетическом) окраски отдельных видов и о родственных отношениях между близкими видами (опыты производились с бабочками). Этому экспериментальному направлению в Э. предстоит несомненно большая будущность. – Энтомологи давно уже обратили внимание на способность насекомых очень быстро размножаться; у многих насекомых эта способность обусловливается в значительной степени партеногенезисом, т. е. размножением без оплодотворения. Партеногенез особенно распространен именно в классе насекомых и поэтому, когда в средине прошлого столетия стал впервые разрабатываться этот вопрос (Siebold, Leuckart и друг.), то естественно наибольшее число исследований в этом направлении относилось именно к насекомым. Весьма важно было установление того факта, что у некоторых насекомых правильно чередуются партеногенетические и обоеполые поколения. По мнению некоторых ученых, у некоторых насекомых наблюдается постоянный партеногенез, т. е. полное отсутствие самцов. В последнее время внимание исследователей обратилось в изучению цитологических процессов, связанных с партеногенетическом развитием. В 1866 году было открыто Н. П. Вагнером особое видоизменение партеногенеза – педогенез или размножение личинок, весьма интересное с общей точки зрения. Наконец, в недавнее время появились указания на возможность существования у некоторых насекомых размножения яиц, т. е. образования многих зародышей из 1 яйца (Р. Marchal). По мере того, как увеличивались наши знания об образе жизни насекомых, выяснялась чрезвычайная сложность взаимоотношений между отдельными видами насекомых. Особенно интересны как с теоретической, так и с практической точки зрения явления паразитизма и симбиоза, весьма распространенные среди насекомых. Наиболее часто встречается паразиты среди перепончатокрылых и двукрылых, причем оказывается, что одни паразиты являются строго одноядными, т. е. живущими на счет совершенно определенного вида насекомых, тогда как другие – многоядны; мы находим также множество вторичных паразитов, т. е. живущих на счет паразитов, затем паразитов 3-го и даже 4го ряда. Таким образом условия жизни подобных паразитических насекомых чрезвычайно сложны, так как находятся в зависимости от целого ряда других насекомых; понятно, что и исследование этих явлений весьма трудно и далеко еще от полноты. В последнее время обратили на себя внимание явления симбиоза, встречающиеся главным образом среди муравьев и термитов, а именно в сообществе с этими насекомыми живет множество других насекомых (а также некоторых паукообразных), жизнь которых тесно связана с жизнью их хозяев и у которых существует целый ряд черт в организации, обусловленных приспособлением к совместной жизни (мирмекофилия и термитофилия). Приходится изумляться тому количеству термитофилов и мирмекофилов, которое за последнее время описывается наблюдателями (Wasmann и др.). – Не смотря на огромное количество систематических работ, естественная классификация насекомых еще далеко не выработана: систематическое положение многих групп насекомых и отношения родства между многими семействами в отдельных отрядах насекомых остаются неясными. В последнее время чисто искусственное разделение некоторых отрядов (напр., деление бабочек на Macro– и Microlepidoptera, жуков на Реntamera, Tetramera и друг.) заменяется более естественным делением, основанным на действительно важных морфологических признаках (строении ротовых частей, сегментировке тела, анатомических особенностях и т. д.). Таким образом естественная классификация насекомых только еще вырабатывается. Что касается систематического описания отдельных насекомых, то в этой области, как и вообще в зоологии, еще весьма много пробелов, так как многие виды являются недостаточно или плохо описанными, вследствие ли редкости данного вида, или трудности найти хорошие систематические признаки, или также вследствие чрезвычайной изменяемости многих признаков и существования множества аберраций, рас и разновидностей; этим обстоятельством объясняется то, что синонимика многих видов насекомых отличается чрезвычайной запутанностью. Многие группы насекомых остаются до сих пор, так сказать, заброшенными; некоторые группы стали предметом тщательного изучения только в недавнее время, в значительной степени под влиянием практической нужды, когда эти насекомые становились вредными для человека, напр., червецы. – Практическое значение насекомых (главным образом вред) для человека самого и его имущества естественно вызывало многочисленные исследования, имеющие целью изучить свойства и особенности вредных насекомых и отыскать средства для борьбы с ними. Среди насекомых, вредящих непосредственно самому человеку, в последнее время в особенности обратили на себя внимание те, который являются разносителями болезней, каковы некоторые комары, обусловливающие своим укушением заражение малярией. Изучение насекомых, вредных культурным растениям, дало результаты важные и интересные не только в практическом, но и в теоретическом отношении (вопросы паразитизма, способов размножения и друг.), практические мероприятия по борьбе с вредными насекомыми встречают часто разнообразный естественные препятствия и являются вообще выполнимыми только при точном знании образа жизни вредителей; подробные биологические исследования и наблюдения над вредными насекомыми расширяются в особенности за последнее время и дают возможность избежать многих ошибок, основанных на незнакомстве с биологией насекомых. Самые способы борьбы постепенно совершенствуются; в этом отношении особенно важным является изобретение метода опрыскивания растении ядовитыми жидкостями с целью отравления насекомых, нападающих на эти растения. Способ этот в настоящее время широко применяется в борьбе с насекомыми, вредными как в полеводстве, так и в садоводстве и огородничестве. Другой способ борьбы – разведение паразитов вредных насекомых (грибных болезней и паразитических насекомых) практически имеет еще мало применения, но можно думать, что со временем он получить важное значение. Развитие Э. наглядно выражается в существовании в разных странах большого числа энтомологических обществ и множества специальных журналов и изданий, посвященных Э.
   М. Римский-Корсаков.

   Энцефалит – воспалительный процесс в ткани головного мозга. Во многих случаях это заболевание присоединяется к кровоизлиянию в мозг или закупорке мозгового сосуда и тогда приводит обыкновенно к размягчению мозга. Иногда же энцефалит развивается исподволь, без предшествовавшего апоплексического удара, и подает повод к развитию гнойника в мозгу или склерозу мозговой ткани. П. Р.

   Эолова арфа – музыкальный инструмента, состоящий из деревянного ящика, в котором натянуты струны (от 8 до 12). От движения воздуха струны издают разный гармоничные созвучия, таинственного, нежного характера. Берлиоз в своем инструментальном сочинении: «Эолова арфа» изобразил оркестром в художественной форме поэтичные звуки Э. арфы. Этот инструмент получил свое название от Эола, мифологического бога ветров. Тем же именем называются и некоторые другие инструменты, издающие звук с помощью воздуха, напр. эолодикон (элодион, эолина) – клавишный инструмент в шесть октав, металлические пластинки которого звучат вследствие действия на них мехов. Эоломелодикон или хоралеон похож на маленький орган; звучит вследствие действия мехов; инструмент клавишный, изобретен Бруннером в Варшаве в 1825 г. Будучи соединен с фортепьяно, он получил название эолопонталон. Н. С.

   Эос (эол. AuwV, ион. HwV, дор. 'AwV, атт. EwV, из пра-греч. ausos; сюда же относится лат. Aurora) – богиня зари, дочь Гипериона и Teи, сестра Гелиоса и Селены (по другим вариантам она была дочерью Гелиоса; матерью ее считалась иногда и Ночь). Э. появлялась ранним утром, выходя из океана, и на колеснице, запряженной прекрасными лошадьми, возносилась на небо. Поэты, начиная с Гомера, описывали красоту Э. и ее великолепие, называя ее «розоперстой», «прекраснокудрой», «златотронной», «одетой в шафранный пеплос» и пр. Судя по многим сказаниям, Э. имела горячее сердце и влечение ко всему красивому и юному; если предмет ее любви ей не отдавался добровольно, она его похищала. Так, она похитила Клейта, Кефала, Ориона и Тифона, который сделался ее супругом. Увлеченная его поразительной красотой, Э. испросила у Зевса ему бессмертие, забыв при этом прибавить просьбу о сохранении ему вечной юности. Когда после долгой счастливой жизни Тифон – олицетворение дневного света – состарился и одряхлел, Э. заперла его в одиночную комнату, откуда порою раздавался его старческий голос. Согласно позднейшему сказанию, Э. из сострадания обратила его в сверчка. От этого брака у Э. были сыновья Эматион и Мемнон, будущий царь Эфиопии, которому пришлось сражаться под Троей с Ахиллом и пасть от его руки. Э. перенесла тело любимого сына в Эфиопию, где, по представлению древнегреческих поэтов, находились чертоги Гелиоса и Э., и вечно оплакивала его, роняя обильные слезы. Н. О.

   Эпиграмма (греч. epi – на и gramma – писание) – у древних греков не имела того элемента насмешки, который отличает ее у нас; название Э. носили вообще стихотворные или прозаические надписи, какими греки охотно объясняли монументы, трофеи и другие предметы, посвященные богам. Так например, одна из эпиграмм Мназаика гласит: «Тебе, о Феб, приносит в дар этот изогнутый лук и колчан Промах. Стрелы же, летавшие в бою – его смертельный дар мужам, у которых они остались в груди». У римлян Катулл и Марциал придали Э. сатирический характер, но и у них часто встречаются отвлеченные, дидактические Э., греческие гномы. С этим двойственным характером перешла Э. в новую литературу. Немецкие теоретики имеют в виду по преимуществу Э. серьезного содержания, проводя тонкие различения между Sinngedicht и Denkspruch. Лессинг, посвятивший теории Э. целую статью, определял ее как «стихотворение, в котором внимание и любопытство наше обращаются на известный предмет и несколько задерживаются, чтобы сразу получить удовлетворение»; таким образом ожидание и разрешение – две существенные части Э.; ожидание возбуждается объективным изображением, разрешение дается остроумным заключением. Элегическое двустишие (гексаметр-пентаметр) считается наилучшей формой, «Ксении» Гете и Шиллера – совершеннейшим образцом Э., в том смысле, какой придается этому термину у немцев. Однако, и в «Ксениях» отчетливо выступает тот элемент, который в русской литературе – вслед за французской – признается характерной чертой Э.: остроумная, чаще всего личная насмешка. Еще Буало определял Э., исходя из этого основного ее свойства: L'epigramme, plus libre en son cours plus borne, N'est souvent qu'un bon mot de deux rimes orne.
   Франция, классическая страна литературного остроумия, начиная с Клемана Маро выставила ряд превосходных эпиграмматистов, произведения которых цитируются до сих пор. Каждая вспышка литературной или политической борьбы отражалась во множестве легких, ядовитых, остроумных стишков, не щадивших никого и ничего. Наиболее известны Э. Ла-Фонтэна, Расина, Вольтера, Жан-Батиста Руссо, Лебрэна; некоторых писателей – напр. Пирона – увековечили только их Э. Культ искусственности вел в свое время во Франции к преувеличенной оценке Э.; теперь она стала на свое место. Русский XVIII век, с его подражанием французам, представил длинный ряд искусственных Э. с весьма натянутым остроумием и неудачной игрой слов; их писали все поэты – Фонвизин, Третьяковский. Капнист, Аблесимов, Богданович, Ломоносов, Державин. Живою и сильной явилась бойкая Э. Пушкина; были удачные Э. и у Лермонтова. Позже были известны, как эпиграмматисты. Соболевский, Алмазов, Минаев. А. Горнфельд.

   Эпиграф (греч. epigrajh – надпись) – цитата, помещаемая во главе сочинения или части его с целью указать его дух, его смысл, отношение к нему автора и т. п. Смотря по литературному и общественному настроению, Э. входили в моду, становились манерой, выходили из употребления, потом воскресали. В первой половине прошлого века ими охотно блистали, как выражением начитанности и уменья применить чужую мысль в новом смысле. Известны Э. к «Esprit des Lois» Монтескье – «Prolem sine matre creatam», к «Histoire naturelle» Бюффона – «Naturam amplectimur omnem», Э. девизы Руссо («Vitam impendere vero»), Бернарден-де СенПьера («Miseris succurrere disco»). У нас известны Э. Пушкина ко второй главе «Евгения Онегина» – «О, rus. О, Русь», Гоголя к «Ревизору» – «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива», Льва Толстого к «Анне Карениной» – «Мне отомщение и Аз воздам», Тургенева к «Фаусту» – «Entbehren sollst du, sollst entbehren», Достоевского к «Бесам», Шиллера в «Песне о колоколе» (и Герцена к «Колоколу»): «Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango».
   А. Горнфельд.

   Эпиграфика (от греч. epigrajh – «надпись») – название научной дисциплины, занимающейся изучением надписей.

   Эпиктет – фидософ-стоик, живший в конце I и начале II века по Р. Хр. Родился в Фригии; был рабом вольноотпущенника Эпафродита; обучался в Риме стоической философии у Музония Руфа, к которому питал величайшее уважение; в 94-м году при Домициане был изгнан из Рима согласно декрету, запрещавшему пребывание в Риме философских школ; удалился в Никополис в Эпире и открыл здесь школу. Жизнь Э. во всем согласовалась с его учением; в своем презрении ко всему внешнему он шел так далеко, что не позаботился сообщить потомству ни своего имени (Эпиктет – это прилагательное, означающее раба), ни своего учения; подобно Сократу, он ничего не писал. Жил в крайней бедности. Глиняная лампа, при свете коей он работал, после смерти была куплена богачом за 3000 драхм. Э. был хромым; может быть это обстоятельство послужило к созданию известного анекдота о том, что Эфиальт сломал Э. ногу ради забавы. Цельз, приводя слова Э.: «ты мне сломаешь ногу» и «ведь я тебе говорил, что ты ее сломаешь», восклицает: «Разве ваш Христос среди своих мучений сказал что-нибудь столь прекрасное». На это Ориген отвечал: «Наш Бог ничего не сказал, а это еще прекраснее». Эпиктетом увлекался император Марк Аврелий. Арриан по отношению к Э. занимает такое же место, как Ксенофонт – по отношению к Сократу. Appиан записывал слова Э. и передал их потомству в двух сочинениях: «Беседы», в восьми книгах, из коих до нас дошли четыре, и «Руководство» Э. Оба произведения принадлежат к числу возвышеннейших и благороднейших моральных произведений. Простота, ясность и благородство произведений Э. производили такое влияние, что чтение сочинений этого язычника, столь, впрочем, близкого по духу к христианской нравственности, было весьма распространено в монастырях первых веков христианской эры. 400 лет по смерти Э. из Афин был изгнан, согласно декрету императора Юстиниана (529 г.), запрещавшему пребывание философов в Афинах, Симплиций, последний греческий философ. В числе его сочинений наиболее видное место занимает читаемый и до настоящего времени «Комментарий на Руководство Э.». Сочинения Арриана и Симплиция представляют главнейший материал для суждения о философии Э. Э. – типичнейший представитель стоицизма, хотя некоторые исследователи (Целлер) и указывают на то, что Э., в своем презрении к точному знанию, следовал более за циниками, чем за стоиками, а в нравственном его учении заметен менее резкий, горделивый и само удовлетворенный тон, чем обычный для стоицизма; именно вторая из указанных особенностей – стоический аскетизм, понимаемый совершенно особенным образом, – сближает Э. с христианскими писателями. Напрасно было бы искать у Э. научных исследований или доказательств известных положений; он не интересуется ни логикой, ни физикой, ни даже теоретическим обоснованием этики. Он – проповедник моралист; наука имеет для него ценность лишь постольку, поскольку ею можно воспользоваться для целей нравственной жизни, для того, чтобы сделать человека свободным и счастливым. На первом плане в философии Э. стоит вера в Божество и Провидение; душа человека представляется ему частью Божества, находящейся с ним в единении. «Каждое движение души Бог чувствует как свое собственное» («Беседы», 1, 14). Место доказательств у Э. занимает внутреннее убеждение. «Хотя бы многие – говорит Э., обращаясь к ученикам, – и были слепы, но все же, может быть, среди вас найдется один, который за всех споет гимн Божеству. И чего же иного ждать от хромого старика, как не хвалы Богу? Если б я был соловьем, то делал бы то, что свойственно соловью; если б я был лебедем, то делал бы свойственное лебедю; но я разумное существо, поэтому и должен хвалить Бога; это мое дело, и я не покину своего поста, пока жив, и вас буду призывать к тому же делу» («Бес.», 1, 16). Вот характерное для Э. место, определяющее его отношение к знанию, а также к политеизму греков и к монотеизму греческой философии. Для Э. было ценно сознание Божества и проведение этого сознания в жизни, а не теоретические о нем размышления. Точно то же следует сказать и об этике: Э. берет нравственность как непосредственно данный факт сознания, общий всем людям и по своему содержанию вытекающий из веры в Божественное начало. Общее сознание нуждается в некотором выяснении, мнение следует отделить от истины, и это возможно путем определения общих понятий и подведения под них частных, т. е. путем того диалектического процесса, к которому прибегал Сократ («Бес.», II, 11, 12 и др.). Главная задача философии Э. состоит в освобождении человека и даровании ему этим путем счастья; следовательно, важнейшее понятие, требующее выяснения, есть свобода или то, что в нашей власти (to ej hmin и to ouc ejhmin). В нашей власти находится внутренняя жизнь сознания и главным образом состояния воли, распоряжающейся представлениями. Все внешнее не в нашей власти, а, следовательно, и представления, поскольку они суть показатели внешнего мира. Главная задача состоит в правильном понимании того, что в нашей власти, и в правильном отношении ко всему, что не зависит от нас. Независящее от нас не должно покорять свободы нашего духа; мы должны ко всему внешнему относиться равнодушно. «Бойся только того, что в твоей власти и уничтожь ранее всего все свои желания». «Не требуй, чтобы события согласовались с твоими желаниями, но согласуй свои желания с событиями – вот средство быть счастливым». Даже величайшее несчастье не должно нарушать покоя мудреца: все случающееся в связи событий необходимо и целесообразно, поэтому из всего можно извлечь некоторую нравственную пользу. На величайшего преступника мудрец будет смотреть как на несчастного; обращение внутрь себя влечет за собой свободу. – Такова основная тема рассуждений Э., которую он варьирует, но к которой постоянно возвращается. Нет основания подробно излагать систему Э., так как он сам подробнее останавливается лишь на вопросах практики. В своих беседах он весьма часто упоминает с большим уважением о Хризиппе и Зеноне, а также о Диогене и других представителях раннего стоицизма, но ни разу не ссылается на младших стоиков, т. е. на Панеция и Посидония. Бонгефер, которому принадлежат два исследования, касающиеся Э. («Epictet und die Stoa», Штуттг., 1890, и «Die Ethik des Stoikers Epictet», ibid., 1894), сводит этику Э. к трем основным положениям: 1) всякое существо, а, следовательно, и человек, стремится к тому, что ему полезно; 2) истинная сущность человека состоит в духовности, благодаря коей он родственен Божеству; обращаясь к этой своей природе, единственно ценной и свободной, человек находит счастье; 3) дух человека по природе нуждается в совершенствовании и развитии, которые достигаются упорною работою над самим собой. Эвдаймонизм Э. тесно связан с его идеализмом; отличительной чертою воззрений Э. является его оптимизм: «заботься и о внешнем, но не как о высшем, а ради высшего» ("Бес. ", II, 23). При несомненной близости Э. к воззрениям христианской морали, есть у него и черты, не свойственные христианству – напр. его интеллектуализм, черта обще-греческая, заставляющая его видеть добродетель в правильном понимании, в истинном знании. Этот же интеллектуализм определяет и странное отношение Э. к детям: он приравнивает их к животным. «Что такое дитя? только незнание и неразумность» («Бес.», II, 1).
   Литература об Э. указана у Целлера и Бонгефера. Имеет значение книга Констана Марта, «Философы и поэты моралисты во времена римской империи» (перевод с французского, Москва, 1879). Книга Schrank'a, «Der Stoiker Epictet und seine Philosophie» (Франкфурт, 1885) внимания не заслуживает.
   Э. Р.

   Эпилог (греч. epilogoV – послесловие) – заключительная часть, прибавленная к законченному художественному произведению и не связанная с ним неразрывным развитием действия. Как пролог представляет действующих лиц до начала действия или сообщает то, что ему предшествовало, так Э. знакомит читателя с судьбою действующих лиц, заинтересовавшею его в произведении. От послесловия в тесном смысле Э. отличается тем, что первое может быть размышлением, тогда как Э. – всегда рассказ. Типичные Э. – иногда без особого заглавия – заканчивают романы Достоевского и Тургенева. А. Гор – д.

   Эпиталама или эпиталамион (греч.) – свадебная песня у греков, а также римлян, которую пели перед невестой или в спальне новобрачных юноши и девы. В современной оперной музыке большой популярностью пользуется Э. для баритона из оперы А. Рубинштейна «Нерон». Н. С.

   Эпитафия (греч. Epitajion) – надгробная надпись. Появление Э. относится к отдаленнейшей древности. В древней Греции Э. стали писаться в стихах, что позже вошло в обыкновение и у римлян (древнейшая большая Э. в латинских стихах – Сципиона Барбата, консула 298 г. до Р. Хр.). Обычай составлять Э. с указанием хотя бы дат жизни покойников сохраняется в настоящее время у всех культурных народов. Э. иногда являются ценным пособием для истории, давая точные данные о времени жизни тех или иных лиц: поэтому сборники Э. имеют значение, даже если составлены для времен к нам близких, как, напр. «Спб. некрополь» Вл. Саитова (1883 г., для XVIII – нач. XIX в.).

   Эпитет (греч. epiJetoV – наложенный, приложенный) – термин теории литературы: определение при слове, влияющее на его выразительность. Содержание этого термина недостаточно устойчиво и ясно, не смотря на его употребительность. Сближение истории литературной выразительности с историей языка должно отразиться на теории Э.: его история уже теперь близка к истории грамматического определения и, вероятно, этому термину суждено уступить место иным категориям поэтической выразительности. Не имея в теории литературы определенного положения, название Э. прилагается приблизительно к тем явлениям, которые в синтаксисе называются определением, в этимологии – прилагательным; но совпадение это только частичное. Установленного взгляда на Э. у теоретиков нет: одни относят его к фигурам, другие ставят его наряду с фигурами и тропами, как самостоятельное средство поэтической изобразительности; одни отожествляют эпитеты украшающий и постоянный, другие разделяют их; одни считают Э. исключительно элементом поэтической речи, другие находят его в прозе. А-р Н. Веселовский («Из истории Э.», в «Журн. Мин. Народн. Просв.», 1895, № 12) охарактеризовал несколько моментов истории Э., являющейся, однако, лишь искусственно выделенным фрагментом общей истории стиля. Теория литературы имеет дело только с так назыв. украшающим Э. (epitheton ornans); название это неверно и ведет свое происхождение из старой теории, видевшей в приемах поэтического мышления средства для украшения поэтической речи; но только явления, обозначенные этим названием, представляют собою категорию, выделяемую теорией литературы в термине Э. Как не всякий Э. имеет форму грамматического определения, так не всякое грамматическое определение есть Э.: определение, суживающее объем определяемого понятия, не есть Э. Логика различает суждения синтетические – такие, в которых сказуемое называет признак, не заключенный в подлежащем (эта гора высока) и аналитические – такие, в которых сказуемое лишь повторяет признак, уже имеющийся в подлежащем (люди смертны). Перенося это различение на грамматические определения, можно сказать, что название Э. носят лишь аналитические определения: «рассеянная буря», «малиновый берет» не Э., но «ясная лазурь», « длиннотенное копье», «щепетильный Лондон», «Боже правый» – эпитеты, потому что ясность есть постоянный признак лазури, щепетильность – признак, добытый из анализа представления поэта о Лондоне, и т. д. Для логики это различение не безусловно, но для психики творящей мысли, для истории языка оно имеет решающее значение. Э. – начало разложения слитного комплекса представлений – выделяет признак, уже данный в определяемом слове, потому что это необходимо для сознания, разбирающегося в явлениях; признак, выделяемый им, может нам казаться не существенным, случайным, но не таким он является для творящей мысли. Если былина всегда называет седло черкасским, то не для того, чтобы отличить данное седло от других, не черкасских, а потому, что это седло богатыря, лучшее, какое народпоэт может себе представить: это не простое определение, а прием стилистической идеализации. Как и иные приемы – условные обороты, типичный формулы – Э. в древнейшем песенном творчестве легко становится постоянным, неизменно повторяемым при известном слове (руки белые, красна девица) и настолько тесно с ним скрепленным, что даже противоречия и нелепости не побеждают его («руки белые» оказываются у «арапина», царь Калина – «собака» не только в устах его врагов, но и в речи его посла к князю Владимиру). Это «забвение реального смысла», по терминологии А. Н. Веселовского, есть уже вторичное явление, но и самое появление постоянного эпитета нельзя считать первичным: его постоянство, которое обычно считается признаком эпики, эпического миросозерцания, есть результат отбора после некоторого разнообразия. Возможно, что в эпоху древнейшего (синкретического, лирико-эпического) песенного творчества этого постоянства еще не было: «лишь позднее оно стало признаком того типически условного – и сословного – миросозерцания и стиля, который мы считаем, несколько односторонне, характерным для эпоса и народной поэзии». Анализируя поэтические Э., А. Н. Веселовский находит возможность разбить их на две обширные категории: 1) Э. тавтологический, подновляющий нарицательное значение слова, освежающий его потускневшую в сознании внутреннюю форму («крутой берег»: берег – одного происхождения с Berg – и так значит крутой; «грязи топучие»; «красна девица») и 2) Э. пояснительный, усиливающий, подчеркивающий какой-нибудь один признак; этот признак либо считается в предмете существенным, либо характеризует его по отношению к практической цели и идеальному совершенству. Подметив эту разницу, немецкие теоретики пытались делить Э. на Adjectiva der Bezeichnung (Э. обозначения) и der Beziehung (Э. отношения); первые Готшаль без всякого основания отожествляет с постоянными, вторые – с украшающими, причем необходимым признаком последних считает метафоричность. Должно отметить, что, «говоря о существенном признаке, как характерном для содержания пояснительного Э., мы должны иметь в виду относительность этой существенности». Так напр., в «белый лебедь», «трава зеленая», эпитеты безотносительно существенны; наоборот, в «честимый царь», «столы белодубовые», «ножки резвые» Э. определяет то совершенство, которое желательно приписать определяемому объекту: коли ножки, то уж резвые, коли царь, то уж честимый. Отсюда пристрастие к Э. золотой, белый и т. п. Особенное внимание обращает А. Н. Веселовский на две группы эпитетов, поверхностно сходный, но по существу и по хронологии глубоко различный: «между ними лежит полоса развития – от безразличия впечатлений к их сознательной раздельности»; это Э. метафора и Э. синкретический. Первый – как и всякая метафора – предполагает сознательное перенесение оттеняемого признака с одного из сравниваемых объектов на другой («сладкая тишина», «блестящее общество», «сонный лес»). Второй есть результат ассоциации чувственных представлений; не сознавая этого, мы получаем ощущения слитного характера; получаются такия явления, как audition coloree – и такие Э., где впечатления слуха и зрения смешаны не метафорически, не иносказательно, но в прямом смысле. Конкретные примеры сложны, но можно утверждать, что с психологической точки зрения в таких Э., как «малиновый звон», «прозрачный звук лошадиных копыт» (Толстой) мы имеем дело скорее с синкретизмом, чем с метафорой. История Э. представляет собою одну из выразительнейших страниц в судьбах литературных форм; это история не только поэтического стиля, но и всего «поэтического сознания от его физиологических и антропологических начал и их выражений в слове – до их закрепощения в ряды формул, наполняющихся содержанием очередных общественных миросозерцаний. За иным Э., к которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далекая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля, в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного». Так оценивая эволюцию Э., А. Н. Веселовский видит общее ее направление в «разложении его типичности индивидуализмом». На первых порах мы имеем Э. типичные, общие для группы, например равно применяемые ко всем героям. Еще в Нибелунгах все восхваляемые предметы певец охотно называет белыми или ясными, все отрицательные явления – черны, мрачны. В дальнейшем самосознание развивающейся личности связано с индивидуализацией ее впечатлений – Э. становится характеризующим; типизирующего Э. уже недостаточно для мысли и она категоризирует его, осложняет прибавлениями: получается сложный Э., подчас совращенный из целого сравнения, описания. Это не единственный вид сложного Э.: сложность получается также от парного сочетания синонимов, от соединения взаимно определяющих Э. и т. д. Говорят, что Э. – пробный камень для поэта; и действительно, есть сторона творчества, которая именно в этом элементарном приеме находит особенно яркое выражение: это способность к анализу, к характеристике. Известное понятие находится в употреблении, оставаясь не разложенным и не задевая мысли: мыслитель – все равно, поэт или прозаик – в одном определении выделяет его признак, существенный, но дотоле незаметный. Такие эпитеты, как у Пушкина «простодушной клеветы» или у Лермонтова «неполных радостей земных» разом, точно вспышка молнии, освещают нам содержание явления, в которое мы еле вдумывались; они переводят в сознание то, что смутно ощущалось за его порогом. Поэтому нельзя считать основательными указания на плеонастический характер эпитетов: они основаны на смешении логической точки зрения с психологической. Э., повторяющий – иногда подновляющий – значение определяемого слова, придает ему новый оттенок; он нужен и потому в нем нет плеоназма. А. Г.

   Эпоха – термин финансовых вычислений, означающий день, с которого начинается исчисление процентов по текущим счетам.

   Эрбий – относится к элементам «редких земель» (названы так по сходству их с такими окислами щелочноземельных металлов, как известь и глинозем). К элементам редких земель относятся также скандий Sc, иттрий I, лантан La, церий Се, празеодим Рr, неодим Nd, самарий Sm и др. Редкие земли найдены только в соединениях, представляющих довольно редкие минералы, в небольших же количествах встречаются во многих минералах, также в золе табака и костей и в человеческой моче. Практический интерес редкие земли возбудили после того, как Ауэр применил смесь окисей тория и церия для газокалильного освещения (колпачки Ауэра). После того были открыты сравнительно большие залежи монацита в Бразилии и Северной Каролине, и изучение редких земель расширилось (при извлечении из монацита окиси тория редкие земли получаются как отбросы или побочные продукты). Атомные веса элементов редких земель по недостаточности для них физико-химических данных точно не определены, но после установлены периодической системы Менделеева (1870) для некоторых из них атомные веса удалось определить более точно (из них скандий, его атомный вес и свойства были предсказаны Менделеевым под именем гипотетического элемента эка бора). По своим свойствам и реакциям редкие земли сходны между собой и, встречаясь в природе совместно друг с другом, трудно отделяются один от другого. Водные растворы солей редких земель не осаждаются сероводородом. Сернистый аммоний действует, как свободный аммиак (дает аморфные осадки основных солей). Углекислые соли щелочей осаждают аморфные углекислые соли (растворимы в избытке реактива и тем легче, чем слабее основные свойства их). Для характеристики элементов редких земель пользуются атомными весами и их спектрами поглощения (при пропускании белого света через раствор солей), светящимися спектрами электрических искр (спектры с большим числом линии) и спектрами фосфоресценции (свет фосфоресценции при действии электрических разрядов в почти безвоздушном пространстве на сернокислые соли некоторых редких земель и на самые земли дает характерные полосатые спектры). Некоторые из элементов редких земель получены в металлическом виде (при действии калия или натрия на хлористые соли данных металлов или же посредством электролиза), большинство же известно только в виде окислов и солей. Э. Еr, имеет атомный вес=166,3 (Клеве). Окись Э. Еr2О3 представляет собою порошок красивого розового цвета, уд. в. 8,64, медленно растворяется в кислотах и образует соли розового цвета. В начале 60 годов Берлин, позднее Бар и Бунзен в смеси, называвшейся, иттрием нашли землю, дающую розовые соли, и дали ей название Э. Из этой последней Мариньяк выделил окись иттербия, дающую бесцветные соли. Клеве в 1880 году показал, что и чистый Э. сопровождается двумя землями гольмием и туллием, от которых его уже трудно отделить. Для Э. характерен спектр поглощения (изучен Таленом). Линии Э. найдены в спектре солнца. Из солей Э. известны: азотнокислый Э. Er2(NO3)6+10H2O в виде больших кристаллов, не изменяющихся на воздухе; сернокислая соль (с 8 частями воды) образует двойные соли с сернокислым калием и аммонием. Первая из этих солей Еr2, К2(SO4 )4 +4Н2O хорошо растворима в холодной воде.
   А. Кремлев.

   Эрехтейон – т. е. храм Эрехтея – замечательное произведение древнегреческой архитектуры, остатки которого сохранились в Афинах. То было одно из главных святилищ, красовавшееся на акропольской горе, к северу от Парфенона. Оно занимало то самое место, где, по верованию греков, произошел спор между Афиною и Посейдоном из-за обладания Аттикой; в нем находились оливковое дерево, произращенное Афиною, и ключ соленой воды, начавший бить по манию Посейдона; в нем хранились другие святыни, чтимые афинянами: деревянный истукан Афины, будто бы упавший с неба, статуя Гермеса, принесенная в Афины Кекропсом, след на скале трезубца, которым Посейдон извлек из нее воду, светильник Каллимаха, горевший непрестанно, несмотря на то, что масло наливалось в него только однажды в году, остатки гроба Эрехтея и других героев Аттики, трофеи, добытые на войне, и т. п. Э. заменил собою находившийся на том же месте более древний храм, разрушенный персами при их нашествии; постройка нового храма была начата при Перикле и продолжалась с перерывами, вероятно, до 407 г. до Р. Хр. Так как он стоял на неровной почве и был, собственно говоря, не одним храмом, а совокупностью нескольких святилищ, то его план представлял значительное отступление от обычного расположения греческих храмов; он не имел снаружи окружной колоннады, но был украшен с трех сторон отдельными портиками. Перед входом в восточную целлу, посвященную Афине-Палладе (градохранительнице), находился портик о шести стройных колоннах, вытянутых в ряд, без антов. Лицевая стена западной целлы посвященной трем древним аттическим божествам земли, была с наружной стороны ограничена двумя антами и расчленена четырьмя великолепными, также аттическими полуколоннами, в пространствах между которыми были проделаны четыре высоких окна. К этой целле примыкали два портика, один с северной стороны, другой-с южной. В северный портик выходила главная входная дверь целлы, роскошно обрамленная и осененная карнизом на консолях. Южный портик, называвшийся Пандрозейоном, по имени одной из дочерей Кекропса, Пандрозы, не имел фриза, и его архитрав, состоявший из трех горизонтальных полос, подпирали не колонны, а шесть кор или кариатид, помещенных на высоком парапете, -шесть фигур молодых женщин, одетых в афинский костюм (тунику, гемидиплодий и пеплос) и несущих на головах корзины и лежащие на этих последних квадратные плиты, Здесь мы встречаем первый в истории искусства случай употребления подобных женских фигур для поддержки балок – употребления, перешедшего из греческого зодчества во всемирное. Пять кариатид Пандрозейона еще стоят на своих местах; шестая увезена, вместе с частями архитрава и парапета, лордом Эльджином в Лондон и теперь хранится в тамошнем Британском музее; в Афинах она заменена теперь терракотовой копией. В позах этих здоровых, стройных фигур незаметно ни малейшего принуждения; они несут лежащую на их головах тяжесть легко, что особенно выражается тем, что у них только одна нога плотно упирается в землю, а другая слегка согнута в колене и выдается вперед. Одежда ниспадает с них плавными, красивыми складками, напоминающими собою каннелюры; на их правильных, благородных лицах рисуется строгое спокойствие, как бы сознание важности их служения Афине. Обломки фриза Э., сюжетом которого был, очевидно, миф об Эрехтее и кекропидах, хранящиеся в акропольском музее, свидетельствуют о том, что и прочие скульптурные украшения Э. были превосходны. Он отличался большой оживленностью и тонкостью отделки, и его эффектность увеличивалась темным фоном элевзинского мрамора, на котором были укреплены фигуры, изваянные из белого паросского мрамора. В архитектурном отношении все части Э. должны были очаровывать зрителя чистою красотою своих форм, гармоничностью пропорций и тонкою обработкой деталей; ни одно из созданий древнегреческого зодчества не было так свободно и живописно по расположению, так грациозно и изящно, как это образцовое сооружение аттическо-ионического стиля. До XVII стол. Э. существовал еще в довольно сохранном виде; но венецианцы в 1687 г., при осаде Афин, страшно изуродовали его. В настоящее время он, насколько было возможно, исправлен при помощи принадлежавших к нему фрагментов, но все-таки представляет собою печальные развалины; лучше других его частей уцелел портик Пандрозы.

   Эри (Erie, произнес. Ири) – самое южное из больших северо-американских озер, расположено между 41°25'-42°55' с. ш. и 78°52'– 83°33' з. д. от Гр. Берега его на С принадлежат Канаде, на 3, В и Ю-штатам Мичиган, Огайо, Пенсильвания и НьюЙорк. Озеро расположено на высоте 172 м над ур. м., на 4 м. ниже, чем озеро Гурон, и 102 м. выше, чем озеро Oнтаpиo, с которым оно соединяется Ниагарским водопадом. Площадь его занимает 24491,94 кв км при наибольшей длине 402 км и ширине с 50 до 100 км. В Э. вносится много ила с озера Гурон и с его состоящих из мягких горных пород берегов, почему Э. самое мелкое из северо-американских озер; лишь в редких местах глубина превышает 37 м; наибольшие встречающиеся глубины достигают 76 м. В Э. изливаются лишь короткие речки. Самые крупные из них Гранд-ривер (195 км.) на С и Моми на 3. С озером Онтарио озеро Э. соединяется через Велландский канал. С р. Гудзон озеро соединяется каналом Э.; последний начинается недалеко от г. Буффало и простирается на В. до г.г. Трой и Альбани на р. Гудзоне. Длина канала 585 км, ширина на дне 16 м, на поверхности 21,3 м, глубина 2 м; канал сооружен в 1817-25 гг., расширен и углублен в 1836-42 гг.; канал снабжен 72 шлюзами. По каналу ходят плоскодонные барки 27,7 м. длины, 5,3 м. ширины, с осадкой 1,3 м. и вместимостью в 240 тонн. Так как со времени сооружения жел. дорог значение канала для грузового движения между Атлантическим побережьем и приозерными штатами упало, то проектируется его углубить и сделать доступным для судов со вместимостью в 1000 тонн. Другие каналы соединяют г. Кливленд с г. Портсмут на р. Огайо (канал Огайо), г. Толедо с г. Цинциннати (Майами-канал); к последнему примыкает канал Вабаш-Эри. Затем озеро Э. связано густой железнодорожной сетью с соседними штатами, откуда через озеро перевозится уголь, лес, железо, керосин, хлеб и др. товары, направляясь к р. Св. Лаврентия и Миссиссипи. С декабря по март гавани замерзают. Осенью господствуют частые бури. Течения на озере очень сильные. Естественных хороших гаваней нет на озере; все гавани сооружены искусственно. Главнейшие-Буффало, Дэнкирк, Эри, Кливлэнд, Сандуски и Толедо.

   Эрозии (медиц.) – поверхностные изъязвления слизистой оболочки, обусловливаемые большею частью дегенеративно-воспалительными процессами.

   Эрозия и эрозионные процессы – термин, употребляемый в геологии для обозначения процессов размывания.

   Эрот (ЕrwV) = лат. Аmоr – Амур) – у древних греков бог любви, понимавшийся как особое мировое божество и как безотлучный спутник и помощник Афродиты. Как Mиpовoe божество, соединяющее богов в брачные пары, Э. считался порождением Хаоса (темной ночи) и светлого дня или Неба и Земли. Отцом его называли также Урана, Хроноса, Орфея и др. В позднейшем предании, Э. обыкновенно называется сыном Афродиты и Арея. Он господствует как над внешней природой, так и над нравственным миром людей и богов, управляя их сердцем и волей. По отношению к явлениям природы он является благодетельным богом весны, оплодотворяющим землю и вызывающим к бытию новую жизнь. Его представляли красивым мальчиком, с крыльями, в более древнее время – с цветком и лирой, позднее со стрелами любви или пылающим факелом. Художественное развитие тип Э. получил под резцом ваятелей младшей аттической школы-Скопаса, Праксителя и Лизиппа. Скопасу принадлежала статуя Э., находившаяся в Мегарах; Пракситель изваял Э. для Пария (город в Мизии при Геллеспонте) и – шедевр греческой скульптуры-для Феспий, где находилась также статуя Э. работы Лизиппа. Культ Э. существовал в Парии и главным образом в Феспиях, где первоначально грубый камень служил изображением бога. В Феспиях через каждые четыре года устраивалось в честь Э. празднество – Эротидии – сопровождавшиеся гимнастическими и музыкальными состязаниями. Кроме того Э., как бог любви и дружбы, соединявшей юношей и мужчин, пользовался почитанием в гимназиях, где статуи Э. ставились рядом с изображениями Гермеса и Геракла. Спартанцы и критяне обыкновенно перед битвой приносили Э. жертву; лучший фиванский (так наз. священный) отряд имел в Э. своего покровителя и вдохновителя; самицы посвятили Э. гимназий и праздновали в честь его свои элевтерии. Взаимная любовь юности нашла себе символическое изображение в группе Эрота и Антэротае находившейся в элейском гимназии: рельеф с этою группою изображал Э. и Антэрота, оспаривающими пальму победы друг у друга. Э. служил одним из любимых сюжетов для философов, поэтов и художников, являясь для них вечно-живым образом как серьезной мироуправляющей силы, так и личного сердечного чувства, порабощающего богов и людей. Позднейшему времени принадлежит возникновение группы Э. и Психеи (т. е. Любви и плененной ею Души) и развившейся из этого представления известной народной сказки. Н. О.

   Эсквайр (англ. Esquire, обыкн. сокращенно Esq.) – почетный титул, происходящий от англо-норманского слова escuier, франц. есuyеr, лат. scutifer, т. е. «щитоносец». Первоначально титул этот носили в Англии все те, которые, не будучи пэрами или рыцарями, пользовались правом иметь свой герб, т. е. весь обширный класс английского дворянства – джентри. Лица низших классов могли получать этот титул только посредством королевских грамот. Титул передавался потомству. Теперь в Англии титул Э. дают: 1) все государственные должности, начиная от мирового судьи, 2) степень доктора и 3) звание барристера (поверенного при высших судах). Из вежливости титул Э. дается всем лицам образованным и принадлежащим к хорошему обществу. Титул Э. становится излишним для лиц, обладающих каким-либо другим титулом. Сокращенная форма Сквайр обозначает: 1) в Англии – помещика, 2) в Северной Америке – мирового судью.

   Эскироль (Esquirol) – знаменитый французский психиатр (1772-1840), изучал медицину в Париже и Монпелье, и сделавшись учеником Пинеля, основателя научной психиатрии, посвятил себя разработке душевных болезней. В 1800 г. он открыл в Париже первую частную лечебницу для душевно-больных, а в 1817 г. первую клинику, в которой читал лекции для врачей, приезжавших к нему из разных стран. С 1825 г. до смерти состоял директором заведения Шарентон (около Парижа), где ему в 1862 г. воздвигнут памятник. Главное его произведение (Париж, 1838 г.) – было переведено почти на все европейские языки. Кроме того ему принадлежат несколько монографий об обманах чувств, о мономаниях, об устройстве заведений для умалишенных. Он много содействовал улучшению быта душевнобольных, более гуманному обращению с ними в заведениях и устранению жестоких способов усмирения их, крайне распространенных в те времена.
   П. Розенбах.

   Эскулап или, правильнее, Эскулапий (Aesculapius, из греческого AsklhpioV)натурализовавшийся у древн. римлян греческий бог врачебного искусства, которое, вместе с его божественным представителем, проникло в Рим в начале III-го века до Р. Хр. Когда в 293 г. до Р. Хр. тяжелая моровая язва посетила Рим, обратились за указанием к Сивиллиным книгам, которые дали знать, что эпидемия прекратится, если перевезут в Рим бога Эскулапия из его Эпидаврского святилища. После однодневного молебствия снарядили в Эпидавр посольство за священной змеей бога, которая, по преданию, добровольно последовала за римлянами на их корабль и, по прибыли в Рим, выбрала для своего жилища Тибрский остров; этот остров так и остался посвященным богу, в воспоминание о чем при устройстве набережной берегам острова была дана форма плывущего корабля, украшенного спереди статуей Э. В 291 г. здесь состоялось освящение храма в честь Э.; этот храм и состоявшие при нем службы напоминали собою типичные греческие Асклепии. Как и в Эпидавре, в тибрском храме Э. практиковался способ лечения больных посредством инкубации, во время которой они получали во сне необходимые советы; выздоровевшие посвящали богу обетные дары и благодарственные надписи. Вместе с о. в надписях упоминается весьма часто богиня, родственная с ним по культу-Гипея или Салюс (Здоровье). Другой храм Э. находился в Анции (в Лавдуме), где, по преданию, змея Эскулапа, при возвращении в Рим снаряженного в 293 г. посольства, высадилась на берег и три дня обвивалась вокруг высокой пальмы в роще Аполлона. – Культ Э. был греческий; жрецы при храме бога были из греков; как и греческому Асклепию, римскому Э. были посвящены из животных змея, собака и петух. В лице Э. греческое врачебное искусство было официально принято государством, хотя римляне, вообще смотревшие на медицину с отвращением, негостеприимно относились к поселявшимся в Риме греческим врачам. Позднее, медицина сделалась специальностью греков, среди которых бывало всегда множество шарлатанов. Суеверие и страдания приводили людей к Э.; культ этого бога принадлежал к числу самых популярных и стойких. Ср. Preller, «Romische Mythologie» (Б., 1881-1883, II-й т., стр. 240 и след.); Wissowa, «Religion und Kultus der Romer» (Мюнхен, 1902).

   Эспарцет (Onobrychis Gaertn.) – родовое название растений из сем. мотыльковых Рарiliоnасеае). Известно до 80 видов, дико растущих в средней и южной Европе, в сев. Африке и в западной Азии. Это– травы, полукустарники или мелкие кустарники, усаженные обильными шипами. Листья не парноперистые, с прилистниками. Главный черешок иногда превращается в шип. Цветки пурпурные, розовые, беловатые или желтоватые, собранные в пазушные кисти или в колосья. Чашечка колокольчатая, о пяти зубчиках, из которых нижний короче остальных. Флаг обратно яйцевидный или обратно сердцевидный, с узким основанием, почти сидячий; крылья короткие, лодочка с тупой или косо притупленной верхушкой, одинаковой длины с флагом или длиннее его. Тычинки двубратственные, верхняя тычинка свободная до основания. Пестик с короткою плодоножкой; завязь о 1 или 2 семянопочках; столбик прямой или согнутый, с небольшим рыльцем. Боб сплющенный, полушаровидный, реже свернутый улиткой, кожистый, морщинистый, не вскрывающийся, о 1-2 семенах. Из всех видов наиболее обыкновенным является О. viciaеfolia Scop. (иначе О. sativa Lam.), дико растущий по полям, холмам, лугам. Эта многолетняя трава (до 60 см высоты), голая или прижатопушистая, а иногда даже мохнатопушистая, с простыми или ветвистыми приподнимающимися стеблями. Перистые листья о 13-25 овальных, продолговатых или почти линейных листках. Розоватые цветки собраны в пазушные кисти, которые во много раз длиннее листьев. Зубцы чашечки вдвое длиннее ее трубочки; флаг равен лодочке, короче или длиннее ее; крылья длиннее трубочки чашечки, но короче ее зубцов. Боб полукруглый, прижатопушистый, морщинистый, по килю и морщинкам быть может зубчато-шиповатый, с шипами не длиннее его ширины. Этот вид образует много разновидностей, принимаемых некоторыми авторами за самостоятельные виды. Таковы: О. montana DC., отличающийся укороченными и простертыми стеблями, овальными или овально-продолговатыми листками, густыми кистями и крупными цветками (растет на Кавказе). О. inermis Stev., отличающийся почти линейными листками, длинными, густыми кистями, ячеисто-морщинистыми бобами, больш. частью с цельным килем (в Крыму, Кубанской обл.). О. vulgaris Gaud. (О. confirta DC.), с продолговатолинейными листками, довольно густыми кистями и бобами, с плотной оболочкой и короткими шипами, которые короче половины ширины киля (повсюду). О. arenaria DC. походит на предыдущий, но верхние листья линейные, цветки мелкие (до 9 мм.), а шипы на бобах длинные (=ширине киля). О. tomentosa отличается от предыдущего серовато-шершистыми бобами. О. gracilis Bess., отличающийся линейными листками, мелкими (до 7 мм.) цветками и еще тем, что флаг длиннее лодочки, а бобы мелкие, с зазубринками (в юго-вост. России) и др. Ср. Шмальгаузен, «Флора России» (т. I, стр. 259). О. viciaefolia разводится как кормовая трава. С. Р.

   Эсперанто (Esperanto) – один из многочисленных всемирных языков, придуманный доктором М. Заменгофом в Варшаве.

   Эстафета (франц. estafette) – конная почта, посылка нарочных гонцов, особенно верховых. В большинстве государств она в настоящее время отменена. В России и Австро-Венгрии до сих пор через Э. могут доставляться телеграммы в места, где нет телеграфных станций. В России при подаче телеграмм, назначенных для доставления в сторону от адресного телеграфного учреждения с нарочным или по Э., взимается с отправителей плата по 10 коп. с версты (но не менее 50 к. за каждую телеграмму).

   Эстрагон (Artemisia Dracunculus L.) – многолетняя трава из сем. сложноцветных (Compositae), дико растущая по степям, берегам рек во многих местностях Средней и Южной России, на Кавказе и в Азии, и часто разводимая в садах и огородах, как пряное растение. Стебель прямой, ветвистый, голый, до 1 метра высотою; листья цельные, голые. Головки мелкие, шаровидные, поникающие, собранные в кисти; покрывало голое, внутренние листки его широко перепончатые, венчик беловатый, краевые цветки женские, плодущие, срединные бесплодные.
   С. Р.

   Эсxатология – учение о последних вещах, о конечной судьбе мира и человека – искони занимала религиозную мысль. Представления о загробном существовании – томлениях в подземном царстве мертвых, мучениях, странствованиях в призрачном мире или упокоении и блаженстве в стране богов и героев – распространены повсеместно и имеют, повидимому, глубокие психологические корни. По мере проникновения религии нравственными идеями, появляются и представления о загробном суде и возмездии, хотя религия стремится обеспечить верующему загробное блаженство помимо его нравственных заслуг-посредством заклинаний или иных религиозных средств, как мы видим это у египтян, а впоследствии у греков или у гностиков. Наряду с вопросом о судьбе единичной человеческой личности может возникнуть вопрос и о конечной судьбе всего человечества и всего мира – о «кончине Mиpa», напр. у древних германцев (сумерки богов), или в парсизме (хотя трудно определить время возникновения его эсхатологии), или, наконец, у евреев, мусульман и в христианстве. У ветхозаветных евреев индивидуальная Э., т. е. совокупность представлений о загробном существовании отдельной личности, вытесняется из области собственно религиозного интереса, который сосредоточивается на Э. национальной или универсальной, т. е. на представлениях о конечной судьбе Израиля, народа Божия, а следовательно, и дела Божия на земле. В народных верованиях таким концом естественно являлось возвеличение Израиля и его национального царства, как царства самого Ягве, Бога Израиля, и Его Помазанника или Сына – народа Израиля, олицетворяемого в царе, пророках, вождях, священниках. Пророки вложили в представление о царстве Божием высшее духовное содержание. Это царство не может иметь исключительно национальное значение: его осуществление – конечная реализация святой воли Божией на земле – имеет универсальное значение для всего мира, для всех народов. Оно определяется прежде всего отрицательно, как суд и осуждение, обличение и ниспровержение всех безбожных языческих царств и вместе с тем всей человеческой неправды и беззакония. Этот суд, по своей универсальности, касается не одних язычников, врагов Израиля: он начинается с дома Израиля, и, с этой точки зрения, все исторические катастрофы, постигающие народ Божий, представляются знамениями суда Божия, который оправдывается самой верой Израиля, является божественнонеобходимым. С другой стороны конечная реализация царства определяется положительно, как спасение и жизнь, как обновление, касающееся духовной природы человека и самой внешней природы. Во время пленения вавилонского и после него Э. евреев получает особенно глубокое и богатое развитие, вместе с мессианическими чаяниями. Со II в. в апокалиптической литературе с нею соединяются верования и представления о личном бессмертии и загробном возмездии. Различные памятники этого периода отличаются разнообразием представлений; можно говорить об апокалиптических преданиях, а не об апокалиптическом предании. Одни памятники говорят о личном Мессии, о воскресении мертвых, о пророке последних времен; другие об этом умалчивают. Тем не менее постепенно, вплоть до христианских времен (и впоследствии), вырабатывается определенный комплекс апокалиптических представлений, которые вошли и в христианскую Э. Изучая систематически, начиная со II в. до Р. Хр., представления евреев о «последних вещах», можно принять в общем следующую схему: 1) скорби и казни, бедствия и знамения последних времен, видимое торжество язычников, нечестивых и беззаконных, крайнее напряжение зла и неправды, предшествующее «концу» (безусловно общая черта всех апокалипсисов); 2) в широких кругах распространенное ожидание пророка, предтечи великого «дня Господня», Илии (Малахия; Втор. 18, 15; Mф. 16, 14, Иоан. 6, 14); 3) появление самого Мессии (не во всех памятниках), последняя борьба вражьих сил против царства Божия и победа над ними десницей Мессии или самого Бога; во главе вражьих сил помещается иногда богопротивный царь (впоследствии – антихрист) или сам Велиар; 4) суд и спасение, обновление Иерусалима, чудесное собрание рассеянных сынов Израиля и начало благодатного царства в Палестине, которое имеет продлиться 1000 (иногда 400) лет, -так называемый хилиазм; перед началом этого «тысячелетнего царства» праведные имеют воскреснуть, дабы принять участие в его блаженстве (в некоторых апокалипсисах Meccия умирает, причем разыгрывается последний эпизод борьбы Бога с вражьей силой); 5) за концом истории, по совершении времен, некоторые говорят о конце мира – обновлении вселенной. «Последняя труба» возвещает общее воскресение и общий суд, за которыми следует вечное блаженство праведных и вечная мука осужденных. Иные представляли себе самую вечность по аналогии времени и мечтали о всемирном Иудейском царстве, со столицей в Иерусалиме. Другие мыслили грядущее царство славы как полное обновление неба и земли, как реализацию божественного порядка, упразднение зла и смерти, которому предшествует огненное крещение вселенной. С этим связывается представление о двойном воскресении: первое воскресение праведных, при начале тысячелетнего царства-седьмого тысячелетия, седьмого космического дня, субботы Господней, которой кончается история, второй суд и второе общее воскресение – конеч. цель космического процесса.
   Изучение христианского апокалипсиса показывает, каким образом эти представления еврейской апокалиптики были усвоены и переработаны церковью первого века. «Евангелие царствия» непосредственно примыкает к проповеди Иоанна Крестителя, в котором видели Илию, предтечу дня Господня. «Покайтесь, ибо приблизилось царство небесное» -так учил Иоанн, так учили и апостолы при жизни Иисуса. И в той, и в другой проповеди царство Божие, как совершенное осуществление воли Божией на земле («яко на небеси»), сознается прежде всего как суд, но вместе и как спасете. Оно приблизилось, пришло, хотя и без видимой катастрофы; оно уже среди людей, в лице Иисуса, который сознает себя единородным Сыном Божиим, помазанным Духом, и именуется «Сыном человеческим» (как у Даниила или в книге Еноха), т. е. Мессией, Христом. Мессия вмещает в себе царство, является его средоточием, носителем, сеятелем. В нем осуществляется Новый Завет – внутреннее, совершенное соединение божеского с человеческим, залогом которого служит то единственное в истории интимное, непосредственное соединение личного самосознания с Богосознанием, какое мы находим у Иисуса Христа и только у Него. Внутренняя духовная сторона царства Божия в человечестве находит здесь свое полное осуществление: в этом смысле царство Божие пришло, хотя и не явилось еще в полноте своей славы, Иисус Христос есть «суд миру сему» – тому миру, который «не познал» и не принял Его; и вместе Он «спасение» и «жизнь» для тех, кто «познает», принимает Его и «творит волю Отца», в Нем открывающуюся, т. е. становится «сыном царства». Это внутреннее соединение с Богом во Христе, это духовное созидание царства Божия не упраздняет, однако, веры в окончательную реализацию этого царства, его «явления» или пришествия «в силе и славе». Последнее слово Иисуса к синедриону, слово, за которое Он был осужден на смерть, было торжественным засвидетельствованием этой Веры: «Я есмь (сын Благословенного) и вы увидите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего с облаками небесными» (Марк. 14, 62). Сознавая Себя средоточием «царства», Иисус не мог не ощущать его непосредственной близости (Марк. 13, 21, ел.), хотя срок наступления его Он признавал известным одному Отцу (ib., ср. Деян., 1, 7); но сознание непосредственной близости царства, или «мессианическое самосознание» Христа имело для Него практическим последствием сознанную необходимость страдания и смерти -для искупления многих, для спасения их от суда и отвержения, связанного с немедленным наступлением того царства, из которого они, по внутреннему своему отношению в нему, сами себя исключают. Заповедь Отца – в том, чтобы не судить, а спасти мир. Не явление во славе среди легионов ангелов, а крестная смерть – вот путь к внутренней победе над миром и человеком. И тем не менее эта крестная смерть тоже не упраздняет Э. царства: она влагает в нее лишь новый смысл. Первое поколение христиан всецело проникнуто мыслью о близости царства: не успеете обойти городов Израиля, как придет Сын Человеческий (Мф.10, 23); не прейдет род сей (поколение) как все это будет (Марк. 13, 30); любимый ученик Христов не умрет до пришествия царства. Падение Иерусалима есть знамение скорого пришествия (Марка 13, 24; Луки 21, 27), и если во время осады и штурма Иерусалима иудеи ежеминутно ждали славного и чудесного явления Meccии, то и среди христиан первого века эти ожидания сказываются с неменьшею силою, являясь утешением в скорби и гонениях и вместе выражением живой веры в непосредственную близость Христа. Последние времена приблизились (Иак. 5, 8; 1 Петр. 4, 7; 1 Иоан. 2, 18), Господь придет скоро (Откр. 22, 9 и сл.); спасение ближе, чем при начале проповеди, ночь проходит и наступает рассвет (Рим. 13, 11, 12). Воскресенье Христа, как первая победа над смертью, служило ручательством окончательной победы, общего воскресения, освобождения всей твари от рабства тления; «явления Духа» служат залогом конечного торжества Духа, одухотворения вселенной. «Чаяние будущего и воскресение мертвых» – так резюмирует ап. Павел свое исповедание и вероучение (Деян. 23, 6). В рамки традиционной Э. (антихрист, собрание Израиля, суд, воскресение, царствование Meccии, рай и т. д.) апостол влагает основную христианскую мысль: в воскресении и славном осуществлении царства совершается конечное соединение Бога с человеком, а через него и со всей природой, которая вся преображается, освобождается от тления; Бог будет все во всем (1 Кор. 15). С конца 1 в. зарождаются недоумения, о которых свидетельствуют памятники послеапостольского века, напр. послание Климента и позднейшие писания Нового Завета, как послание к Евреям или второе посл. Петра. Первые христиане и апостолы умерли, не дождавшись «спасения»; Иерусалим разрушен; языческий Рим продолжает царствовать-и это вызывает сомнения. Являются насмешники, которые спрашивают, где же обетования о пришествии Христа? С тех пор, как почили отцы, все остается по прежнему, как было от начала творения. В ответ этим насмешкам второе послание Петра указывает, что как некогда прежний мир погиб от потопа, так нынешнее небо и земля блюдутся огню, сохраняемые на день суда и погибели нечестивых. Одно надо знать – что «у Господа один день как тысяча лет и тысяча лет, как один день» (Пс. 90, 4), -почему отсрочка в исполнении обетования должна объясняться не медлительностью, а долготерпением (гл. 3). Этот текст, в связи с преданием о хилиазме, вызвал многочисленные толкования; между прочим он вызвал ожидание кончины Mиpa около 1000 г., а затем в XIV в., так как «тысячелетнее царство» стали считать наступившим со времен Константина. Э., в целом, является едва ли не одним из первых догматов христианства; первый век был эпохою ее расцвета. Последующие века жили преданиями ранней христианской и отчасти Иудейской Э., причем с течением времени отпадали некоторые старинные предания (например чувственное представление о хилиазме, которое играло значительную роль в Иудейской апокалиптике и было заимствовано христианами первых веков. Из позднейших придатков отметим представление о мытарствах, некогда игравшее важную роль у гностиков, но усвоенное и православными. Э. западной церкви обогатилась учением о чистилище. Средневековая догматика схоластически разработала все частные вопросы о «последних вещах»; в «Summa Theologiae» Фомы Аквинского можно найти подробные сведения о различных отделах загробного мира, о местопребывании праотцев, детей, умерших до крещения, о лоне Авраама, о судьбе души после смерти, об огне чистилища, о воскресении тел и т. д. Художественное выражение этих воззрений мы находим в «Божественной Комедии» Данте, а у нас – в апокрифической литературе о рае и аде, хождениях по мукам и проч., которая тянется в течение долгих веков и начатки которой следует искать в ранних апокрифических апокалипсисах. Современная мысль относится к Э. индифферентно или отрицательно; те из проповедников христианства, которые стремятся приспособить его к требованиям современной мысли, дабы открыть ему широкий доступ в круг интеллигенции, нередко совершенно искренно силятся представить Э. как случайный придаток христианства, как временный и преходящий момент, как нечто привнесенное в него извне той исторической средой, в которой оно возникло. Уже для греческой интеллигенции Э. апостола Павла служила соблазном, как мы видим это по впечатлению, произведенному его речью перед ареопагом: «когда же они услыхали о воскресении мертвых, одни стали насмехаться, а другие сказали: об этом послушаем тебя в другое время» (Деян. 17, 32, ср. 24, 25). Тем не менее и теперь всякий добросовестный историк, научно изучающий историю христианства, вынужден признать, что христианство, как таковое, т. е. как вера в Христа, Meccии Иисуса, необходимо от начала было связано с Э., составлявшей не случайный придаток, а существенный элемент евангелия царства. Не отказываясь от самого себя, христианство не может отказаться от веры в Богочеловечество и в царство Божие, в конечную, совершенную победу, реализацию Бога на земле, -от верования, выраженного апостолом в 1 Кор. 15, 13, след. Отдельные образы христианской Э. можно объяснять исторически, но основная идея ее, засвидетельствованная жизнью и смертью Христа Иисуса и всем Новым Заветом, начиная с молитвы Господней, представляет и до сих пор жизненный вопрос христианства – веры «во Единого Бога Отца Вседержителя». Есть ли мировой процесс безначальный, бесконечный, бесцельный и бессмысленный, чисто стихийный процесс, или же он имеет разумную конечную цель, абсолютный (т. е. на религиозном языке божественный) конец? Существует ли такая цель или абсолютное благо (т. е. Бог) и осуществимо ли это благо «во всем» (царство небесное-Бог все во всем), или же природа представляет вечную границу для его осуществления и само оно является лишь субъективным, призрачным идеалом? У христианства возможен на это лишь один ответ. Кн. С. Т.

   Эталон – Эталонами называют образцы мер, содержащие возможно точно определенное число единиц той меры, образцом которой должен служить Э. Измерение большинства принятых в науке и технике величин может быть, как известно, сведено к измерению длин, масс и промежутков времени. Для этих основных величин первоначально были избраны идеальные единицы: для единицы длины-одна десятимиллионная часть четверти парижского земного меридиана (метр) и одна сотая доля его; для единицы массы – масса одного кубического сантиметра чистой воды при температуре наибольшей плотности ее (грамм) и тысяча таких единиц (килограмм); для единицы промежутков времени – одна секунда или 86400-ая часть средних солнечных суток. По мере усовершенствования методов измерения все более и более вкоренялось убеждение, что вышеприведенные идеальные единицы не могут считаться определенными, так как всякий исследователь, который пожелает воспроизвести эти единицы на основании их определений, получит величину единиц, отличную от прежних, и более или менее отличающуюся от идеальных, в зависимости от умения исследователя и от точности измерительных приемов и приборов, которыми он располагает. В виду этого международный конгресс, собравшийся в Париже в 1875 г., постановил принять в качестве единиц длины и массы некоторые произвольные единицы, а именно: 1) в качестве единицы длины – метра – прототип метра, хранящийся в Париже и чрезвычайно близкий к идеальному метру, 2) и в качестве единицы массы – прототип килограмма, хранящийся тоже в Париже и чрезвычайно близкий по величине к идеальному килограмму. Образцы длин и масс, точно сверенные с прототипами, имеются во всех государствах, и являются нормальными эталонами. С нормальными Э. сравниваются все остальные Э., применяемые для точных измерений; это сравнение дает возможность узнать точную величину Э. в единицах прототипа Э. для промежутков времени не существует; единица времени все еще является идеальной, но точность, с которой она может быть определена, более чем достаточна при настоящем положении науки, и величина единицы всегда очень просто может быть проконтролирована сравнительно несложными астрономическими наблюдениями; всякие хорошие астрономические часы можно считать за Э. времени. Большинство остальных единиц, принятых в науке и технике, могут быть приведены к основным единицам длины, массы и времени. Так напр. за электростатическую единицу количества электричества принимают такое его количество, которое действуя в пустоте на равное ему количество, расположенное от него на расстоянии единицы длины, отталкивает его с силой, равной единице силы; за единицу силы принимают силу, которая, действуя на единицу массы сообщает ей равномерноускоренное движение с единицей ускорения: за единицу ускорения принимают такое ускорение движения тела, когда скорость тела в единицу времени увеличивается на единицу скорости; наконец, за единицу скорости принимают скорость движения тела, проходящего единицу длины в единицу времени. Таким образом измерение большинства физических величин могло бы быть произведено при пользовании исключительно мерами длины, массы и времени. Но в большинстве случаев методы такого абсолютного измерения величин чрезвычайно сложны и, если желательно достижение значительной точности, требуют особых приборов, особой обстановки и чрезвычайной тщательности в работе. Между тем методы сравнения двух однородных величин обыкновенно значительно проще, не требуют столь сложной обстановки и в общем обладают значительно большей точностью, чем измерения абсолютные. Так напр., абсолютное измерение электрического сопротивления, путем приведения его к измерению длин, масс и времени, чрезвычайно сложно, между тем как сравнение сопротивлений представляет относительно простую задачу, которую легко выполнить даже с значительной точностью. В виду этого в науке стремятся, где возможно, заменить абсолютное измерение величин сравнением их с однородными, величина которых раз навсегда была точно определена в абсолютной мере. Для этой цели создают Э. тех величин, абсолютное измерение которых представляет затруднения. как напр., в электрических измерениях создают эталоны разности потенциалов, сопротивления, емкости (конденсаторы с известной емкостью), самоиндукции (катушки с точно определенной самоиндукцией), и т. д. Эти Э. раз навсегда измеряются с большой точностью в абсолютной мере; копируя их, создают другие Э., а сравнивая с ними однородные подлежащие измерению величины, определяют и последние в абсолютной мере. Так как с большой точностью можно сравнивать лишь однородные величины приблизительно одного и того же порядка величины, то стараются, обыкновенно, иметь эталоны одной и той же физической величины различных порядков. Обыкновенно эталоны, когда это возможно, стараются построить так, чтобы в них заключалось простое кратное число единиц или простое подразделение единицы характеризуемой эталоном величины; так напр. Э. сопротивления, единицей которого является 1 ом, бывают в 0,01, 0,1, 1, 100, миллион омов. Не всегда это возможно; так напр., Э. разности потенциалов – нормальные элементы – дают обыкновенно разность потенциалов, не находящуюся в каком-либо простом отношении в единице разности потенциалов – вольту, но все же совершенно точно определенную. Еще более важную роль играют Э. при измерении тех физических величин, которые не удалось привести к основным мерам длины, массы и времени. Примером такой величины является сила света, за единицу которой принимают силу света произвольно выбранного, но точно установленного источника света. Абсолютного измерения таких Э. существовать не может, и единственной гарантией определенности такого Э. является точное изготовление его по определенным, раз навсегда установленным предписаниям, и применение его в раз навсегда точно определенных условиях. Наиболее важным свойством всякого Э. является его возможная изменяемость от времени и окружающих условий. Поэтому при конструкции Э. их стараются построить из материалов, по возможности мало подвергающихся изнашиванию, стараются придать им формы, гарантирующие наибольшую сохранность их и наименьшее влияние на них окружающих условий. Кроме того, если влияние внешних условий (напр. температуры) неизбежно, то старательно изучают это влияние, так чтобы известно было, какой абсолютной величиной обладает данный Э. при всякой возможной комбинации внешних условий. При пользовании Э. необходимо точно знать характер этих влияний и стараться поставить Э. в такие условия, чтобы это влияние было либо по возможности незначительным, либо было точно определенным. Абсолютное измерение Э. и сравнение их друг с другом представляет столь сложную задачу, что она иногда не по силам не только отдельным наблюдателям, но и прекрасно обставленным лабораториям. В виду этого все работы этого рода стараются в последнее время сосредоточить в особых правительственных, специально к тому приспособленных учреждениях. Первым таким учреждением явилось Bureau des Poids et Mesures в Севре близ Парижа; в Германии аналогичным учреждением является Physikalisch=Technische Reichsanstalt в Шарлоттенбурге близ Берлина, в Poccии – главная палата мер и весов в Спб.

   Этан – углеводород предельного ряда С2Н6; встречается в природе, в выделениях из почвы нефтеносных местностей. Искусственно получен в первый раз Кольбе и Франкландом в 1848 г. при действии металлического калия на пропионнитрил, ими же в следующем 1849 году в больших количествах при электролизе уксуснокалиевой соли и действием цинка и воды на йодистый этил. В настоящее время Э. получается посредством всех вообще реакций, которые применяются для получения предельных углеводородов, т. е. 1) восстановлением галоидопроизводных этилового спирта, для чего употребляют водород in statu nascendi, йодистый водород, амальгаму натрия, цинк и медноцинковую пару в присутствии воды или спирта.
   CH3CH2J+HJ=CH3СH, +1/2 CH3CH2J+H2=C2H6+HJ.
   2) Действием воды на цинк этил. (C2H5)Zn+H2O=C2H6 +Zn(HO)2.
   3) действием цинка или натрия на галоидгидрин метилового спирта, 2CH3J+2Na=СН3СН3+2NaJ. При нагревании до 150° в запаянных трубках или по А. Волкову и Б. Меншуткину действием цинковой пыли при слабом нагревании. 4) Электкролиз солей уксусной кисл. 5) Присоединением водорода к непредельным углеводородам, именно ацетилену и этилену при нагревании до 500° или при обыкновенной температуре при контактном действии платиновой черни С2Н2+2Н2 = C2H6, С2Н4+Н2=C2H6.
   Э. газ, легко обращающийся в жидкость, его критические данные по Ольшевскому следующие:
   Крит. давл.
   +35° 50,3 атмосф.
   +29° 46,7 атмосф.
   23,5° 40,4 атмосф.
   0 23,8 атмосф.
   –93 1. Температура кипения жидкого Э.Он остается жидким.
   –151
   Мало растворим в воде при обыкновенном давлении, при более высоких давлениях в сильном охлаждении растворимость возрастает; по опытам Villard'a при этих условиях Э. образует с водой кристаллическое соединение, упругость диссоциации которого при O° равна 6 атмосферам, при 12°– 18 aтм., при +12° этот кристаллогидрат разлагается.
   Н. Тутурин

   Этимология – грамм. термин (от греч. etumoV истинный, верный и logia – учение, наука), имеющий два значения. В терминологии школьной грамматики Э. называют отдел грамматики, вмещающий в себе главные фонетические правила и учение о словообразовании (главным образом о флексии: склонении и спряжении). В этом смысле Э. противополагается учению о предложении (простом и сложном) и его членах, называемому обыкновенно синтаксисом. В научном языкознании под именем Э. разумеется правильное, согласное с требованиями науки определение происхождения слова и его родственных отношений к другим словам того же самого или других языков. Для краткости нередко Э. называют прямо происхождение слова, указывая, напр., что Э. его темна или, наоборот, вполне ясна и т. д. Научный характер эта последняя Э. приобрела лишь недавно, с успехами сравнительного языкознания и главным образом фонетики, позволившими сближать между собою формы, на вид ничего общего между собою не имеющие. Так, только после того как сравнительная фонетика выработала учение о так назыв. носовых сонантах, явилась возможность возводить отрицательные префиксы греч. a– и герман. un– к одному общему источнику u, или n слогообразующему. Особые заслуги по разработке Э. индоевропейских языков стяжал себе Потт, автор знаменитого труда: «Etymologische Forschungen auf dem Gebiete der Indogermanischen Sprachen mit besonderem Bezug auf die Lautumwandlung im Sanskrit, Griechischen, Lateinischen, Litauischen und Gotischen» (Лемго, 183336; второе издание, целиком переработанное и весьма расширенное, вышло в Детмольде, в 1859-76 гг.). В этом труде этимологизация, основывавшаяся прежде на бросающемся в глаза внешнем сходстве (иногда лишь случайном), впервые была поставлена на твердую почву фонетических законов и приобрела желательную точность, чуждую произвола. Другим замечательным ученым, много сделавшим для индоевропейской этимологии, был А. Фик , автор сравнительно-этимологического словаря индоевропейских языков: «Vergleichendes Worterbuch der indogerm. Sprachen» (1874-76), выдержавшего уже 4 издания, и множества отдельных этимологических статей в разных лингвистических журналах.

   Этология – термин, предложенный Миллем в его логике, для научной области, долженствующей заняться образованием характера в зависимости от физических и моральных условий. Психология есть наука опытная, Э. – наука дедуктивная; первая исследует общие законы духа, вторая следит за сложной комбинацией законов, следов., есть более конкретная наука. Э. находится в таком же положении к психологии, в каком физика – к механике. Основные принципы Э. суть axiomata media, ибо занимают среднее положение между эмпирическими законами и высшими обобщениями. Ожидания Милля до настоящего времени не оправдались; много собрано материала по характерологии народов и индивидов, но дедуктивной науки о характере до сих пор нет и по-видимому еще долго не будет.

   Этюд (esercizio, exercice) – музыкальное упражнение, написанное с целью развить технику играющего или поющего. Э. существуют для пения (вокализы) и для всех инструментов и заключаются в том, что известная техническая фигура повторяется на разных ступенях гаммы и в разных ладах. Э. придается музыкальное содержание и форма. Пишутся Э. ходообразно или в коленном складе. В эпоху преобладания полифонии писались Э. для развития полифонической техники: инвенции, токкаты. Для фортепиано Э. писали Клементи, Крамер, Мошелес, Калькбреннер. Есть Э. (преимущественно в области фортепианной), в которых, кроме технической цели, преследуются цели художественные. Подобные Э. являются не только в домашнем обиходе, но и на концертной эстраде, как наприм. Э. Шопена, Шумана (симфонические Э.), Тальберга, Мошелеса, Листа и пр. Формы их шире (песнь, рондо, вариация и пр.). Есть еще Э., предназначенные не для развития техники, а для развития мелодической фразировки, напр. Э. cis-moll Шопена, Э. Стефана Геллера. Н. С.

   Эхо (Hkw) – в греч. мифологии нимфа, олицетворение эха, отдающегося в горах и ущельях. По одному из рассказов, нимфу Э. полюбил Пан, но так как она предпочла ему Сатира, то Пан оскорбленный отказом, вооружил против нее пастухов, которые растерзали нимфу, рассеяв члены ее тела по всему свету. По другому сказанию, она полюбила прекрасного Наркисса (Нарцисса), который остался к ней равнодушен; от страданий неудовлетворенной любви она высохла настолько, что от ее остался один голос. Существовало еще сказание о том, как Э., в то время когда ревнивая Гера разыскивала своего неверного супруга среди нимф, занимала богиню долгими разговорами, за что Гера наконец лишила нимфу членораздельной речи, оставив ей лишь способность издавать прерывистые звуки.
   Н. О.

   Эхо (физ.). – Если звуковые волны, вызванные нашим собственным голосом или другим каким-либо источником звука, при своем распространении встречают препятствие (стену, отвесную скалу, лес), то они отражаются и могут достигнуть снова уха наблюдателя иногда значительно позже, чем при непосредственном своем распространении. Такой повторный звук, обусловленный отражением звуковых, волн и называется Э. Так как скорость распространения звука в одну секунду равна примерно (в зависимости от температуры) 333 м, то понятно, что если отражающая звук стена находится от нас на таком именно расстоянии 333 м., то мы услышим повторение вызванного нами звука (слова или целой фразы) через две секунды. Отсюда понятно вместе с тем, что можно воспользоваться Э. и для самого определения скорости звука, для чего необходимо измерить расстояние и соответствующий промежуток времени. Такой способ определения скорости звука был применен на самом деле (см. «Журн. Рус. Физ.-Хим. Общ.», 1895, Н. Гезехус). Прекрасное Э., чрезвычайно отчетливо и громко повторяющее произносимые слова, получается между прочим в длинном гроте, находящемся в гатчинском дворцовом саду. Обычное явление Э. представляет среди швейцарских и других гор. Нередки и многократные Э., вызываемые несколькими последовательными отражениями звуковых волн. Так, в Потсдаме, близ Берлина, в одной из зал дворца Сансуси, громкое однократное хлопанье в ладони производит впечатление продолжительного залпа ружейной пальбы. Особенно замечательно Э. во дворце Симонетта возле Милана; выстрел, произведенный из окна главного здания, повторяется до 50 раз, вследствие отражения звука от различных пристроек дворца. Частный случай Э. составляет сосредоточение звука посредством отражения его от вогнутых кривых поверхностей. Так, если источник звука помещен в одном из двух фокусов эллипсоидального свода, то звуковые волны собираются в другом его фокусе. Таким образом объясняется напр. знаменитое ухо Диониca в Сиракузах-грот или углубление в стене, из которого каждое слово, произнесенное заключенными в нем, могло быть услышано в некотором удаленном от него месте. Подобным акустическим свойством обладала одна церковь в Сицилии, где в известном месте можно было слышать произносимые шепотом слова в исповедальне. Известны также в этом отношении храм мормонов у Соленого озера в Америке и гроты в монастырском парке Олива около Данцига. Н. Гезехус.